1 мая, в день гонки Гран-при России, бывший менеджер Виталия Петрова Оксана Косаченко отпраздновала 50-летний юбилей. Прямо накануне этого события мы взяли у неё подробнейшее интервью, благо порасспрашивать было о чём. Так, в прессе появлялись сообщения, что Оксана Павловна стала официальным представителем Наталии Потаниной, которая пытается отсудить у своего бывшего супруга, знаменитого бизнесмена Владимира Потанина, часть совместно нажитого имущества. Есть у Косаченко и другие — автоспортивные и не очень — проекты. Про это всё мы и расспросили.
«Главный проект — юриспруденция»
— Мы часто видим вас в паддоке, но вообще после вашего ухода из «Кэтерхэма» и ухода Виталия Петрова в «свободное плавание» вы несколько ушли в тень. Какими проектами сейчас занимаетесь?
— Мои самые главные проекты вообще не связаны с автомобильными гонками. Это вообще проекты, связанные с юриспруденцией.
— Нам приходилось читать в деловой прессе…
— Да, возможно, вы это видели — речь про защиту интересов одной из сторон. Пожалуй, сейчас это приоритетный проект. Он очень ответственный, требует очень много внимания, нужно приобретать дополнительные знания. Я не адвокат, я занимаюсь пиаром. Когда обижают слабых, необходимо донести до общественности, что происходит.
Если говорить про автоспорт, то есть проекты по пиару и поиску спонсоров для определённых этапов — это наши внутренние договорённости с Берни Экклстоуном. Распространяться на эту тему, вероятно, не стоит. Довольно плотно мы связаны с бакинским этапом. О нём не хочется говорить, пока он не пройдёт, но вообще я призываю всех болельщиков ехать в Баку. Там будет отличная погода, ну и не возникнет никаких проблем с языковым барьером. Да и здорово побывать на дебютном Гран-при.
При наличии огромного количества связей мы всё равно занимаемся автомобильными гонками. Например, в июле в Сочи пройдут гонки TCR, организатором которых является наша компания. При этом точно есть вещи, которыми я больше не хочу заниматься в автомобильном спорте и никогда не буду.
Для меня лично автоспорт сейчас не в приоритете. Поэтому в компании получилось, что есть люди, занятые автоспортивными проектами, есть – связанные с юриспруденцией, и есть третье направление: я сейчас получаю третье образование, по декорированию и дизайну. Есть много чего интересного, что вообще никак не связано с Формулой-1!
— Как появились отличные от автоспорта направления?
— Никогда не было лишь одного направления. Компания с самого начала, с 1993 года, занималась дизайном. Также была журналистика, а потом всё начало наслаиваться: один контакт, другой…
Давайте посмотрим, что вы и ваши читатели будут думать в 86 лет о каких-то нововведениях, молодёжных технологиях.
— И появилась совсем не связанная ни с дизайном, ни с автоспортом юриспруденция.
— Это пришло из личных знакомств. Когда человеку потребовалась помощь, мы пришли. А дальше это уже переросло в систему: ещё один человек появился, потом ещё…
«Работать с Берни легко. Ну, как легко...»
— Быть менеджером пилота вы, получается, зарекаетесь?
— Я давно это сказала. Сто процентов, я больше не хочу заниматься этой работой. Есть гораздо более интересные направления в том же в автоспорте. Например, во время этапа в Сочи мы занимались промоутированием чемпионата и продвижением идей господина Экклстоуна. Мы помогаем Берни «обжиться» в СМИ. Огромное число журналистов приезжают на этапы, но большинство из них пишут про скорость, машины, взаимодействия внутри команды, но очень мало кто освещает бизнес. Необходимо, чтобы бизнес-сообщество заинтересовалось Формулой-1: результаты пилотов ему почти не интересны. Нужно довести до СМИ бизнес-составляющую Ф-1, и это лежит на мне и на людях из моего агентства.
На каждом Гран-при свой подход, свои обстоятельства. А менеджер пилота – это, по сути, повторение пройденного. Если кому-то нужен совет, я его дам. Можем помочь с пиаром. Но менеджерскую тему я для себя давно закрыла. Если вы один раз отучились в третьем классе и даже закончили его на отлично, вы же не пойдёте в него во второй раз, правда? Работа менеджером – это значимый и очень полезный опыт, я вовсе не хочу о нём забыть, но сейчас мне интереснее идти дальше.
— Если вдруг появится мегаталантливый российский картингист, рвущий всех, а его родители придут к вам, как поступите?
— Да постоянно приходят такие родители! Очень много. Письма пишут в офис, на электронную почту… Но невозможно помочь всем. Сейчас в России очень мало компаний, которые как-то заинтересованы, чтобы прислониться к автоспорту. Их куда меньше, чем людей, чьи дети хотят в него попасть. Считаю, у нас есть несколько талантливых подростков в возрасте от 15 до 21 года: Исаакян, Оруджев, Сироткин, Мазепин… А вот если взять ребят помладше – например от 6 до 11 лет — тех, кто должен будет прийти на смену Мазепину и Сироткину, то их пока не видно.
Я исключаю для себя вариант, чтобы пройти с кем-то путь от младших «формул» и до какой-то вершины. Если есть возможность помочь – да, поможем. Но нашей компании интереснее заниматься какими-то событиями, а не карьерами. На событие легче найти спонсоров. Когда я ещё была менеджером, то мне говорили: на деньги, которые нужны для развития карьеры гонщика, можно содержать несколько футбольных команд. Мотивация спонсоров будет выше, если вкладываться в событие или хотя бы в команду. Знаете, даже спонсором Гран-при иногда дешевле стать, чем профинансировать карьеру пилота. На гонщика можно потратить, я не знаю, «20 млн плюс», и ты не уверен, попадёт ли он куда-то, а событие – вот оно, есть.
— В общем, Гран-при интереснее, чем пилоты. Каким этапам Формулы-1 вы сейчас помогаете?
— Есть Гран-при, которым не надо помогать просто потому, что туда не допускаются спонсоры – например Монако. Нельзя стать спонсором Гран-при Монако! Остальные Гран-при открыты. В прошлом году мы активно работали над поиском спонсора для канадского Гран-при, а то вообще встал вопрос, будет ли он. В итоге в Абу-Даби мы подписали предварительный договор с господином Экклстоуном о спонсорстве на пять лет. Могу сказать, что компания западная, но выходцы из России.
Сейчас приведу глупый пример. Подчёркиваю: это только пример, не реальный случай. Итак, возьмём компанию «Роснефть». Я не возьму и не приду к ним, сказав: «Станьте спонсором Гран-при России». Всё происходит по-другому. Вы смотрите, куда сегодня простираются интересы той же «Роснефти». Понимаете: Китай. И вот тут начинаете выстраивать какие-то схемы.
Сейчас я взаимодействую с тремя большими компаниями – одна из них российская, две зарубежные. Кому-то могут быть интересны в связке Россия и Азербайджан, кому-то – Китай и Бразилия. Совершенно разные комбинации могут быть. Вот для Гран-при США особо нет смысла спонсора искать.
— Почему? У Остина ведь были финансовые проблемы.
— Там очень сильный местный рынок, и нет смысла приходить с брендом, который особо не представлен в Америке. А все местные бренды, поверьте, они знают не хуже нас.
Иногда непонятно, как рождаются связи — хочется узнать причину каких-то маркетинговых шагов. Например, для чего «Аэрофлот» поддерживает «Манчестер Юнайтед»? Если бы они ещё летали внутри Великобритании… Qatar, Etihad, Emirates — все конкуренты «Аэрофлота» в Формуле-1, так что, казалось бы, надо идти сюда. Но «Аэрофлот» говорит, что в экстремальные виды спорта идти не хочет.
– Если выстроить цепочку, то вы на связи с некоторыми промоутерами, с Берни...
– Нет, я на связи только с Formula One Management. Да, в случае с Гран-при Канады надо было работать с промоутером, но изначально всё идёт от Берни. Если у меня появляется на примете спонсор, с ним я иду к Берни. Я не могу быть слугой двух господ, а интересы промоутеров и Берни всегда расходятся, как вы прекрасно понимаете. Но могу сказать, что, в отличие от первого года, в России я сейчас вижу полное взаимодействие сторон.
В Абу-Даби мы подписали предварительный договор с господином Экклстоуном о спонсорстве на пять лет. Могу сказать, что компания западная, но выходца из России.
– У Гран-при России когда-нибудь появится титульный спонсор?
– Очень хочется верить. Причём хочется верить, что уже в следующем году. Я вам так скажу: грядут перемены.
– Ваши договорённости с Экклстоуном устные или письменные?
– И так, и так. Какая-то база письменно закреплена, а так — условия же постоянно меняются.
– По СМИ вы ему помогаете не только в России?
– Да, и на некоторых других этапах. Речь идёт о Гран-при, где есть интерес к Формуле-1 как спорту, но нет интереса к Ф-1 как к бизнесу. Нужно объяснить потенциальным инвесторам, как устроен этот бизнес.
Знаете, любят говорить, что Берни живёт в своём мире, где ничего не меняется. Это вообще не так: он очень открыт, всегда общается, просто иногда бессистемно. А иногда нужна система, если он целенаправленно хочет что-то донести. Например, большая работа — вместе с промоутером будет вестись в Баку. Не хочу обидеть наших азербайджанских друзей, но там вообще нет автоспорта, он только начинает зарождаться. Так что там нет смысла сходу публиковать мощные интервью Экклстоуна про фонд CVC и так далее. Поэтому мы привезём российские СМИ, которые подсветят Гран-при в Баку — и это должно сработать на следующий год.
– Вам легко с Берни работать?
– Да, легко. Ну, как легко. Бывает очень сложно, но если он что-то сказал, то точно это сделает. Например, сказал он, что в пятницу в Сочи хочет пообщаться с журналистами — и в итоге всем дал интервью. А я знаю многих людей: с ними тоже есть договорённости, потом приезжают люди — а он не в духе, ничего не хочет говорить. Я доверяю всему, что говорит Берни. И у него очень многому можно научиться.
– Он уже более-менее понял ценность соцсетей?
– Как минимум этому дан зелёный свет, и это очень большая подвижка! Опять же, давайте посмотрим, что вы и ваши читатели будут думать в 86 лет о каких-то нововведениях, молодёжных технологиях.
Оксана Косаченко даёт интервью «Чемпионату»
Фото: Виктория Ганеева
– В своё время ходили слухи, что вы занимаетесь карьерой Никиты Мазепина. Правда занимались? Или были консультации?
– Не могу сказать, что дружу, но я очень давний знакомый его папы, поэтому у меня есть право дать совет.
– Удивились недавней историей с участием Никиты?
– Нет. Я знаю все делали этой истории: всё было не совсем так, как представили СМИ.
– Тогда, может, стоит рассказать и тем самым его защитить?
– Как вы уже поняли, Никита сам в состоянии себя защитить!
«Каждый гонщик «Ред Булл» осознаёт риск»
Примечание. Мы брали это интервью в дни Гран-при России, то есть ещё до решения «Ред Булл» перевести Даниила Квята в «Торо Россо». Тем не менее высказывания Косаченко относительно россиянина нисколько не теряют своей актуальности, ну а прочитать её комментарий сразу после известия о перестановках в рядах «быков» вы можете по этой ссылке.
– С самого начала сезона-2016 пошли слухи, что на место Квята претендует Ферстаппен...
– Нет такой простой логики: «Если хороший пилот и едешь быстро, то оставляем, а если плохой — убираем». Подиумы — серьёзный бонус, но важны иные составляющие. Идут комбинации совсем других факторов, и тут очень важна маркетинговая составляющая. Как бы так аккуратно сказать… Сейчас на пятки Даниилу наступают другие российские спортсмены, так что его маркетинговая значимость немножко снижается.
– Ну, эти наступающие на пятки спортсмены ещё должны попасть в Формулу-1.
– В ряде случаев у меня нет сомнений насчёт попадания в Формулу-1.
– Это вы про Мазепина?
– Мы сейчас про Даниила Квята говорим. Что с ним произойдёт, знает только доктор Марко, да и то не до конца. А вообще, «Ред Булл» всегда очень ловко использует такой инструмент, как психологическое давление — это же далеко не первый раз.
Квят, подписывая контракт с «Ред Булл», полностью отдал себя в их руки: что хотите, то и делайте со мной. Вот что они с ним будут делать, большой вопрос. И нельзя сказать, что «Ред Булл» его обижает: именно они профинансировали его блестящую карьеру. Он получает какие-то доходы в Формуле-1. Так что не думайте, что Квят встанет в середине паддока и начнёт кричать, какой плохой этот «Ред Булл». Каждый гонщик «Ред Булл» осознаёт риск, когда подписывает с ними контракт, при котором не имеет права голоса.
У коллег Дани из «Торо Россо» есть очень важный козырь, которым он не обладает: именитые папы. Причём у одного папа просто пробивной, а у второго — я про Ферстаппена — папа вкладывает в сына собственные нереализованные желания. Он сделает всё ради своего сына. Он осознаёт, что сам не реализовался, хотя был талантливым.
Сейчас скажу ужасную вещь для болельщиков. Что бы мы ни говорили, для чемпионата нет ничего важнее, чем зачёт производителей. Пилоты и личный зачёт — вторично. Важно соревнование команд, это главный чемпионат. А Дане просто надо работать.
– Для Формулы-1 вообще важно, чтобы был российский гонщик?
– Лучше это спросить у Экклстоуна. По опыту других стран могу сказать, что Гран-при для него куда важнее, чем гонщик. Пилот — прекрасный бонус, если его можно использовать. Печально, но это не случай Дани Квята. Даня Квят — вообще не медийный персонаж. Он не работает на раскрутку Гран-при и сам себя не слишком пиарит. Видимо, такая у него договорённость с «Ред Булл».
– Ну это же просто характер такой у человека, нормально… Вот Ферстаппен в том числе знаменит не всегда адекватными спорами с командой по радио.
– Да просто Даня более воспитанный. А Макс моложе. Дане нужно делать какие-то вещи для поддержания своего имиджа. Но это в том числе нужно, когда ищешь себе деньги. А пока его полностью спонсирует «Ред Булл», нет такой необходимости. Если вдруг это закончится, ключик перекроется, то тогда, наверное, мы узнаем настоящего Даню Квята. Впрочем, это дело Дани Квята и команды «Ред Булл». Я просто говорю как специалист по маркетингу. Тот же Риккардо у себя в Австралии крутится гораздо больше. Даня пока сосредоточен на повышении инженерных навыков и своём росте как гонщика.
– Вопрос по ещё одному российскому гонщику. Если в паддоке встретитесь с Виталием Петровым, какие будут ваши действия? Сделаете вид, что не заметите друг друга?
– Мы два раза встречались в прошлом году — Виталий очень быстро отворачивал голову в другую сторону. Хотя я ему ничего плохого не сделала и всегда здороваюсь.
«Комментировала ночные эфиры, лёжа на полу»
– Несмотря на свою загруженность, вы находите время для телевизионных комментариев на «Евроспорте». Что вам даёт эта работа?
– Я всегда живу в жёстком графике и стараюсь на всё найти время. Если у меня, например, суд длится 9 часов, то время на другие проекты я отнимаю у сна. Календарь WTCC не становится для меня неожиданностью каждый уик-энд, я планирую свой график. На самом деле, сложнее подстроиться, например, под ночные программы по вторникам, повторы. А вообще я очень люблю кузовные гонки. И мне приятно смотреть, как много, не побоюсь этого слова, моих учеников сейчас комментируют гонки: Кабановский, Беднарук, Башмаков. Всех их когда-то я притащила на телевидение. Это здорово.
Очень много времени занимает подготовка к эфирам: чтобы нормально их провести, нужно потратить 5-6 часов. Какие-то длинные эфиры стараюсь не брать, хотя понятно, что тот же Ле-Ман в одиночку не проведёшь. Хотя я когда-то вела: помню, как ночные эфиры комментировала, лёжа на полу.
– Можете вспомнить какой-то смешной случай, оговорку?
– Помню одну оговорку, но она была ужасно неприличная! Кстати, относилась к Виталику. А так — помню, в прошлом году была очень жаркая гонка в Марокко. Я у Ивана Мюллера по смс спросила: «Как гонка, как машина?» Он ответил: «Это не машина, это уже микроволновка». Я это заявила в эфире, потом, знаю, меня в «Фейсбуке» несколько месяцев «микроволновкой» величали. Знаю, что иногда могу путать имена, особенно если веду эфир ночью. Ты приезжаешь к половине первого, а эфир из-за нашего любимого снукера или велосипедистов реально стартует в половину четвёртого – все имена в кучу! Помню, в том году однажды все у меня стали Габриэле — и Роб Хафф, и все остальные.
Дане нужно делать какие-то вещи для поддержания своего имиджа. Но это в том числе нужно, когда ты ищешь себе деньги.
Я сама иногда думаю, зачем мне телевизионные комментарии. Денег больших там не платят: они идут на бензин, чтобы доехать туда и обратно. Но вот такое у меня увлечение.
– Многие любят оскорблять комментаторов в соцсетях или в комментариях к трансляциям. Читаете, реагируете?
– Не читаю. У меня каждый день есть чем заняться. А вот те, у кого нет дел, могут писать, читать и комментировать чужие комментарии.
– Соцсети любите?
– Это очень хороший способ продвижения каких-то проектов, но меня там нет и никогда не будет: я очень уважаю тайну личной жизни. Не пробовала и не собираюсь пробовать. Не хочу, чтобы даже мои друзья видели, где я, с кем, во что одета. Я не из тех тётенек, которые собрались с подружками в ресторане и делают безумные фотографии. Ну и я считаю, что это больше для молодёжи, а мне 1 мая совершенно неожиданно исполнилось далеко не 25 лет. Да и когда приходишь домой в 3 ночи, а уже в 7 надо вставать, не хочется читать соцсети. Хотя из того же «Фейсбука» я беру много полезной информации — например, из дизайнерских сообществ.
Вы удивитесь, но я книжки люблю читать. Телевизор не смотрю. У меня дома пять телевизоров — не включаю. У меня даже собака плохо реагирует на телевизор. Если же вдруг смотрю новости, то BBC или CNN.
– Какая у вас собака?
– Ой, мне подарили чудесную собаку в прошлом году! Йоркширский терьер, его зовут Шумахер. Очень славный, сладкий. Там был случайный помёт, и друзья сразу сказали: «Один щенок — твой». Этот был самый шустрый, уже в две недели вылез из клетки и съел мамин корм. Поэтому Шумахер. Реально быстрый, иногда у нас в офисе живёт – я его везде с собой таскаю. Когда куда-то уезжаю, очень сильно по нему тоскую.