С началом материала вы можете ознакомиться здесь:
Мышкин: благодарен Гомельскому за прозвище Князь
В продолжение интервью Анатолий Мышкин рассказал о ненависти литовских болельщиков, забавном случае с милиционером и признался, кто из баскетболистов произвёл на него наибольшее впечатление.
«БЛОК-ШОТ» МЭДЖИКУ
— Заметил на вашей руке часы с дарственной гравировкой: «А. Мышкину». Откуда они у вас?
— Это мне Сабас (Сабонис. — Прим. «Чемпионат.ру») с Марчело (Марчюленис. — Прим. «Чемпионат.ру») подарили в 1998-м году в Вильнюсе после матча легенд ЦСКА и «Жальгириса».
— В Литве вас, знаю, не забыли. Ведь столько крови вы болельщикам «Жальгириса» попортили в союзном чемпионате...
— (Смеется). Да уж, меня там до сих пор люди узнают и улыбаясь говорят: «Ты тот самый негодяй из ЦСКА, которого мы всей страной ненавидели». В середине 80-х, во времена знаменитого противостояния с «Жальгирисом», в каунасском «Спортгалле» до игры лучше было не появляться.
Да уж, меня в Литве до сих пор люди узнают и улыбаясь говорят: «Ты тот самый негодяй из ЦСКА, которого мы всей страной ненавидели». В середине 80-х, во времена знаменитого противостояния с «Жальгирисом», в каунасском «Спортгалле» до игры лучше было не появляться.
Когда в 1983-м в самом первом суперфинале мы уступили в Москве, а в Каунасе выиграли оба матча и стали чемпионами, нас до вагона поезда милиция сопровождала. А мы, разместившись в купе, повесили все свои медали на штроку и давай ими бренчать на глазах у болельщиков. Так они в ярости начали поезд расшатывать! Да, веселое было время. Вагон-ресторан в поезде Москва-Каунас, на котором команда по 5-6 раз в год ездила и где нас каждая проводница знала, работал до утра, хотя официально должен был закрываться в 10 вечера.
— За годы, прожитые в большом спорте, с вами наверняка много историй приключалось. Вспомните какой-нибудь забавный случай.
— Пожалуйста. В бытность игроком со мной обалденный случай произошел. Если не ошибаюсь, дело было в 1979 году. Тогда страна переживала хоккейный бум: наши хоккеисты победили в Нью-Йорке заокеанских профессионалов в Кубке вызова. В третьем, решающем матче, в котором сборная СССР выиграла 6:0, дебютировал молодой вратарь Володя Мышкин. На следующее утро мой однофамилец проснулся, как говорится, знаменитым. Так вот, один мой знакомый попросил тогда достать для своего сына настоящую хоккейную клюшку. Мне это было несложно — мы дружили с хоккеистами ЦСКА, вместе жили на сборах и тренировались. После занятия я заглянул в ледовый дворец, взял у Владика Третьяка клюшку с его автографом и бросил ее в багажник своей «Волги», рядом со спортивной формой. На Савеловской эстакаде меня за превышение скорости тормозит гаишник. Ну, думаю, попал. «Товарищ капитан, — говорю ему, — отпустите меня. Я заслуженный мастер спорта...» Чтобы доказать это, открыл багажник и достал из сумки красную корку. Прочитав на удостоверении написанную крупными буквами фамилию Мышкин и увидев хоккейную клюшку, он буквально обомлел: «Никогда не думал, что ты такой высокий. По телевизору ты кажешься таким маленьким, когда стоишь в воротах!» Я понял, что гаишник принял меня за хоккеиста Мышкина, выступавшего за «Динамо», но разубеждать его не стал. Поведал ему о том, как тяжело мне стоять в воротах, сгибаясь в три погибели, и как больно бывает после попадания шайбы в шлем. Он выслушал меня с открытым ртом и отдал документы. А я, уловив момент, когда тот отвернулся, быстрее хлопнул багажником, который закрывал баскетбольную наклейку на заднем стекле, и умчался прочь. Спустя некоторое время я встретил в Новогорске Володьку Мышкина и поблагодарил за то, что он спас меня от «дырки» в водительских правах.
— Скажите положа руку на сердце: вы довольны тем, как прошла ваша карьера?
— Я счастлив, что играл в баскетбол. Играл так, как я хотел в него играть, оставив, надеюсь, после себя маленький след. Мне повезло — у меня были классные партнеры, я выходил на одну площадку со многими великими баскетболистами.
— Среди тех людей, с которыми вам довелось поиграть, кто произвёл наибольшее впечатление?
— Из наших — Гена Вольнов и Сабас, а из европейцев — Чосич. Что касается американцев, то тут для меня вне конкуренции двое: Ларри Берд — я неоднократно играл против него во время турне по Америке, когда он выступал за университет «Индианы» — и, конечно, Мэджик Джонсон. Это что-то! Впервые я увидел его в 1978 году в Вильнюсе на мемориале Гагарина. Этот худенький парень с улыбкой во все 32 зуба, которого уже тогда называли будущей суперзвездой, поначалу не произвёл сильного впечатления. Через месяц наша сборная приезжает в Штаты и играет с университетской командой Мэджика («Мичиган Сиэйт». — Прим. «Чемпионат.ру»). Перед матчем Гомельский сказал Еремину: «Этот черный парень ростом 207 см играет плеймейкера. У него высокий дриблинг — используй это». Стас был признанным специалистом по перехватам и выбивал мяч на ведении у кого угодно. Но на сей раз он пробегал все 40 минут впустую: Мэджик не позволил ему даже коснуться мяча.
Я счастлив, что играл в баскетбол. Играл так как я хотел в него играть, оставив, надеюсь, после себя маленький след. Мне повезло — у меня были классные партнеры и я выходил на одну площадку со многими великими баскетболистами.
Когда после игры увидел протокол, то не поверил своим глазам: на счету американца было порядка 36 очков, 12 перехватов, 20 передач и более десятка подборов! Помню, в одном из эпизодов матча я дал пас в отрыв, который перехватил Мэджик. Все ребята убежали к чужому кольцу, поэтому я остался один на своей половине. Думаю: сейчас подловлю его и поставлю блок-шот. Не тут-то было! Набрав скорость, Мэджик оттолкнулся от штрафной линии и забил через меня сверху! Я же, упав, извиняюсь, на задницу, укатился по скользкому паркету на своих атласных трусах к зрителям… На банкете после игры Мэджик подошел ко мне и сказал: «Парень, качай прыжок». Никогда прежде не испытывал такого стыда.
ИЗГОЙ
Сколь блестящей и искрометной была баскетбольная жизнь Князя, столь трагичным и печальным получился его уход из большого спорта. Нет, он не получал тяжёлых травм. Ему просто указали на дверь. В самом расцвете сил — в 31 год.
После окончания чемпионата СССР-1984/85 Мышкин был отчислен из ЦСКА и сборной с формулировкой «за снижение спортивных результатов». Отчислен вопреки здравой логике: по итогам того же года Князь вошел в число 12 лучших игроков-любителей мира по версии авторитетного журнала «International Basketball». Что может быть ужаснее для спортсмена, чем завершить карьеру не по своей воле, осознавая, что ты ещё можешь выступать на самом высоком уровне?!
— Незадолго до чемпионата Европы-1985, который мог стать для меня шестым по счету, мне сказали: больше на тренировку не приходи, ты нам не нужен. Объяснений никаких не последовало. В те времена можно было выгнать из спорта кого угодно, когда хочешь и куда хочешь. Сколько лет я еще мог играть? Скажу честно: не знаю. Однако если бы меня не выгнали, то выступал бы до тех пор, пока мог держаться на высоком уровне. Я всегда расцениваю игру по большому счету. Игра без кавычек, понимаете. Доигрывать же можно было хоть до 45 лет. Но ходить по площадке пешком и быть королем в команде из какого-нибудь «Усть-Звездюйска» — это не для меня.
— Признаться, мне трудно понять, почему вы не предприняли попытку вернуться в большой баскетбол. Неужели нельзя было ничего сделать?
— Не забывайте, в какое время мы тогда жили. Тогда я был членом партии, делегатом съездов ВЛКСМ. Тут можно было построить по полной программе. Приведу такой пример. Играем в Москве с «Реалом» в Кубке чемпионов. На последних секундах, ведя в счете очков пять, мы с Витькой Кузьминым убегаем в отрыв — двое на одного противника. Матч был уже выигран, поэтому я решил сыграть на публику: вместо того чтобы забить самому, отдал пас за спину. Витька не ожидал этой передачи и не поймал мяч. Проходит неделя. В ответном матче в Мадриде ЦСКА проигрывает. И надо же такому случиться, по сумме двух встреч нам не хватило всего одного очка для выхода в следующий раунд. По возвращению в Москву мне сразу вспомнили эпизод на последних секундах первого матча, объявив выговор по партийной линии!
А хотите еще расскажу историю? Едем мы как-то в Бельгию на игру с израильским «Маккаби» на нейтральном поле. Поднимаемся на самолет и… меня снимают. Прямо из салона. Оказалось, кто-то написал анонимку, что Мышкин хочет остаться за границей. Команда улетела, а меня ночью привезли в ЦСКА и устроили «накачку» в лучших советских традициях. На следующий день меня отдельным рейсом забрасывают в Венгрию, где мы делаем пересадку на самолет до Брюсселя. У трапа, за три часа до начала игры, встречает Гомельский. Я приезжаю в зал, закладываю в кольцо «Маккаби» тридцатник, и ЦСКА выигрывает. После этого мне говорят: «Вот видишь, дали тебе по шапке и ты играть начал».
— Кстати, у вас самого не возникало желания сбежать из СССР?
— Никогда в жизни! Если бы я хотел остаться за границей, то нашел бы способ. Предложений от зарубежных клубов у меня было предостаточно. Приглашали даже в НБА: я держал в руках контракт на 450 тысяч долларов — сумасшедшие по тем временам деньги! Одного моего знакомого журналиста сняли с работы из-за того, что он написал об этом в центральной прессе. Нет, о побеге из Союза я не помышлял. Меня устраивала моя жизнь. Я был воспитан в хорошей семье и искренне любил свою страну.
— Неужели не было обидно от того, что вы могли бы зарабатывать гораздо больше по сравнению с тем, что имели?
— Тогда я не придавал этому значения. Нам просто надо было как-то жить. Причем нас еще упрекали, называя зажравшимися спортсменами. Помню как мы с Валерой Харламовым, царство ему небесное, приехали втихаря мебель-стенку покупать.
Если бы я хотел остаться за границей, то нашел бы способ. Предложений от зарубежных клубов у меня было предостаточно. Приглашали даже в НБА: я держал в руках контракт на 450 тысяч долларов — сумасшедшие по тем временам деньги!
Один товарищ привел нас по блату к какому-то директору магазина. Тогда мебель по карточкам продавали, вот он и попросил его вставить наши фамилии в первую очередь. А тот директор вдруг говорит Валере: «Мне по барабану, что ты Харламов. Я сижу возле телевизора, пью пиво и хочу тебя включу, хочу — выключу». Валера в сердцах ему бросил: «Ты думаешь, мне эта стенка нужна!» Вот так мы и жили. Нас считали избалованными: им, мол, квартиру и машину дали. Что же касается денег… Однажды я разговорился с Дино Менегином (знаменитый центровой сборной Италии 70-80 годов. — Прим. «Чемпионат.ру») о том, кто сколько получает. Чтобы быть ближе к иностранным баскетболистам, я решил приврать и сказал, что зарабатываю две тысячи долларов. Сказал и сразу подумал: не слишком ли круто я загнул. Менегин же меня переспросил: «Две тысячи в день?» Узнав, что в месяц, он удивился: «Ты что, обалдел, за такие смешные деньги играть?!» Поэтому нам и приходилось фарцевать: отправляясь на игры за границу, мы проносили через таможню две банки икры с водкой, а обратно вывозили две пары джинсов. В те годы это было нормальным явлением. Искренне рад за нынешнее поколение игроков, которое ездит на классных машинах и имеет возможность не думать постоянно о хлебе насущном. Наверное, мы тоже поспособствовали этому.