Голкипер красно-белых Войцех Ковалевски как-то незаметно вошел в ряды тех,
кто наряду с маститыми Титовым и Аленичевым олицетворяет новый «Спартак».
Харизматичный поляк настолько стал своим для поклонников девятикратных чемпионов
страны, что ему второй год подряд по опросу болельщиков присуждается титул
лучшего игрока команды. А когда по окончании нынешнего сезона это звание было
подкреплено руководством клуба еще и весомым подарком в виде автомобиля «Хаммер»,
то о причинах такой популярности задумались все.
— Вы согласны с высказыванием, что вратарь — это диагноз?
— Да, это болезнь. Каждый борется с ней по-своему.
— Как можно выдерживать такое колоссальное напряжение, особенно при
переполненном стадионе? Одна ошибка — и голкипер чуть ли не враг народа.
— Когда стадион битком — для меня это кайф. Как, например, было с «Локо» в
Черкизове: три четверти стадиона — наши болельщики. Вы не представляете, как это
заводит.
— Когда побеждаешь, ощущения понятны. Тяжело стоять в воротах, когда
команда проигрывает?
— Хочется рвануть вперед, помочь своим. Один раз в прошлом году не
сдержался, побежал, но ничего с этого нам не было. Когда смотришь, как твои
партнеры пытаются у ворот соперника чего-то добиться, и у них не получается,
разумеется, ты и переживаешь, и злишься. Если бы кто-то увидел вблизи, как я
нервничаю из-за того, что творится там — в ста метрах от меня, то он, наверное,
сказал бы, что я сумасшедший. В этот момент вратарь — уже обычный болельщик, я
не могу смотреть на происходящее хладнокровно. Но когда мяч летит к твоим
воротам, отключаешься от эмоций. Уже у тебя другая задача на поле.
— Когда игра идет на другой стороне поля, посторонние мысли приходят в
голову?
— Посторонние мысли — это первый сигнал, который говорит, что ты теряешь
концентрацию. Это шаг к ошибке. Нужно срочно собраться! Вообще следовало бы
играть без эмоций, только тогда ты можешь принимать решения правильно и очень
быстро. Если что-то тебя отвлекает, например, ты злишься на кого-то на поле, то
это уменьшает твою эффективность.
— Кстати, как долго вы злитесь из-за пропущенного гола?
— В игре стараюсь тут же его забыть. Ошибки все делают, но я в такой момент
стараюсь над собой посмеяться: вот ты, чудак, сейчас чего натворил! Как ты мог
«проспать» удар? Но потом переключаешься и начинаешь дальше играть. Хотя бывают
матчи, когда ничего не получается. Вот, например, с «Локомотивом» в первом круге
такая была игра. Два удара — два гола. Причем каждый из этих ударов возможно
было отбить, но в тот момент я ничего сделать не смог. Это самое обидное. Теперь
знаю: если ты после болезни до конца не восстановился — на поле не лезь!
А после игры ты анализируешь, конечно, произошедшее, но и тут нужно быстро
делать выводы и переходить к следующей игре. Если «ты кинешь якорь» в историю,
связанную с каким-то неудачным выступлением, то ты так и будешь стоять на месте.
Тебя эти воспоминания не будут пускать вперед.
— Помните все свои голы в этом году?
— И не только в этом! Я могу вспомнить большинство голов, которые я
пропустил за всю свою профессиональную карьеру. И даже множество опасных
моментов! Но я не зацикливаюсь на этом, не кручу в голове их постоянно. Это,
впрочем, касается и хороших моментов, и плохих. Может быть, когда я буду уже
старенький, то стану сидеть у камина и вспоминать, как что было в моей
футбольной биографии. Если, конечно, склероз меня не прибьет.
— А о какой старости вы мечтаете?
— Я пока об этом не думал, но мне хотелось бы, чтобы люди когда-нибудь
вспоминали: вот такой футболист играл в нашей команде. Большего мне не надо.
— Насколько неожиданно было, что вы стали по оценкам болельщиков лучшим
игроком «Спартака» в этом сезоне?
— Это самое большое удовольствие, когда тебя болельщики признают лучшим.
Конечно, я, как все футболисты, слежу за оценками, которые они выставляют. Мы
все пользуемся Интернетом, все смотрим, что про нас пишут. Эти оценки особенно
важны.
— Глядя на оценки журналистов, футболисты часто удивляются. С оценками
болельщиков, выходит дело, вы согласны?
— По крайней мере, мне приятно, что моя игра им нравится. Это поднимает
настроение сейчас и добавляет мотивации для будущей работы.
— Удивились, когда узнали, какой подарок полагается за первое место в
рейтинге болельщиков?
— Да я просто шок испытал. То, что наш босс Леонид Федун умеет ценить своих
игроков, очень приятно. Мне хватило бы, даже если бы он просто пожал мне руку и
сказал, что он рад за меня. Но такой подарок, «Хаммер»… Я до сих пор не отошел
от удивления. Нужно будет первым делом поискать теперь новую стоянку возле дома,
потому что на старой он точно не поместится. Я, правда, еще машину не видел, но
представляю, как она выглядит, потому что когда-то мечтал о таком автомобиле.
— В российском футболе только один человек ездит на «Хаммере».
— Кто такой?
— Уважаемый вами Сергей Овчинников.
— Здорово! Значит, мы договоримся, по Черкизову гонять будем, кто быстрее.
— Ребята над вами не подшучивали после такого подарка?
— До сих пор не унимаются! Я им сразу сказал: можете теперь называть меня
«молоток». Еще пошутил: «Я выиграл, потому что у меня дома очень быстрый
Интернет. Если хотите, я вас познакомлю с человеком, который его подключает,
подсоединитесь и сможете голосовать сами за себя в следующем сезоне».
— Кто сейчас самый веселый в «Спартаке»?
— Бояра. Зуев веселый. Вообще, ребята у нас что надо! Когда команда
добивается какого-то успеха, она сживается. Мы с начала этого сезона часто
встречались вместе в разных ресторанах. И в решающий момент нам это очень
помогло. Когда надо было сделать последний шаг, мы не рассыпались, не исчезли.
Мы всем все доказали!
— Вы в каждом матче постоянно что-то подсказываете партнерам. Случалось
посадить себе голос?
— Не было такого. Сейчас я вообще уже меньше кричу. Раньше я орал, как
дурак. А потом понял, какой смысл кричать-то, когда полный стадион болельщиков?
Тридцать пять тысяч не перекричишь. Получится, что это я сам с собой
разговариваю.
— Но партнерам ведь ваши подсказки необходимы.
— Когда мы уже сыгрались, то начали друг друга понимать без слов. Опытный
игрок может читать даже мысли тренера, который стоит на бровке. Достаточно
одного взгляда, одного жеста — и я понял, что он хочет. То же самое с
постоянными партнерами.
— Когда нападающий выходит один на один с вратарем, между вами в этот
момент идет психологическая борьба?
— Естественно! Если ты психологически не готов, ты будешь торопиться. Даже
если правильно просчитаешь ситуацию, то все равно ей не распорядишься. А это уже
будет на руку сопернику. Если же ты уверен в себе и сможешь форварда задавить
морально, при ударе у него «дрогнет нога», и ты — победитель! Впрочем, в игре
осознавать все это не получается, все делается автоматически.
— То есть когда журналисты спрашивают: как вы сыграли в этом эпизоде, как
вы отбили этот удар, описать невозможно?
— Ну конечно. То есть можно надуть щеки и начать рассказывать: я вижу —
бежит игрок, он повернулся вот так, я сделал вот так, он туда, я сюда… Но это
неправда! На тренировке какие-то моменты отрабатываешь, с опытом начинаешь
читать игру, потом запоминаешь манеру каких-то нападающих. И постепенно уже
получается, что действуешь чисто на автомате. Вот, например, я читал слова
молодого нападающего «Локомотива» (Челидзе), выходившего в последней игре один
на один со мной. Он говорит: кажется, все правильно делал, бил под опорную ногу,
но не забил. Он думал, а я действовал автоматически.
— А кстати, как вы отбили этот удар?
— (Абсолютно серьезно.)
Вижу, бежит игрок, он повернулся вот так, я сделал вот так, он туда, я сюда… (не сдерживается и смеется)… да просто я среагировал на удар. А как так
вышло? Да кто ж его знает!
— В общем, не надо думать в такие моменты.
— Да. Более того, травмы на поле получают те, кто начинает думать. Если в
стыке человек испугался и стал убирать ногу, ему конец. Потому что у него в
мозгах уже пошла реакция, что надо убегать. Организм перестраивается на защиту,
не успевает, и в тот момент, когда ты не готов, ты получаешь удар.
— Бывший спартаковский тренер вратарей Алексей Прудников принципиально
старался «убивать» нападающих, чтобы неповадно было соваться в штрафную. За свой
дебютный год уложил аж несколько нападающих сборной СССР. Но зато на следующий
год к нему в штрафную мало кто рисковал влезать.
— Я в Польше тоже имел несколько жертв на своем счету. Однажды даже
травмировал Франковски, нынешнего лучшего бомбардира сборной Польши. Я выступал
за «Гроцлин», и мы играли против «Вислы» у них дома. Поехали как в пещеру льва,
чтобы нас там сожрали, Франковски как раз только получил вызов в сборную. И
случилось, что мы ведем 1:0. В каком-то эпизоде он выходит один на один, я
выскакиваю навстречу, иду ва-банк и забираю мяч. Вместе с форвардом. Парня
увезли в больницу с подозрением на перелом ребер. Но к счастью, обошлось только
ушибом. А сыграли мы все равно 1:1. Там судейка заставил играть 98 минут, пока
нам не забили.
Сейчас я стараюсь не наносить травмы соперникам. Если ты выходишь с целью
кого-то сломать, то сам обязательно попадешь. Тебя должны уважать, а не бояться.
— Акинфеев неправ был, когда ударил датчанина в ответ в печально
знаменитом матче молодежки?
— Это обычное дело, очень часто вратарей бьют исподтишка. Так и подмывает
ответить!
— Трудно сдержаться?
— О, тяжкие усилия прилагать приходится! Думаешь иной раз: вот встреться мы
с тобой за пределами стадиона, я же тебя раздавлю!
— В последнем матче в конфликте с Асатиани так было?
— Там, конечно, все могло закончиться по-другому, печальней для него. Но я
знал, что будет, если я не сдержусь.
— Почему вам регулярно показывают желтые карточки непонятно за что?
— А давайте судьям позвоним и спросим! (Смеется.) Пожалуй, не надо про это, а
то скажут, что это я перед матчем звонил Иванову, угрожал.
Понятия не имею, почему так происходит. Самая смешная ситуация в этом сезоне
была, когда мы играли в Казани. Я капитан команды, нашего игрока сбивают возле
штрафной «Рубина», а до этого за такое же нарушение судья выдал нашему
футболисту желтую. Я бегу туда, но даже не добежал еще, он мне с ходу показывает
«горчичник». Я спрашиваю: «За что ты дал мне карточку?» — «За то, что ты
пробежал через все поле». Я прибежал штрафной пробить, что, вратарю это
запрещено?
— Себя можете представить в роли судьи?
— Могу, но мало какие игры с моим судейством заканчивались бы нормально.
— Расскажите про фарт. Его ведь тоже заслужить надо? А бывает, он
отворачивается почему-то.
— У меня тоже так было в начале сезона. Что ни гол, то в девятку влетает.
Про фарт говорят: везет сильнейшим. А еще говорят: фарту надо помогать. То есть
трудиться больше. Но правильной теории про это, мне кажется, так и нет. Нужно
просто верить в себя. А чтобы верить в себя, надо работать.
— Вам приходилось сомневаться в собственных силах?
— У меня самый трудный период в жизни был, когда я после травмы в Донецке не
вернулся в состав. Я знал, что меня уже там списали. Я готов был даже завязать с
футболом. Но потом посидел спокойно, голова освободилась от гнетущих мыслей, и
пошел дальше.
— Когда в «Спартак» ехали, могли предположить, что все сложится так
удачно?
— Я не ехал в «Спартак». Я приехал просто в Россию, я не знал, где буду
играть. Просто рискнул.
— То есть вы поехали в Москву без конкретного предложения какого-то клуба?
— Я прибыл сюда, не зная ни своих нынешних русских агентов, ни кого. Я
поехал искать футбольного счастья. Сказал жене: «Аня, поехали месяц после
свадьбы отдохнем в Москве».
Я до «Спартака» успел потренироваться с «Торпедо-Металлургом». У меня уже был
даже предварительный контракт, я вообще должен был через неделю выступать за эту
команду, играть с лужниковским «Торпедо». Но в понедельник после тренировки
принял холодный душ и простудился. После этого мнения — мое и гендиректора клуба
— разошлись. Он меня оценил совершенно неправильно. Это не касалось финансовых
условий, это были чисто человеческие отношения. Я решил, что не хочу связываться
с клубом, в котором так ко мне подошли. Я сказал своим агентам: не хочу здесь
быть, и все! Понятия не имел, где я окажусь. Они были в шоке, но я никогда
по-другому поступать не буду. Если душа не лежит — насиловать себя не стану ни
за какие деньги!
— А когда возник вариант со «Спартаком»?
— «Спартака» в тот момент даже на горизонте не было. Красно-белые только
купили Шафара, там было еще четыре вратаря… Но много команда пропускала. И
внезапно мне говорят: нужен вратарь в «Спартак». Я на третий день после болезни
уже тренировался в Тарасовке, бегал по кругу вместе со всеми. Конечно, был еще
не в форме, но такой шанс я упустить не мог, и все у меня получилось.
— Кого первым увидели в Тарасовке?
— Макса Деменко. Очень хороший человек, с которым, к сожалению, у меня
потерялась сегодня связь. Он мне рассказывал о «Спартаке». Я тогда еще не знал,
что он сам только полгода здесь находится. Но он много знал и очень мне помогал.
— Для вас было потрясением, что вы в 2003-м пришли в великий «Спартак», а
он проигрывает матч за матчем.
— Я осознавал, что пришел в команду с огромными традициями, и что такой клуб
не может долго находиться в кризисе. Нужно просто работать, и все вернется. Если
бы я пришел на три недели, а потом ушел, то это означало бы, что я просто не
готов играть в таком клубе. Тяжелое положение «Спартака» было для меня вызовом.
А я люблю вызовы! Когда появляются сложности, а у тебя есть характер, это
значит, что ты вылезешь и добьешься чего-то. Поэтому я даже и не думал никогда
уйти из «Спартака».
Сказывался и такой фактор, как поддержка болельщиков. Потрясающая помощь.
Особенно в этом сезоне было заметно, как постепенно прибавлялось количество
зрителей на трибунах на наших домашних матчах. И то шоу, которое они сейчас
устраивают, действительно впечатляет.
— Не отвлекает вас это от игры, концентрация не теряется?
— Нет, я люблю иметь контакт с трибунами. Они нас заводят. В сложной
ситуации я могу даже начать махать руками, чтобы они помогли. Бывают моменты,
когда команда исчезает, инициатива переходит к сопернику. А как не использовать
такую силу, какая есть у «Спартака»?! Болельщики на своем стадионе! И ты
начинаешь показывать: помогите нам, давайте, мы их прижмем. Так и получается.
— Когда смотрите на трибуны, лица видите?
— Конечно. Жену свою, например, всегда нахожу среди зрителей. Да и вообще у
меня среди болельщиков много знакомых.
— С кем в «Спартаке» вы больше остальных сдружились?
— С Максом Калиниченко. У нас в команде есть такая группа игроков, которая
часто встречается за пределами поля. Калина, Бояра, Игнас, Зуй, Серега Ковальчук
подтянулся, Дима Аленичев, Тит, Парфёша, Юра Ковтун, Рома. Мы практически после
каждой игры собираемся вместе. Это очень важно: быть вместе не только на
стадионе. После «Локомотива» в первом круге встречались, я первые три часа
вообще ничего сказать не мог. Просто сидел убитый. Но ребята взбодрили — стало
легче.
— Как лучше всего восстановиться после игры?
— Я очень хорошо отдыхаю в Тарасовке. Сплю, гуляю по базе, в беседке сижу.
— Интересно посмотреть со стороны, как вы там сидите.
— Ну я же не один сижу. Мы с Калиной купили себе по игрушке — гоночные
машинки радиоуправляемые, состязаемся в гонках на них. Я хотел даже купить себе
«Хаммер» игрушечный. Теперь не буду, у меня будет уже настоящий, «немножко
побольше». Мне что в той игрушке понравилось: она маленькая, но гоняет со
скоростью в шестьдесят километров в час.
— Перед играми сильное напряжение испытываете?
— Стресс есть всегда. Перед игрой ты обязательно волнуешься. Когда я был
молодым футболистом, я изо всех сил старался этот стресс убрать. Но со временем
понял, что он, наоборот, помогает настроиться на игру. Он нужен, поэтому даже к
предматчевому волнению теперь отношусь спокойно.
— В отпуске позволяете себе расслабиться?
— У меня там в деревне хорошие места, вокруг озера бегаю часто. Снимаем зал
и играем с друзьями в футбол. Когда возвращаюсь из Польши, никогда не испытываю
проблем с лишним весом.
— Кстати, о польских друзьях. Это правда, что у вас в юности была своя
рок-группа?
— Да, у меня друзья на гитарах так «выметают»! Вы даже представить себе не
можете, как они это здорово делают! А поскольку я на гитаре играть не умею, то
был барабанщиком. Я всегда знал, что умею играть на барабанах. Первый раз сел, и
у меня сразу получилось. Теперь хочу в Польше приобрести себе ударную установку,
буду практиковаться.
— Продаются же сейчас небольшие компактные имитации барабанной установки,
не хотите домой поставить?
— Ну это как футбол на «Playstation». Нам это не подходит. Меня только живые
барабаны устроят.
— Вы с Зуевым можете составить отличный музыкальный тандем.
— Да, скоро мы так и сделаем.
— Правда ли то, что вы еще были фанатом «Металлики»?
— Фанатом все-таки не был, но все альбомы у меня в коллекции имеются. До сих
пор слушаю.
— Почему вас в России все называют по имени?
— Сам удивляюсь. Это происходит до такой степени часто, что я иногда
забываю, как моя фамилия(смеется). Приятно!
— Вы, наверное, забыли давно, что у вас когда-то были клички на поле?
— Я-то почти забыл, а вот болельщики в Польше помнят. Сейчас в сборную
ездил, и когда слышал «Гиббон», до меня не сразу доходило, что это ко мне
обращаются.
— Бразильцы говорят в интервью, что русские очень закрытые люди.
Удивительно, неужели это так?
— Я тоже удивляюсь, почему они так говорят.
— Хотели бы стать тренером вратарей в «Спартаке»?
— Я об этом пока не думаю. У меня сейчас другой проект в Польше. Мы с
друзьями зарегистрировали общество, которое будет называться «Спартакус». Будем
заниматься продвижением спорта в моем регионе, в Сувалках. Хотим воспитывать
молодых футболистов. Но не тех, у чьих родителей есть деньги, чтобы заплатить за
тренировки, а тех, что бегают во дворах. Такие — самые талантливые. Будем искать
спонсоров, свои средства вкладывать. Хочется помочь кому-нибудь выйти в люди.
— В душе поете?
— Нет, не хочу пугать людей. Когда музыку слушаю дома или даже телевизор
смотрю, соседка уже по батарее лупит. А если я еще петь начну…
— Обиды долго помните?
— Да. Если кто-то влезет мне «за кожу», то никогда не забуду. Злопамятность
— это хорошо.
— Когда в последний раз танцевали?
— В Черкизове с болельщиками неделю назад.
— Готовы назвать своего ребенка русским именем?
— Я готов, но проблема в том, что, если крестить ребенка русским именем, то
потом у него в католическом календаре не будет своего имени. Мы хотели сначала
выбрать — Борис, но потом передумали. Но все равно выбрали имя, которое и в
России тоже есть. Вот когда в феврале родится ребенок, тогда и все узнают —
какое.
— Как спасаетесь от поклонниц?
— А разве у меня их много? (Лукаво улыбается.) Жена не заметила. Общение с ними у меня в пределах нормального
человеческого отношения. Аня это понимает и не ревнует. Если ты не переступаешь
какую-то грань, то все нормально. Мне очень приятно, когда женщины приходят на
игру. У «Спартака» много болельщиц, и они очень красивые.
— Самый запомнившийся подарок болельщиков?
— Это статуэтка лысого кабана, которую мне подарили в прошлом году как приз
зрительских симпатий. Он очень красивый, даже красивее, чем я. Хотя я стараюсь
не делать различий между подарками. Неважно, что это: золотой кабан, плюшевый
мишка или даже «Хаммер». Главное — отношение, которое подарок передает. Вот в
гонке «Идол России», которую проводит ваше издание, я вошел в десятку самых
популярных футболистов России. Знаете, как приятно! Это тоже подарок
болельщиков.
— По утрам любите поваляться в кровати?
— Я дисциплинированный человек. Если надо встать, я встаю без вопросов. В
отпуске, может быть, поваляюсь.
— Как часто употребляете спиртное?
— Люблю выпить бокал красного хорошего вина. Это даже полезно. А жесткие
напитки пью очень редко. Это плохо влияет на спортивную форму, хотя в России
отказаться с кем-то выпить бывает очень непросто. «Ты что, меня не уважаешь?» —
«Да уважаю я, уважаю. Но пить не буду!»
— Какой клуб для вас самый сильный раздражитель?
— Не буду оригинален: ЦСКА. Хотя я еще не выигрывал ни у ЦСКА, ни у
«Локомотива», ни у «Зенита». Но скоро мы обязательно выиграем.
— Какое самое большое расстояние преодолевали за одни раз бегом?
— Не помню уже, я много за жизнь набегался, но вряд ли больше
восьми-десяти километров за раз.
— О чем вам хотелось бы поговорить с Путиным?
— Политика — дело сложное. Я, наверное, хотел бы услышать от главы вашей
страны, каково его истинное отношение к полякам.
— А какое в России отношение к полякам?
— Я за три года ни разу не услышал в России ни одного плохого слова ни про
меня, ни про мою страну, ни про моих сограждан (смеется). Говорю сейчас,
как президент Польши. Я знаю точно, что политика не должна увеличивать
расстояние между простыми людьми.
— Какую тему вы выбрали бы в программе «Своя игра»?
— Не знаю, я образованный человек, но только до какой-то степени… Политику и
выбрал бы, например.
— Охарактеризуйте Россию тремя словами.
— Путин, Москва, «Спартак». То есть наоборот: «Спартак», Москва, Путин.
— С кем из соперников по чемпионату России хотели бы посидеть за столом,
поговорить?
— С Овчинниковым.
ЛЮБОПЫТНО
— Я всегда общался с людьми, которые были старше меня. Поэтому лидером рядом
с ними я не мог быть по определению. Но, наверное, впервые я почувствовал себя
лидером в «Легии». Был момент, когда мы в концовке сезона проиграли важнейший
матч «Леху». Мы из-за этого лишились шансов занять даже четвертое место. И у
команды начались колоссальные проблемы с болельщиками.
Несколько наших футболистов поехали на встречу с ними, и там началась
какая-то буча, кто-то даже получил по голове, поднялась паника. Мы перед
последней игрой в сезоне садились на сбор уникальным образом. Меры безопасности,
чтобы не пронюхали наши собственные болельщики, где мы находимся, были
предприняты беспрецедентные. Футболисты по четыре человека садились в такси и
уже из машины звонили администратору, который сообщал, в какой отель ехать.
Отель был оцеплен спецназом, все заблокировано. Для Польши это вообще нонсенс.
Президент собрал команду и сказал, что кто-то должен поехать поговорить с
болельщиками. Потому что такое положение вещей ненормально. Начали обсуждать,
кому ехать. Я в то время был вообще никто, самый молодой в «Легии», вратарь без
малейших шансов выйти на поле. И я встал и сказал: или никто никуда не поедет,
или мы поедем все вместе. В итоге так никто к болельщикам не поехал, но
последний матч мы выиграли. А я за смелость попал в основной состав и
дебютировал в высшем дивизионе Польши.
Мы выиграли 2:0, но атмосфера на стадионе была — не передать. Мы забиваем гол
— и тишина вокруг. Я помешал в этой встрече одному чудаку пенальти забить.
Напугал его своими прыжками, и он попал в перекладину. Хотя если бы он забил,
стал бы лучшим бомбардиром чемпионата.
КАК ПОДАРИЛИ «ХАММЕР»
— Когда мы приехали на вечер по поводу окончания сезона, мне говорят: у тебя
таблетки от сердца есть? «А в чем дело?» — спрашиваю. «Да тут тебе такой подарок
приготовили!» Я думал, меня разыгрывают. А потом, когда объявили, что за первое
место в рейтинге вручается «Хаммер», я и не поверил сначала. Лишь потом, когда
мне сертификат на получение автомобиля дали в руки, немного пришел в себя. В
Польше этот факт вызвал колоссальный резонанс: сразу пошли звонки оттуда.
Задаются вопросы: как же он там играет, что ему «Хаммеры» дарят? Просто так
приехать посмотреть мою игру руки не доходят, а после такого приза в прессе
обсуждают, почему меня до сих пор редко вызывали в сборную.
ДОСЛОВНО
— С Андреем Тихоновым я встречался лишь один раз — на дне рождения у Димы
Аленичева, но я с первых же слов понял, почему он был настоящим капитаном этой
команды и почему его болельщики любят до сих пор. Мы с ним проговорили три часа.
Он прямой, откровенный человек, его нельзя не уважать!