В четверг вечером Питер устроил себе двойной праздник, оказался который к тому же двузначным. Невский город провожал боевые остатки зимней погоды и провожал свою любимую команду, которая не стала героической, но которая побила несколько своих же рекордов по продвижению в глубины Кубка УЕФА.
Обычное поражение от обычного европейского клуба не стало ни сюрпризом, ни большим разочарованием. Аппетит серьезных побед с еврокубком над головой, нагнанный в прошлом году армейцами, был, казалось, пойман и в текущем сезоне. После ярого и страстного нашествия на Марсель задумчивость сменилась в наших расчетах и гаданиях на искреннюю жажду. Страшных соперников в УЕФА для нас просто не существует. Но и нас тоже бояться не собираются. Кубок этот превратился в лотерею, где каждый обыгрывает каждого вроде бы логично, но основа логики — везение.
После «Севильи» есть чувство некоего непривычного для подобных завершений спокойствия. Даже ругают тех, кто не справился с дисциплиной, или тех, кто просто не выполнил установку, как-то ради того, чтобы поругать. Вылет «Зенита» словно подсказывает поберечь эмоции, что-то еще будет…
Об этом же между строк, сквозь боль в спине говорит и Александр Спивак — самый тихий из квартета лидеров «Зенита», человек с другим, как он говорит, воспитанием. Но и его взором «Зенит» выглядит таким же неуступчивым и каким-то защищенным от внешних напастей. Последний матч Кубка УЕФА Спивак смотрел с трибуны, болея за своих и размышляя. Реально, приземленно, но все равно с высоты зенитовского полета.
БУДТО БЫ ОБИДЕЛИ МЫ БОЛЕЛЬЩИКОВ
— Спали спокойно после матча?
— Конечно! Насколько я знаю, вся команда провела ночь спокойно и все, выспавшись, вовремя пришли на собрание сразу на следующий день после игры.
— Собрание, посвященное подведению итогов успешного в общем-то выступления «Зенита» в рамках Кубка УЕФА?
— Да нет, обычный разбор полетов между тренерами и игроками, что происходит после каждой встречи. А достижение это как-то особо и не ощущается.
— Почувствовали себя полноправными европейцами?
— Я бы сказал, задали планку, ниже которой ой как не хочется опускаться.
— Так и не опустились ведь.
— А хотелось большего. И могли мы этого добиться. Жалко все случившееся осознавать, даже ощущение есть, будто с питерскими болельщиками поступили несправедливо. Но локтей никто не кусает, понимаем, что в футбол играем, а не во что-то более прогнозируемое.
— Несправедливо, говорите, поступили?
— Отчасти, да. Но волноваться было уже поздно. Нужно было выходить и играть, можно сказать, на удачу.
— А после матча грустные разбрелись по домам?
— Это было наилучшим решением для многих. И криков в раздевалке не было.
— А бывают?
— Еще какие! Сначала Мареш кричит что-то по-чешски типа «цигель-цигель», а мы его своим бессловесным криком подхватываем. Но это до лучших времен. Сейчас радость трудно испытывать, но к этому мы оказались готовы еще в Испании. Так что было грустно на душе, но стабильно. И тем, кто играл, и тем, кто, как я, смотрел матч со стороны. Кстати, пользу можно отыскать во всем. Так, Петржеле понравился Власов, давно не выходивший на поле.
— В общем, гора с плеч?
— С одной стороны — да. На три фронта играть довольно сложно. Но с другой, на европейской передовой интересно, как нигде.
— С европейским наставником особенно?
— Для меня национальность тренера никогда не имела значения, установку все равно надо выполнять.
— Ваш собрат по вице-капитанской роли Аршавин не раз говорил, что после Петржелы с российским специалистом он вряд ли сможет работать.
— Шава из другого поколения — молодого и импульсивного, со своими взглядами на жизнь. У меня же другое воспитание, и я приучен у каждого забирать позитив. Конечно, и у молодежи, бывает, есть чему поучиться, нужно со временем и перестраиваться ведь. Но от прежних взглядов спустя многие годы отказываться тоже ни к чему.
— Петржела рассказывал, что поначалу он был близок со своими футболистами, но пошли слухи о наличии в составе любимчиков, и эта роль была доверена Боровичке.
— Каждый главный тренер старается держать дистанцию с игроками, что совершенно правильно, а Боровичка просто ведет тренировочный процесс и находится в более тесном контакте с нами. Но и он тоже профессионал, у которого своя дистанция.
— А как же Семин, у которого железное правило: «На поле он начальник, вне поля — друг и товарищ»?
— В «Зените» другие принципы.
— «Зенит» можно назвать дружной командой, или она все-таки больше команда профи?
— Второе определение точнее, потому что во всех командах, где имеются иностранцы, наверное, не может быть коллектива семейного характера.
— Почему?
— А вы попробуйте в том же ЦСКА создать атмосферу, близкую к идеальной, еще где-нибудь… Не верю, что такое возможно. Такие коллективы из прошлых лет. По сути, у легионера и местного парня интерес один — футбол. А остальное все разное, включая менталитет.
— Но командный дух-то как поддерживать?
— Вот у нас, например, на деньги, собранные с нас в качестве штрафов, принято всей командой сходить пива попить.
— Пива?
— Да, ну не ради же лимонада собираться всем и тратить свои же деньги! Смысла не видно попросту. Вот так и сближаемся.
— И пан Властимил кружку с вами опрокидывает?
— Нет, в таких случаях футболисты предоставлены сами себе.
В ПИТЕРЕ МОЖНО СОЙТИ С УМА
— Чемпионат мира для вас передышкой будет или дополнительной нагрузкой?
— Отпуск нам дадут, будем смотреть это интересное зрелище.
— А в «жовто-блакитной» майке поиграть не суждено?
— Это прошедший этап, и шансов нет никаких.
— Так минорно звучит. Но Украина-то не Бразилия, чтобы Спивак не был среди кандидатов в сборную?
— Не хотелось бы ворошить эту тему. Ничего личного, просто мое время ушло.
— Как в этом тяжелом году не оказаться ниже ЦСКА?
— Знаете, после того, как поиграл у Буряка в «Черноморце», я всегда вижу только ближайший матч. Нас так учили в Одессе: «Не нужно забивать себе голову мыслями о местах, медалях, наградах…» Иначе никаких нервов не хватит.
— Однако, когда в обойме 13-14 футболистов, невольно задумаешься. И пан Властимил каждый раз выказывает свое беспокойство.
— Ну, летом-то усилимся определенно. Хотя вот эти мысли сидят лично у меня внутри, но где-то там, далеко. Когда тебя перед игрой что-то давит, лучше на поле не выходить.
— Это какой-то фирменный украинский рецепт отключения мозгов. Гусин, даже находясь уже в «Крыльях», не стал говорить ни о планах, ни о приятном, кстати, прошлом.
— Я вообще считаю, что заниматься подсчетом статистики, планированием или прогнозированием должны кто угодно, но только не те, кто выходит на поле. Это психология, нарушая которую, ты создаешь проблемы себе как профессионалу.
— Тяжело быть питерским футболистом?
— Есть такое. Одна большая команда, как никак. Это в Москве многое растворяется, а в Питере все под микроскопом — общественность, журналисты, специалисты… Куча мнений — компетентных и дилетантских, от которых голова спокойно может пойти кругом. Раньше мне тяжело было, переживал, горевал, причем по какой-нибудь ерунде: написали что-то, прокомментировали как-то. Сейчас газеты читаю, но уже не реагирую ни на что, не нервничаю. Можно сказать, я свой нервозатратный лимит окончательно исчерпал…