Нельзя сказать, что женщина во главе гоночной команды сейчас является экзотикой: уже не первый год «Заубером» и «Уильямсом» руководят Мониша Кальтенборн и Клэр Уильямс. А в Формуле-2 (ранее — GP2) во главе команды Russian Time — Светлана Стрельникова. Мы не раз брали интервью у Светланы, а на сей раз решили именно разобраться, каково это — управлять гоночным коллективом.
— Светлана, как вы попали в гонки? Всё-таки это нехарактерное для женщин занятие.
— В 2000 году мы с подругой поехали в Бразилию на карнавал, а в тот момент Гран-при Бразилии был вторым этапом после Австралии – в начале календаря. Мы решили: раз уж в Сан-Паулу гонка Формулы-1, то почему бы не съездить? Съездили, и с тех пор закрутилось – захотелось попасть в гонки.
Хотя мне все говорили, что переходить со стороны фанатов на сторону паддока тяжело, потому что всё совсем по-другому будет, другое восприятие гонок. Наверное, так оно и есть. Когда ты фанат – мечтаешь попасть в паддок, а когда ты здесь работаешь — понимаешь, что фанатом быть немного скучно. Когда ты здесь работаешь, весь гоночный уик-энд расписан, ты знаешь, что делать. Я однажды была в гостях на «24 часах Ле-Мана». Когда тебе там нечего делать, просто смотришь – это достаточно скучно. А когда тебе нужно бегать туда-сюда – это намного интереснее.
Третий год мы с одним и тем же партнёром, с одними и теми же ребятами и хорошо сработались. Это видно по результатам команды.
— С какими основными сложностями вы столкнулись, когда зимой 2014 года стали главой Russian Time после смерти Игоря Мазепы?
— Мне пришлось поменять команду, то есть технологического партнёра, два раза. Пришлось учиться быстро и очень быстро. Третий год мы с одним и тем же партнёром, с одними и теми же ребятами и хорошо сработались. Это видно по результатам команды – мы прогрессируем всё время. Мы работали всё время тяжело, это не всегда видно.
Это же касается Артёма (Стрельникова является менеджером Артёма Маркелова. — Прим. «Чемпионата») – когда мы начинали, ему было непросто из Формулы-3 переходить сразу в GP2. Мы много работали, прогресса было не видно, это немного огорчало всех вокруг. Но я знала точно, что в какой-то момент это придёт. В прошлом году он победил в Монако, это был большой шаг. Потом у нас были и спады, прогресс не идёт ровно вперёд – чуть-чуть продвинешься и назад откатишься, но всё равно видно, что он очень вырос и команда выросла.
— Каковы цели команды на текущий сезон?
— Мы хотим выиграть чемпионат – в командном зачёте точно, а если повезёт, то и в личном.
— Вы руководите Russian Time уже более трёх лет...
— Мы тоже в этом году посчитали случайно. Оказалось, время очень быстро проходит, как один год.
— Что бы вы могли назвать своим основным достижением за это время?
— Мне кажется, нам удалось построить сплочённый коллектив, в этом году очень хороший подбор пилотов, ребята дружат. Артём давно в коллективе, а Лука только пришёл. Вначале после тестов, после первой гонки мы его спрашивали: «Как тебе команда?». Он говорил, что у нас прекрасная атмосфера внутри среди всех сотрудников, он был очень доволен. Я ему сказала: «Главное, чтобы у тебя было точно такое же мнение в конце года».
В прошлом году у нас было несколько эксцессов, например когда Марчьелло не пропустил Артёма, когда тот был быстрее, он боролся, они оба убили резину, и мы проиграли гонку и, возможно, упустили второе место в чемпионате. Всё равно бывают какие-то трения. Надеюсь, что в этом году всё будет хорошо – нам удалось построить именно то, что мы хотели. Осталось ещё немного везения. Это вопрос, который в гонках всегда важен, потому что как бы ты ни был готов, как бы твои пилоты ни были бы хороши, всегда есть вопрос везения. В Монако в прошлом году нам повезло, а в прошлой гонке красные флаги испортили половине пелотона гонку. Это случай, но надо всегда быть готовым к разным вариантам развития событий.
— Сложно ли руководить мужским коллективом? Какие качества вам в этом помогают?
— Мне кажется, что это несложно. Я никогда не была мужчиной-руководителем коллектива, мне трудно сказать, я всегда была женщиной-руководителем коллектива. В гонках я достаточно давно и прошла пусть с самого простого менеджерского уровня. Я с 2001 года в гонках, поэтому знаю работу всех уровней команды. Когда ты оказываешься наверху, ты понимаешь, что каждый делает, за что каждый отвечает, как надо правильно себя вести с ребятами, чтобы их не обидеть иногда.
Когда всё хорошо, всё и так хорошо, а когда бывают какие-то проблемы – это гонки, всегда может что-то случиться – в этот момент хорошо, когда в команде есть женская рука, которая пытается всех объединить и сохранить мир. И если есть какие-то непопулярные решения – кого-то уволить надо или ещё что-то, — то тоже это легче спихнуть на женщину, мол, вон она какая злыдня. А так в основном моя роль – всех объединять.
— Какие полномочия вы делегируете подчинённым, а какими не готовы ни с кем делиться?
— Гайки я не кручу, но у меня самая главная ответственность. Если всё хорошо, то ребята — молодцы. Пилоты выиграли: пилоты – молодцы. Механики быстро сработали, механики – молодцы. Если же что-то плохо, то это моя вина, я всегда беру ответственность на себя, конечно.
Пилоты выиграли: пилоты – молодцы. Механики быстро сработали, механики – молодцы. Если же что-то плохо, то это моя вина, я всегда беру ответственность на себя, конечно.
Тим-менеджер – это большая ответственность, он в ответе за всё — за то, чтобы всё работало хорошо. Пока всё работает, как часы, о тим-менеджере никто может даже и не вспоминать, в отличие от тех моментов, когда что-то идёт не так. А, к сожалению, в гонках это бывает практически каждый уик-энд. Конечно, в разных масштабах, бывает вообще что-то ужасное, — например, когда в Спа в 2014 году у нас сломался манометр, а Артём стартовал с первого ряда и у него было неправильное давление в шинах — просто потому, что сломался прибор. Каждый раз на ошибках учишься, но иногда они очень дорого стоят, в том числе и морально.
С другой стороны, это несложно, потому что всё это я делаю с удовольствием.
— Как вы мотивируете команду перед стартом? Может быть, какие-то слова специальные подбираете?
— Перед каждым выездом у нас общее собрание – определяется тактика, в основном это работа инженеров. Последние напутствующие слова пилотам – если они очень близко на стартовой решётке, чтобы друг к другу уважительно относились, потому что нам нужно две машины на финише. Всегда разное что-то бывает, в зависимости от ситуации.
— По ходу гонки вы вмешиваетесь в выбор стратегии? Можете что-то очень быстро переиграть?
— Это вопрос инженеров. В любом случае на каждую гонку делается несколько стратегий, иногда решение принимается прямо на стартовой решётке, принимается очень быстро между инженером и гонщиком. В прошлом году в Монако, кажется, монетку кидали. У нас попроще, чем в Формуле-1: у них больше выбор резины, у нас всегда два типа. Решение о позднем пит-стопе, например, принимается инженером на пит-уолле, но всегда есть план А и Б в зависимости от того, как пойдёт гонка. Бывает и такое, что никто не предвидел – авария, носовой обтекатель сломан, масса вариантов, когда решение должно быть принято быстро и верно. И главное, что до финиша гонки непонятно, какое из них верное.
В прошлом году в Монако Артём ехал быстрее всех на старой резине до конца гонки. Он стартовал 15-м, мы думали, что он выедет в районе пятого места, но благодаря виртуальному сейфити-кару у него 15 секунд прибавилось, и он выехал первым. Он даже сам не понимал, что выехал первым, и он это понял, только когда уже закончил гонку. Бывает, что везёт, а бывает, что и не везёт. Но когда не везёт, то не хочется об этом вспоминать.
— Вам поступали предложения о работе от других команд или, может быть, от команд Формулы-1?
— Нет, команды Формулы-1 – это совсем другая история. Я же работала в «Марусе», поэтому знаю. Там всё гораздо больше: у нас 12 человек, а их как минимум 200. Все говорили: «Давайте вы сделаете команду Формулы-1», но мы пока к этому не готовы. Команда Формулы-2 реально меньше: 12 человек плюс пилоты и их физиотерапевты, это правило. Команда Формулы-1 может 45 человек с собой возить: механики и инженерный состав, те, кто работает над машиной. Плюс ещё очень много людей сидит у них на базах – чуть ли не по 50 инженеров подсказывают им тактику. А у нас все ребята на месте, нет ни связи с космосом, ничего такого, всё сами.
Там всё гораздо больше: у нас 12 человек, а их как минимум 200. Все говорили: «Давайте вы сделаете команду Формулы-1», но мы пока к этому не готовы.
— Вы ведь знакомы с Монишей Кальтенборн и Клэр Уильямс. Не хотите профсоюз женщин в автоспорте организовать?
— Знакома. Мне кажется, каждый пришёл в автоспорт своим путём. Да и в Формуле-1 особо не принято дружить.