Кто бы мог подумать, что Максим Ромащенко когда-то получит еще более серьезную
травму, чем его брат Мирослав, которому из-за этого пришлось преждевременно
завершить карьеру?.. Кто бы мог представить, что именно этот несчастный случай
поможет вновь братьям сблизиться, найти общий язык, в конце концов, стать одной
семьей?.. Кто бы мог подумать, что многомиллионное «Динамо» с его дорогущими
звездами, выписанными из Европы, так сильно будет страдать от отсутствия
белорусского полузащитника, а болельщики бело-голубых то и дело звонить нам в
редакцию и спрашивать: как там Макс?
– Вы получили травму четыре месяца назад, однако настоящее лечение началось
гораздо позднее.
– Повреждение получил еще в первом тайме матча с «Локомотивом». Попытался у
Вадика Евсеева мяч отобрать и неудачно ногу выставил. Если смотреть момент по
телевизору – то вроде бы ничего страшного не произошло. Но на самом деле…
Сначала боль почувствовал сильную, но надеялся – разбегаюсь. А во втором моменте
Димка Лоськов меня подтолкнул. Нога была растянута, расслаблена, упал и
почувствовал, что нога тут же онемела. Резкая боль. И все. Поехал на операцию…
– Когда прошел первый болевой шок, вы, как опытный игрок, наверняка сами
сумели поставить себе диагноз.
– Ранее у меня никогда не было серьезных травм. Никогда не испытывал такой боли,
поэтому сразу понял, что все серьезно. Врачи констатировали: проблема с
крестообразными связками. Затем выяснилось, что повреждены также боковая связка
и мениск. Целый «букет»!
– Не похоже ли это на то повреждение, что получил ваш брат – Мирослав
Ромащенко…
– У него было все попроще. Лишь мениск был задет. Мирославу с доктором не
повезло – вот и искромсали все колено. У меня же изначально все было намного
сложнее.
– У вас с братом были непростые отношения – вы несколько лет не общались.
Когда вы получили травму, он вам позвонил?..
– Да. Мы созванивались, Мира меня поддерживал, спрашивал, какие ощущения в
больной ноге. Он сам перенес много операций и знает, что это такое. Он мне давал
советы, связанные с тем, что нужно предпринять, а главное – психологически
помогал. Оказавшись на больничной койке, я сам очутился в его шкуре и стал брата
намного лучше понимать. Так что все по жизни у нас теперь нормально.
– Мирослав дал вам какие-то советы, которые вам потом помогли?
– Ничего сверхъестественного, конечно, не сказал. Такая травма, как моя, –
стандартная ситуация в футболе. И залечивается давно изученными методами. Но он
мне многое рассказывал, объяснял. Дело в том, что меня направили в тот же
медицинский центр, где когда-то лечился и он. Так вот, многие врачи в этом
немецком центре знали Миру и очень сожалели, что не сумели ему помочь. Сказали,
что сделают все возможное, лишь бы хоть одного из братьев поставить на ноги.
– У вас не было мыслей, что ваша травма – это некая аналогия ситуации,
случившейся с братом?
– Были, были! Я думал о мистических совпадениях, когда ложился на этот стол,
вокруг которого стояли доктора в масках и перчатках, с тележками, на которых
лежат шприцы и другие инструменты.
– А как же современное оборудование…
– Мне как-то на все приборы и инструменты смотреть не хотелось. Неприятно это
все. Сказали, что будет хорошо. Кто-то даже сказал что-то по-русски, что, мол,
вот-вот все закончится. Я немного успокоился.
РАНЬШЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ О МЕНИСКАХ
– Но вам сначала в Москве поставили один диагноз, затем в Монако – другой. В
Германии получается третий.
– Действительно, так. В Москве мне сказали, что повреждены крестообразные связки
колена. Потом меня направили на дополнительное обследование в Монако. Врач,
который меня обследовал, посчитал «московский» диагноз слишком жестким. Через
три недели я уже тренировался самостоятельно, но какая-то боль у меня
оставалась.
– Не было ощущения, что колено «болтается»?
– Нет. Я бил по воротам, делал длинные передачи… Конечно, стопроцентной
фиксации колена не было, оно немножко «ходило». Но французские доктора
выработали мне программу – мол, тяни связки, и все встанет на место. Поймите мою
ситуацию: на три недели я был отстранен от футбола в связи с травмой. И тут
французы говорят, что это не так серьезно. У меня вырастают крылья. Я
«закачивал» ногу, проходил все процедуры, стараясь скорее восстановиться. Но
затем доктора все-таки повезли меня в ЦИТО (Максим умалчивает об одной детали
– сделали они это по настоятельной просьбе самого Ромащенко – прим.А.К.). И
уже там сошлись во мнениях, что крестообразные связки у меня повреждены
капитально, обнаружили, что задет мениск.
– Вы сами склонялись к «французскому» или «русскому» диагнозу?
– Сначала к французскому. И тренировался с полной отдачей. Были некоторые
иллюзии. Но когда поехал в Германию на операцию, врач потрогал, подергал ногу и
сказал, что у тебя, парень, крестообразная «полетела» без вопросов.
– Считаете, французские врачи совершили оплошность?
– Мне трудно об этом говорить. Кто прав, кто виноват?.. У меня свое мнение есть,
но извините, я оставлю его при себе. Тем не менее, всем спасибо, кто принимал
участие в моем выздоровлении (фраза была произнесена Максимом с большим
сарказмом). Посмотрим, до моего выздоровления осталось еще несколько
месяцев, а там разберемся, кто и что сделал для меня.
– Когда рассчитываете выйти на поле и играть в контактный футбол, то есть
заниматься в общей группе?
– По своим ощущениям, за два месяца я должен успеть восстановиться полностью. Я
надеюсь на это.
– Как вообще проходило ваше лечение?
– Сначала после операции в Германии я приехал в Москву и ходил в лангетке, через
два месяца я поехал в Германию. Вновь вернулся в столицу нашей родины, и две
недели ходил в первый физкультурный диспансер. Доктора сказали, что лечение идет
нормально, занимайся не в группе, а самостоятельно. Меня окончательно передали
под контроль клубных врачей.
– Как вы можете сравнить уровень российской, французской и немецкой медицины?
– Все близко. Но у каждого доктора своя школа, и он придерживается своего
мнения, методики. Ну а если сравнивать немецкие реабилитационные центры с
нашими… Не хочется наших обидеть, но… Мы отстаем в этом плане. У нас нет
таких тренажеров, которые есть в немецких клиниках. Есть разница и в подходе. И
в Германии и в России он направлен в одно русло – на скорейшее восстановление
спортсмена, но снова но… В Германии есть такой аппарат. Он, как мне сказали,
стоит, как новый «Феррари». Когда работаешь на тренажере, то сразу видишь на
большом экране, как двигается твоя нога.
– За последнее время вы, наверное, стали специалистом в области травм
колена?..
– Да уж! Походил по кабинетам! А раньше я не знал, где мениски находятся, и
сколько их у человека.
ФЕДОРЫЧЕВ НАВЕЩАЛ МЕНЯ В МОНАКО КАЖДЫЙ ДЕНЬ
– Партнеры поддержали вас в трудной ситуации?
– Звонили Саша Точилин, Сережа Яшин, Андрей Дятель и Радо Батак, ну и, конечно,
Андрей Кобелев.
– А португальцы?
– Нет.
– А как отреагировали Алексей Федорычев, Юрий Заварзин?
– Когда я лежал на обследовании в одной из клиник Монте-Карло, то Алексей
Михайлович навещал меня едва ли не каждый день.
– О чем с Федорычевым общались?
– Да обо всем. Долгие были беседы. Как дела в команде? Какая обстановка? Какая
атмосфера?
– И что же вы сказали?
– Например, отношения между русскоговорящими игроками и иностранцами сейчас
намного лучше, чем сначала. Я сам был легионером, и могу себе представить
ощущения иностранцев. Но динамовским португальцам легче, потому что их много.
Вот что-то подобное я и отвечал Федорычеву.
– Почему, на ваш взгляд, португальцам так много времени понадобилось на
адаптацию?
– Каждому нужно свое время. У меня в Турции на нее ушло три или четыре месяца.
Так получилось, что когда я только приехал в эту страну, то там играли Яхимович,
Кривов, Рындюк. Но они довольно скоро уехали, и я остался один. Пришлось
усиленно учить турецкий язык. А португальцев в «Динамо» – целая колония. И
что-то я не увидел у них огромного желания выучить русский. Причем учить его
насильно никто не заставлял. Но вот приехали Манише и Коштинья – они могут на
неплохом русском спросить: «Макс, как дела, когда будешь играть?» У меня
создается впечатление, что первой партии португальцев знание нашего языка было
не нужно или не интересно. Да, у них были переводчики. Но не всегда переводчик с
тобой. Он же не твоя тень. Бывает такие моменты, когда ты сам должен решать
проблемы. Сейчас много спрашивают: почему россияне в одном углу, а португальцы в
другом. Ответ прост: а как общаться? На каком языке? На «немом»? Я себя
вспоминаю в Турции. Не знал языка – со мной никто не разговаривал. Выучил язык –
турки говорили, что многие слова и фразы я произношу без акцента! Турки
приглашали меня к себе и в рестораны, и в бары, в гости, и на телевидение, и на
презентации, посвященные открытию каких-то спортивных школ. А в отношении
португальцев в «Динамо» все очень холодно. У них своя компания.
– Если смотреть коэффициент динамовских игроков в этом сезоне по соотношению
«плюс-минус» как в хоккее, то он у вас он лучший. Случайность или
закономерность?
– Кривить душой не стану: многие ребята говорят: «Нам тебя не хватает на поле,
Макс». Причем не только русские, но даже иностранцы.
– Вы сами со стороны ощущаете, что «Динамо» не хватает футболиста Максима
Ромащенко?
– Не хочу оказаться нескромным, но… Я помог бы команде. Я уверен в своих
силах.
– Какие-то разговоры с новым тренерским штабом у вас были?
– Да, с Иво Вортманном мы общались. Он интересовался моим здоровьем. В общем,
поверхностные были беседы. А о чем было говорить? О тактике? Так я пока не готов
играть!..
– Часто бываете в Новогорске?
– Ежедневно. У меня есть свой распорядок, свой график тренировок. Я его
выполняю.
– С тренерами белорусской сборной часто общаетесь?
– Да, звонит Анатолий Байдачный, интересуется моим здоровьем. Говорит, что
сборная выступает неудачно, потому что меня нет.
– За время с момента получения травмы только теряли или что-то нашли?
– Все, что ни делается – к лучшему. Приобрел опыт. Познакомился со многими
людьми. Увидел, как они живут и работают в безнадежной ситуации.
ДОСЛОВНО
— Сейчас занимаюсь по индивидуальной программе. Динамовские доктора сказали, что
форсировать события смысла не имеет. Скоро заканчивается чемпионат, и будем
нацеленно готовиться к следующему сезону. А что пресса обо мне не пишет, обиды
нет никакой. Помню, когда только пришел в «Динамо» и стал играть в стартовом
составе – про меня редко говорили в печати. Когда составлялись журналистами
всевозможные ориентировочные составы на игру – меня не включали, хотя играл
постоянно. Писали больше о тех футболистах, которые приходили только лишь на
просмотр. Но когда начинался чемпионат, я, как правило, выходил в основе. Я знаю
себе цену и уверен в своих силах.