Форвард донецкого «Шахтера»
и сборной Украины Алексей Белик побывал в
гостях на «прямой линии» в газете «Команда»
и ответил на многочисленные вопросы
журналистов и болельщиков.
— Леша, последние
поединки сборной Украины ты пропустил из-за
травмы. Что случилось?
— К счастью, ничего серьезного. Просто
перед игрой с «Олимлиакосом» я
почувствовал колющую боль в задней
поверхности бедра. Поэтому я не мог
продолжать тренировки и два дня
ограничивался тем, что бегал по кругу и
проходил восстановительные процедуры.
Потом все будто бы нормализовалось. В
матче со «Сталью» я отбегал все 90 минут, и
никакая боль меня не беспокоила. В сборной
до поры до времени тоже все было хорошо, но
во время предыгровой тренировки, когда я
делал ускорение, эта боль появилась снова.
— Тренерский штаб
сборной очень расстроился?
— Олег Блохин не говорил мне напрямую
о том, что я гарантированно буду играть, но
дал понять, что на меня рассчитывают. Олег
Владимирович спросил, что за травма у меня
была. Я ответил, что сильно напряглась
мышца и болела два или три дня. А он в ответ
пошутил: «Мышца так напряглась, что ты
потом со «Сталью» сразу два гола забил? Дай
Бог, чтобы она у тебя так и перед Италией
напряглась».
— Тем не менее за
поединком с итальянцами ты вынужден был
наблюдать со стороны. И как впечатления?
— Считаю, мы играли вполне нормально.
Что касается момента с пенальти… Да, там,
пожалуй, было нарушение, но если бы точно
такое же нарушение было в штрафной
соперника, я сомневаюсь, что арбитр указал
бы на одиннадцатиметровую отметку. Думаю,
если бы не этот эпизод, мы смогли бы
довести встречу до ничьей. У нас ведь были
хорошие шансы для того, чтобы сравнять
счет. Если бы у Италии не было такого
форварда, как Тони, Украина вообще могла бы
играть с ней на равных. Он фактурный,
здоровый, его фактически невозможно
сдвинуть с места, и он сделал всю игру
своей сборной.
— Твой коллега по атаке
Андрей Воробей буквально на глазах
превратился из острого нападающего в
полузащитника. А ты бы мог поменять амплуа?
— Решение о смене амплуа должен
принимать тренер. Что же касается лично
меня, то в полузащите я бы вряд ли смог
сыграть. Хотя я начинал свою футбольную
карьеру именно на позиции хавбека, играл и
справа, и слева. Меня нельзя назвать
быстрым и резким футболистом, мне, скорее,
присущ силовой футбол, поэтому я бы,
наверное, смог сыграть в центре защиты или
по игроку. Конечно, противодействовать
такому юркому и стремительному
исполнителю, как Вилья, я бы не смог. Зато,
наверное, смог бы сыграть даже против
такого на¬падающего, как Тони. Кстати, у
меня уже был опыт игры в защите, когда я
выступал в сборной у Анатолия Крощенко,
Водном из решающих матчей играл почти
полтайма против рослого форварда из
сборной Румынии, и встреча закончилась
вничью— 0:0.
— Создается
впечатление, что ты себя более комфортно
чувствуешь в сборной страны, а не в клубе…
— В сборной по сравнению с клубом
немного другая атмосфера. Все украинцы,
все говорят на одном языке. Есть
определенный круг кандидатов в
национальную команду, которые вызываются
постоянно. Конечно, из-за травм могут
происходить изменения, но меняется
человека два-три, не больше. Я тоже жду
своего шанса и стараюсь его использовать.
В сборной мне доверяют, как клубе ситуация
несколько иная. У нас слишком много
футболистов для того, чтобы была
нормальная конкуренция. Мистер Луческу
любит ротацию состава, но такая ротация… Я
понимаю, когда тренер говорит, что хочет
всем дать поиграть, чтобы мы не потеряли
свои места в сборных. Но… Трудно выходить
на поединок с мыслью о том, что наставнику
во что бы то ни стало надо что-то доказать.
Нужно, конечно, этого хотеть, но когда
слишком сильно чего-то хочешь, как назло,
ничего не получается. А играть надо с
мыслями о том, как бы принести пользу
команде. У Луческу своя методика. Да, надо
всех посмотреть и всем дать шанс, но после
этого ведь нужно, наконец, определиться и
кого-то выбрать!
— Футболисты «Шахтера»
— известные люди, их часто привлекают ко
всевозможным благотворительным акциям.
Тебя это не тяготит?
— Нет. Мирча Луческу посылает меня на
подобные мероприятия довольно часто. Мы
ездили в Алчевск и рисовали на стене в
школе, где-то еще танцевал и, где-то пели.
Меня как раз первого послали ездить по
школам разучивать е детьми гимн «Шахтера».
После всего, этого я сказал, что продлю
контракт, но буду не в футбол играть, а петь,
рисовать и танцевать.
— То есть с голосом и
слухом у тебя все в порядке?
— Признаться, раньше за собой такого
не замечал. Но однажды к нам на базу
приехала девушка — прослушивать, у кого
какой голос. Она-то во мне и разглядела
музыкальные таланты. Мы заходили к ней по
одному и пели. Я сначала даже растерялся,
не знал, какую песню выбрать. А потом как
выдал ей: «Два кусочека колбаски у тебя
лежали на столе...» Она послушала и говорит:
«Подходишь! Будешь начинать гимн». В общем,
я согласился.
— Леша, это Александр
из Донецка звонит. Ты воспитанник
донецкого футбола и с самого наняла
карьеры играешь за «Шахтер». Ты готов
повторить подвиг Франческа Тотти и все
время выступать за один клуб?
— Я думаю, что сегодня Алексей Белик
для «Шахтера» значит чуть меньше, чем
Франческо Тотти для «Ромы». Но, в принципе,
я готов повторить его подвиг однако при
этом хочется не просто быть в команде, а
еще и играть.
— Здравствуйте! Меня
зовут Даша, я живу в Донецке. Я бы хотела
спросить у Леши, что он думает о лимите на
легионеров.
— С лимитом получается довольно
неоднозначная ситуация. С одной стороны,
это хорошо— как ни как три украинца
выходят в «основе». С другой стороны, после
введения лимита на легионеров «Динамо» и «Шахтер»
взяли самых качественных украинцев из
других команд, но все равно эти игроки
попадают в состав не так часто, как
хотелось бы. А если каким-то украинским
исполнителем заинтересуется зарубежный
клуб, то из-за лимита его вряд ли отпустят
играть и получать игровую практику в
чемпионате другой страны. Ну и тренеру
тоже тяжело. Например, если он выпускает
вместо одного из трех украинцев легионера,
то ему тут же приходится делать и вторую
замену, снимать кого-то из иностранцев и
выпускать футболиста с украинским
паспортом. Может быть, эта система с
лимитом еще не совсем доработана? Может
быть, есть смысл сделать как-то иначе, не
зацикливаясь именно на количестве
украинцев на поле? Например, как в Англии,
где легионер должен играть 75% матчей за
сборную? Или еще что-нибудь придумать…
— Алексей, Енакиево
беспокоит. Меня зовут Лариса. Ты сам
почувствовал пользу от того, что ввели
лимит?
— Повторюсь, двоякая ситуация. С одной
стороны, украинцы гарантированно имеют
место в составе, с другой—хотелось бы быть
уверенным в том, что сегодня ты играешь не
потому, что есть лимит, а потому, что ты
действительно сильнее того или иного
футболиста.
— Да, но мне кажется,
что три человека — это очень мало.
— Да, я с вами согласен. Сразу десять бы
уже сделали (улыбается). Конечно, тяжело
пробиться в таких условиях. Особенно
молодым ребятам. В ведущих европейских
командах тоже играют легионеры, но все
равно там больше внимания уделяется
местным воспитанникам. «Шахтер» сейчас
тоже начал говорить о том, что у него есть
детско-юношеская школа, есть интернаты, и
стал заниматься подрастающим поколением.
— Мне кажется, у наших
ребят гораздо больше желания играть, чем у
некоторых иностранцев. Ведь большинство
легионеров — это временщики…
— Но не стоит забывать и о том, что есть
легионеры, которые очень хорошо подходят
нашей команде по духу. Например,
Левандовски, Хюбшман, которые бьются до
конца, сражаются.
— Ну а Брандао? Я думаю,
любой из наших ребят сыграл бы лучше! Хотя
бы из чувства патриотизма!
— Мне неудобно обсуждать партнера по
команде…
— Ну и не обсуждай.
Просто люди говорят именно так. Спасибо
большое, мы тебя очень любим!
— Меня зовут Григорий,
я из Макеевки. Алексей, почему у нас сейчас
такое засилье иностранных футболистов?
Вот Луческу говорит, Гай хорошо сыграл, а
потом Гая не оказывается даже в запасе…
Почему такое отношение? Почему тебя на
поле не выпускают?! В сборную Олег Блохин
тебя приглашает, а в основной состав в
клубе тебя не ставят. А как только
международная встреча, так вообще играют
от силы три украинца, а все остальные —
иностранцы. Если бы они хоть играли на
высоком уровне, были сильнее: украинских
исполнителей, но ведь нет таких легионеров.
Почему такая ситуация I в «Шахтере»?—
Руководство клуба и тренер пришли к выводу,
что в Украине мало футболистов, которые
могли бы достойно выступить в Европе.
Сейчас нас много легионеров, но результат,
наверное, какого хотелось бы. Поэтому
сложно ответить на этот вопрос.
— Но ты ведь не хуже тех
же Брандао и Агаховы. Ты сильный,
напористый. Когда я смотрю, как ты играешь,
просто душа радуется. А Мирча Луческу тебя
не ставит в основной состав...
— Я очень расстроен, что не вы тренер «Шахтера»
(смеется).
— Мне просто за тебя
обидно. Я за твоей игрой слежу давно, с тех
пор, как ты начал выступать за «Шахтер». У
вас сейчас нет такого игрока, каким раньше
был Соколовский по прозвищу Бригадир.
Тимощук не может так сплотить команду и
повести ее за собой, как это делал он…
— Мой отец всегда говорит, что если бы
он был тренером «Шахтера», он бы всех
футболистов разок сводил в шахту, и, после
этого мы бы точно минимум до полуфинала
Лиги чемпионов каждый раз доходили бы. Я
застал те времена, когда в «Шахтере»
выступали Ателькин, Орбу, Старостяк. При
них попробуй не доиграй эпизод до конца.
Тогда дух был какой-то особенный, и легче
было сплотить игроков. А сейчас на одного
легионера крикнешь — он обидится, на
другого крикнешь ему по барабану. Нашему
капитану очень тяжело настраивать команду.
— Какие у тебя
отношения с партнерами и с главным
тренером? Тебе не мешает, что Мирча Луческу
не говорит с тобой на одном языке?
— С партнерами у меня хорошие
отношения. Ясно, что за пределами поля я
общаюсь не со всеми, а с теми людьми,
которые мне ближе. Что касается Мирчи
Луческу, то нам в общении очень хорошо
помогает второй тренер — Александр.Спиридон.
У Скалы и Шустера тоже были переводчики, но
они просто переводили его слова нам, а наши
— ему. А Александр Федорович, кроме
русского и румынского языков, очень хорошо
знает футбол. Если раньше говорили, что это
проблема — донести до игрока ту или иную
футбольную фразу, то сейчас это уже не
вопрос. Александр Спиридон хорошо
разбирается в футболе, ведь сам и играл, и
был тренером.
— Меня зовут Анна. Я
хочу задать Алексею нефутбольный вопрос.
Что для тебя является главной опорой в
жизни?
— Конечно, как и у любого человека, это
семья. Это люди, которые поддержат тебя в
трудную минуту, будут рядом, не только,
когда тебе сопутствует удача, но и когда у
тебя что-то не получается и ты нуждаешься в
помощи, совете или даже в том, чтобы тебе
указали на твои собственные ошибки. Лично
для меня такой отдушиной является именно
семья.
— Чем бы ты скорее
согласился пожертвовать— семьей или
возможностью играть в футбол?
— Наверное, возможностью играть в
футбол. Семья должна быть на первом месте.
Ведь играешь же и для болельщиков, и для
родных и близких. Поэтому, если не будет
семьи, то смысла играть вообще нет.
— Ты ведешь себя
довольно сдержанно. В своих послематчевых
интервью всегда говоришь, что сыграл не в
полную силу, даже если забил два гола.
Откуда такая скромность?
— Я просто такой человек. Вот мы в
Валенсии проиграли— 0:2, я просто боюсь
ехать по городу на своей машине. Мне
кажется, что все смотрят на меня: «Елки-палки,
вот едет на дорогой машине, а в футбол
играть не умеет!» После не самых удачных
матчей чемпионата мне ребята часто
предлагают съездить в город покушать, а я
всегда отказываюсь. Не потому, что я
замыкаюсь в себе после поражения, просто я
предпочту в такой момент побыть с семьей,
спокойно Обсудить, что к где не получилось.
— Говорят, ты любишь
дискотеки…
— Когда мне было 18 или 19 лет, то
любил. А сейчас это уже не мое. Конечно, в
молодости у тебя появляются деньги,
свобода. Как говорил Яковенко, «оно все
блестит, горит», все эти казино, ночные
клубы… А сейчас я уже года четыре не хожу
по дискотекам. Лучше сходить посидеть в
каком-то кафе. Тем более что в Донецке
совсем мало дискотек. Не то что в Киеве…
Хотя недавно, после игры со «Сталью», мой
друг и его девушка уговорили съездить на
дискотеку. Я побыл там немножко и уехал,
потому что почувствовал, что это уже не мое.
Хотя, когда мне было 20 лет, я думал, что это
и в 60 будет мое (смеется).
— Из Киева беспокоят.
Меня зовут Александр. Говорят, у тебя
уникальная собака. Какой она породы?—
Собака у меня породы Лабрадор, зовут Томас.
Мне ее привез Геннадий Зубов. Получилось,
что щенок был очень качественный и выиграл
все возможные призы. Теперь его потомство
просто нарасхват. Такая собака есть у
Татьяны Овсиенко, они через руководство
клуба попросили подарить им щенка. Ринат
Леонидович, к слову, тоже интересуется
разведением собак и высоко оценил мою.
— А если бы Золотая
Рыбка предложила выполнить три твоих
желания, что бы ты загадал?
— В первую очередь попросил бы
крепкого здоровья моих родных и близких,
во-вторых, попросил бы тех качеств, которых
мне недостает как футболисту — мне не
хватает скорости, ну и на воротах я не умею
стоять (смеется). А третье желание…
— Девушку своей мечты
ты уже встретил?
— Да, поэтому на это желание нет смысла
тратить… Третье пусть украинский футбол
поднимается и становится таким же честным
и качественным, как, скажем, английский.
— Следующую прямую
линию газета «Команда» проводит с Олегом
Блохиным. Какой вопрос ты бы хотел ему
задать?
— (После паузы). Даже не знаю…
— А я спрошу у Блохина,
почему он не всегда ставит Велика в состав
национальной сборной, и попрошу выпускать
тебя на каждую игру еще много лет!
— Спасибо, тогда я попрошу Золотую
Рыбку, чтобы всегда находился такой
человек, который мог бы задать Блохину
такой вопрос (смеется).