Задолго до того как Том Хейнсон стал надевать костюмы и комментировать матчи на телевидении, прежде чем он начал выдавать награды за «очки Томми», худой и гибкий Том был форвардом в стане «Бостона». Известен он был в первую очередь неугомонной борьбой за подборы, перехваты и прочее, также его имя было на слуху благодаря не одному и не двум чемпионским перстням. Он был одним из тех, кто разносил славу о «Селтикс» по всей Новой Англии.
Большинство современных фанатов баскетбола знают только о том, что он был игроком. Без всяких подробностей. На деле же Хейнсон вместе с коллективом восемь раз праздновал триумф в лиге в промежутке между 1956 и 1965 годом. Ну а с 1969 по 1978-й ещё и тренировал свою любимую команду.
«Это поистине восхитительно», – начинает 77-летний Хейнсон, пришедший в большой спорт одновременно с Биллом Расселлом и Кей Си Джонсом в 1956 году и с ходу завоевавший главный трофей. Майк Горман некогда сказал: «Есть поколение тех, кто знает Тома как игрока. Другие знают его как тренера. Наконец, нынешнее думает, что он Шрек».
Нам удалось поговорить с человеком, который девять лет выступал в «Бостоне» (18,6 очка, 8,8 подбора плюс немалая роль в реформах в качестве президента профсоюза игроков), ещё столько же его тренировал (соотношение побед и поражений: 427-263, являлся президентом уже профсоюза тренеров) и 30 лет комментировал матчи, непременно упоминая о том, как много он получил от игры и как много игра получила от него.
– Как началось ваше увлечение баскетболом?
– Я родился на севере Джерси, где данный вид спорта весьма популярен. Семь или восемь человек из моей школы получили баскетбольные стипендии в колледжах в тот же год, что и я. Даже несмотря на то, что мы, как правило, играли три на три на площадке, где щит просто висел на стене.
– Опишите свои первые впечатления от НБА в составе «Селтикс».
– Первая игра, в которой я принял участие, – встреча предсезонки в штате Мэт. Там как раз в то время была неплохо развита картофельная индустрия. Помню великолепную школу с шикарным тренажёрным залом. Как бы то ни было, нам понадобилось около четырёх с половиной часов, чтобы добраться туда. Когда мы приехали, я увидел индейцев, расхаживающих по улице. Не совсем то, к чему я привык.
– Вместе с другими новичками, Биллом Расселлом и Кей Си Джонсом, вы пришли в команду, в которой уже выступал Боб Коузи. В итоге вы завоевали восемь перстней в качестве игрока. Не посещали мысли, что вы оказались в правильном месте в правильное время?
– Рэд Ауэрбах был первым, потом пришёл Коузи, потом Рэд начал собирать боеспособный коллектив. По правде говоря, ещё до нашего прихода команда была довольно высокого уровня. В ней выступали Билл Шерман и Эд Маккаули. Они неплохо выглядели в нападении, но в защите и на подборах частенько недорабатывали. Им было нужно как раз то, чего привнесли в команду Расселл и я, – подборы и защита. А учитывая приход Кей Си Джонса, то был, наверное, самый удачный драфт для какого бы то ни было коллектива за всю историю. Три парня, выбранные одним коллективом на одной ярмарке талантов, вошли в Зал славы. Не думаю, что кому-нибудь удавалось повторить достижение.
– Что привнёс в игру команды Ауэрбах?
– Рэд был достаточно умён, чтобы развить командный дух. Он заставил нас поверить в, как я это называю, Коза Ностру. Это была наша вещь, каждый гордился достижениями и каждый ощущал ответственность. Любая победа являлась следствием командных усилий во всех смыслах. К примеру, в самом начале тренировочного лагеря каждый год наставник предлагал что-то новое. Правда, нововведение могло не прижиться, если какому-нибудь игроку оказалось не по нраву. Ну а как проходила последняя пара минут в матчах, судьбу которых мог решить один бросок? Зачастую, вместо того чтобы командовать комбинацию, коуч спрашивал, у кого какие идеи. И баскетболист перед товарищами озвучивал план, который, по его мнению, должен сработать.
– Вы завоевали перстень уже в первый год пребывания в лиге. Удалось осознать величие свершения?
– Да, конечно. Шерман и Коузи находились в команде уже шесть лет, прежде чем мы с Расселлом присоединились к ним. Когда мы вышли в финал, они сильно волновались, ведь прежде они не могли отпраздновать победу в главных матчах сезона. Что до нас с Расселлом, мы привыкли побеждать ещё в студенческие годы. Рэд хотел, чтобы в его команде были игроки с каким-никаким опытом побед в финалах на разных уровнях.
– Многое ли вы помните со времён игровой карьеры?
– Самое отчётливое – даже не первый чемпионский титул, а победный бросок в дуэли с «Филадельфией», когда мы выбили визави из плей-офф, к тому же на выезде. 11 тысяч тамошних фанатов одновременно заткнулись. Никому больше не удавалось такого (смеётся).
– В свою очередь, ваш коллектив не пользовался особой популярностью в то время, когда вы начинали. Приятно, что люди говорят о «Гордости Кельтов»?
– Да. На рубеже сентября и октября нам частенько доводилось ездить по 300–350 километров в день. Поэтому я, наверное, увидел каждый маленький городок в Новой Англии. Как только начали коллекционировать чемпионские перстни, мы увидели, как и вне Бостона постепенно начали строить площадки. Коузи и я жили в Уорчестере во время нашей игровой карьеры. Так что мы видели постепенный рост количества баскетбольных площадок. Знали, что такой подъём связан именно с нами.
– И потом в 30 лет вам пришлось завершить карьеру…
– Иного выхода не было. Я разорвал мышечную фасцию на ноге. Образовалось гематома. В то время мало что можно было сделать с этим. На протяжении следующих двух лет после повреждения и я ходить-то нормально не мог.
– Чем вы занимались в промежутке между карьерой игрока и тренера?
– Да я всегда занимался страховым делом. Даже по ходу выступления за «Бостон». Многие баскетболисты не ограничивались исключительно спортом. Ведь в то время невозможно было заработать на безбедную старость одной только игрой, в отличие от современного состояния дел. Кроме того, в первый год после травмы ко мне пришёл Рэд и спросил, не хочу ли я комментировать матчи. Ведь я вёл на радио шоу, пока играл в баскетбол, поэтому Ауэрбах знал, что мне не придётся начинать с чистого листа. Некоторые поединки мы комментировали вместе. На а чуть позже он предложил мне стать тренером. С охотой согласился, о чём не пожалел ни на миг.
– Ну а после того как освободили штурвал коллектива, вновь отправились в кабинку?
– Вновь вернулся к страховому делу. Кроме того, проделал огромную работу в области пиара для пивоваренной компании «Миллер». Ну а чуть позже меня вновь засыпали предложениями вернуться к комментаторству. Работал на CBS. В том числе в других городах. 32 года спустя я всё ещё комментирую.
– Какие-нибудь эпизоды запали в память?
– На кабельном телевидении комментировать финалы не приходится, но мне выпала такая честь, работая на CBS. При этом удалось как-то сразу попасть в опалу болельщикам как «Лейкерс», так и «Бостона». Последние думали, что я предатель. Стоит пояснить: на национальном телевидении я веду трансляцию так, словно я тренер. Иными словами, обращаю внимание на недостатки команд и стараюсь объяснить, как их можно исправить. Конечно, то был первый случай, когда фанаты калифорнийцев узнали, что у их любимцев недостатки и вовсе присутствуют (смеётся). Разумеется, меня сразу сочли врагом. Ну а после того как я начинал обсуждать слабости «Бостона», тамошние фанаты думали, что я предатель, раскрывающий секреты (смеётся). Однажды даже пришлось комментировать встречу в пурпурно-зелёном костюме, дабы доказать: я абсолютно нейтрально отношусь к обеим командам.
– Даже те, кто не часто смотрит игры «Селтикс», знают, каким образом вы раздаёте «очки Томми». Помните, как это зародилось?
– Что неудивительно, на философии Ауэрбаха. Поймите: игроку, выходящему со скамейки, сложно наблюдать за представлениями команд. Смотришь на стартовую пятёрку и думаешь: «Я ведь не хуже этих ребят». Поэтому у Реда был свой принцип: о баскетболистах стартовой обоймы говорила статистика, он же всегда выделял вклад в победу резервистов.
Ну а что касается «очков Томми», нам банально необходима была какая-нибудь фишка в трансляциях. У меня уже давно была идея выделять парней, готовых рисковать здоровьем за победу, отдавать ради неё всё. Опять же, всё опиралось на воззрения Ауэрбаха.
Из забавных случаев… Одно время серьёзно болела жена. Кроме того, она рыжая. Мне хотелось как-то упомянуть об этом, и я сказал что-то вроде: «Рыжей из Нидхэма понравилось бы это». После чего я отдавал «очки Томми» каждому рыжему. Камеры выхватывали людей на трибунах, и они начинали петь. Помнится, ко мне подошла девочка и сказала: «Вы должны дать мне „очки Томми“. Мне не с кем пойти на выпускной». Что ж, согласился. Через три недели встретил её снова: «Спасибо, Томми! Выручил». Ну а в следующем сезоне она познакомила меня с парнем, с которым ходила на выпускной.
– От игрока до комментатора – за последние полвека вы воочию лицезрели, как НБА превращается из маленькой организации в международный феномен.
– Определить тех, кто выступал в лиге в «старые дни», можно одним вопросом: знают ли они, что такое Green Parrot Inn? Когда ты играл в Рочестере, а на следующий день должен был выступать в Форт Уэйн, не было практически никаких шансов добраться туда вовремя. Самолёты туда не летали. Поезда там не останавливались. В итоге маршрут был довольно замысловатый: приходилось ехать на поезде и выходить на ближайшей к Форт Уэйн остановке, находившейся примерно в 25 километрах. После чего следовала прогулка в середине зимы от кукурузного поля до Green Parrot Inn (центр маленького городка) и стоять с вещами в ожидании школьников — они могли подбросить до Форт Уэйн за пару баксов. Осведомлённые об этом выступали в лиге ещё до того, как он стала популярной.