Журналисты «Чемпионата» - о своих приключениях и казусах в 2015 году

«Как я посмотрел Казань»

В Казань мы попали случайно. Мы — это наш фотокорреспондент Александр Мысякин, наш бывший корреспондент Иван Карпов и тогда ещё не наш корреспондент Дмитрий Егоров.

Мы ездили в Самару на матч «Крылья Советов» — «Спартак». И после игры, выпив пива, кто-то сказал: «А завтра Бердыев в Казани против своих бывших играет, до Казани ведь здесь недалеко». А я сказал: «А я ни разу не был в Казани. Решено — едем».

Стартуем с утра, с тем расчётом, чтобы перед игрой заселиться в гостиницу, пообедать и пару часов погулять по центру города. Вот, кстати, бонусное фото, на нём футбольное поле, которое мы увидели в посёлке Новая Малыкла Ульяновской области.

Приезжаем в центр (все нужные нам места в Казани расположены рядом — гостиница, стадион и исторический центр) и тут же оказываемся пойманы местными сотрудниками ГИБДД.

Причина — в автомобиле тонированные стекла. Вообще-то, это нарушение в масштабах всей страны, о чём нам уже успели сообщить сотрудники ГИБДД, оштрафовав на выезде из Самары. Но в столице Татарстана к этому моменту относятся особенно трепетно, как потом выяснилось. Говорят, лично руководство республики взяло вопрос на контроль, само ездит без тонировки и другим не позволяет.

Наш водитель идёт на принцип, гаишники стоят насмерть. На живописнейшем фоне (фото прилагается) разворачивается эпическая битва. Нам грозят полным техническим обследованием машины («Уж оно точно косяки покажет»), штраф-стоянкой, ночью в отделении («За неподчинение сотрудникам ГИБДД») на фоне казанского Кремля — стражи порядка неумолимы. Но и наш водитель продолжает упорно биться за свою любимую, с любовью сделанную тонировку.

В итоге матч завершается почти вничью, мы частично лишаемся тонировки, но и в действиях ГИБДД находим нарушения, сохранив таким образом вторую половину автомобиля затемнённой и обойдясь без штрафа. В любом российском понимании слова «штраф».

До начала матча остаётся 20 минут…

Антон Третяк

Буря в Штубенберг-ам-Зе

В июле я две недели колесил по дорогам Австрии, навещая российские клубы, проводившие там сборы. Последний день также обещал выдаться насыщенным – товарищеский матч «Зенита», поездка в гости к «Тереку». Но это всё вечером, а первую половину дня я решил посветить небольшой передышке. Жара в альпийских долинах стояла лютая – стабильно за 30 градусов. Вода в горных озёрах прогрелась до температуры морской, и грех было этим не воспользоваться.

У горничной моего гостевого дома я разузнал, что подходящее место есть в 20 километрах, в деревеньке Штубенберг-ам-Зе. Название, собственно, уже указывало на наличие озера. «Но поторопитесь, сегодня во второй половине дня обещали шторм», — предупредила она. Угрозы я всерьёз не воспринял – за проведённое в Австрии время даже дуновение ветра было большой редкостью, а дождя не пролилось ни капли. Поскольку за две недели я славно погонял свой кабриолет Fiat 500, по пути в Штубенберг я заехал на мойку – назавтра авто предстояло сдавать назад в прокат. Миновав небольшой перевал (Штирия вообще довольно равнинная земля по австрийским меркам), я в сотый раз убедился, что мойка к дождю – правило, срабатывающее с пугающей неизбежностью. С востока ползли чёрные тучи. Но всё же я не мог представить, что они доберутся до меня так быстро. Да и так хотелось хотя бы окунуться, что о том, чтобы повернуть назад, не было и речи.

Когда я въехал на территорию кемпинга у озера, дождь уже накрапывал, спугнув кассира, продающего билеты на вход. Сэкономив таким образом, я припарковался, взял плавки и отправился переодеваться. Свою одежду, телефон и ключи от машины упаковал в непромокаемую плащевку, кинул всё это на берегу и нырнул в роскошное озеро у подножья горы. Дождь уже лил, как из ведра, так что промок я ещё по пути из раздевалки. Обернувшись к берегу, я обнаружил с десяток обращённых на меня камер смартфонов – кажется, вся публика пляжа, согнанная дождём под навес веранды местного кафе, таращилась на crazy Russian (знать, что я русский, впрочем, они не могли, так что это художественное преувеличение), который плавал под стеной сплошного ливня. Я погрёб подальше к горе, хотя мне было не жалко разнообразить серый досуг слишком правильных австрийцев – несколькими днями ранее я уже сделал это, поставив на уши Бад-Вальтерсдорф своим отъездом на противоположный конец страны в Тироль: не вернулся ночевать, так что владельцы гостевого дома даже обратились к местной полиции, мол, куда-то пропал российский журналист, уехав за 700 км на машине. Для города, в котором в год совершается меньше десятка преступлений, — хоть какое-то обсуждаемое событие.

Однако когда публика начала спешно покидать террасу, скрываясь внутри кафе, заподозрил неладное и я. Небо совсем почернело, и начался уже даже не тропический ливень, а настоящий потоп с градом. Обычно поплавать под дождём – настоящий кайф, вода начинается казать совсем тёплой за счёт контраста. Но здесь меня буквально прибивало тяжёлыми каплями в воду, глаза заливало так, что невозможно было поднять взгляд, чтобы понять, куда грести. Шквалистый ветер, набиравшийся сил между горами, поднимал такие волны, что и на море не всегда встретишь. В общем, мне оставалось только плыть по наитию в надежде поскорее выбраться из этого ада. В конце концов, я благополучно вылез на берег, переоделся, но по пути к машине вымок снова. Томная получилась поездочка на купание. И это был ещё не конец дня.

Надо сказать, в командировки я обычно отправляюсь налегке – на 10-14 дней в летнюю пору трёх футболок хватает вполне (если их периодически стирать, конечно). Итак, одна была мокрой насквозь. В Бад-Вальтерсдорфе я снова переоделся в сухое и отправился обедать – буквально через дорогу. Не успел я в очередной раз проклясть местную сиесту, из-за которой моё любимое заведение было уже закрыто в самый разгар дня, как туча пришла и сюда. Пройдя каких-то 100 метров до отеля, я опять вымок до нитки. Настала пора всерьёз поволноваться: бельё в местном климате сохнет долго, солнца сегодня уже не ожидалось, а у меня перед стартом в 7 утра следующего дня в Вену и оттуда на самолёте в Москву оставался ровно один сухой комплект одежды – футболка да джинсы.

К поездке на матч «Зенита» и «Лудогорца» я подошёл как к боевой операции – подготовился к противостоянию со стихией со всей серьёзностью. И не зря: шторм настиг меня и в третьем месте, на стадионе в Штегенсбахе. Но на сей раз я был с зонтом и на трибуне под козырьком. Игрокам вот укрыться было негде. Сначала вместо матча мы увидели шоу уток, которых всё время пытался прогнать главный судья. Зря старался: надо было внять дурному предзнаменованию, как мне с мойкой. Через 10 минут полил всё тот же неистовый ливень, под которым футболисты промокли за секунды. В итоге они развлекались разминкой и прыжками в свежие глубокие лужи. Ну а я сумел-таки отыграть один «гол» в «матче» с австрийской стихией и улетел домой в сухом.

Михаил Тяпков

20 минут удовольствия

Сейчас модно проводить лекции для молодых журналистов (которые, правда, ничего не дают). Все норовят рассказать свою историю успеха, подъёма из грязи в князи… В свои 19 я тоже уже готов провести лекцию. Только на другую тему – «Почему молодой журналист не должен перегибать палку с образами». Детская травма.

Дело было в Краснодаре, куда я приехал в конце июля на матч «быков» со «Спартаком». Есть у меня такая привычка – перед матчем гулять по городу, чтобы заразиться его настроением, а потом с таким же настроением написать отчёт об игре. Так я сделал и в Краснодаре. 40-градусная жара, купание в фонтанах, светлые улицы, мороженое и квас… В общем, проникся городом. Расслабился. Подумалось: сейчас как бомбану потоком мыслей!

Уже сидя в пресс-ложе стадиона «Кубань» и печатая отчёт, читаю ленту «Твиттера». Читаю мысль (не помню, чьего авторства, да уже и неважно): «Июльская игра «Спартака» – это словно акт любви с девушкой. Она хороша только в первые 20 минут, а после превращается в мучение». Хм, думаю, мысль любопытная. Добавлю-ка её в отчёт. (Если вы думаете, что журналисты никогда не транслируют чужие мысли – сразу говорю: это неправда).

В общем, те 20 минут, что отчёт в первозданном виде провисел на главной странице «Чемпионата», были минутами славы журналиста Сергея Титова.

Когда я вновь открыл соцсети, уже в пресс-центре «Кубани», то понял – что-то пошло не так. Шутка бомбанула, да только в обратную сторону. Самое смешное, что одной из первых на мой поток сознания отреагировала… моя девушка (наверное, единственный фанат моих текстов на «Чемпионате»). Она меня до сих пор троллит по этому поводу, кстати.

А коллеги по «Чемпионату» – тем более. Наш журналистский юмор как раз такой – саркастичный, слегка злобный (без него в профессии вообще делать нечего). На следующий день после матча в Краснодаре была планёрка, куда я не попал – уехал в Армавир. Но, говорят, это была самая «огненная» планёрка в истории сайта. Её провели за 20 минут, в течение которых ржали без остановки.

Естественно, по возвращении меня завалили подколками в редакции. Помню, специально считал – даже минуты не продержался без шуток про 20 минут.

Мораль сей басни такова – если тебе захотелось придумать какой-нибудь крутой образ, который нужно отразить в материале, хорошенько подумай, будет ли он адекватно выглядеть. И подольше работай над правильным образом. Минут 20.

Сергей Титов

Как Марио Фернандес выиграл в шоу Тины Канделаки

Так получилось, что в рамках нашей топовой рубрики „Гость редакции“ у меня есть дополнительная, важная функция. Не только в составе бригады, собственно, взять интервью у известного футболиста/тренера/президента. Но потом из реальности на 15 минут переключиться в мир виртуальный. Дабы „порубиться“ с гостем в футбольный симулятор.

Нет-нет, что вы, мы на „Чемпионате“ вкалываем 24/7, и к приставке никто даже не подходит. Но, исключительно ради футболистов, делаем исключения. Так вот, из всех геймеров самое большое впечатление произвёл на меня Марио Фернандес.

И даже не тем, что во время интервью повторил фразу „спасибо Господу“ больше, чем все папы римские вместе взятые. А тем, что Марио вместе со своим джойстиком включил и компьютер в голове. Не забывая шутить, что „Фернандес в FIFA какой-то morto — мёртвый“, он просчитывал абсолютно любой ход. И свой, и соперника. Никто из других футболистов настолько умно в Фифу не играет.

Вы скажете — какая разница, кто как жмёт на кнопки джойстика. Но в том и дело, что тут речь не о „скилле“ в компьютерной игре и ловкости рук. А об умении моментально, словно на автомате, продумывать любую игровую ситуацию. Пусть и сидя на диване — это тоже, между прочим, совсем нелегко.

Собственно, из наших гостей Фернандес нанёс мне единственное поражение — эх, до сих пор переживаю и анализирую случившееся, устраиваю себе тактические разборы ошибок.
Но, как ни странно прозвучит, играя с Марио в FIFA, я понял, почему он так крут на футбольном поле. Веди по-прежнему Тина Канделаки шоу „Самый умный“, Фернандес в нём определённо победил бы. По крайней мере, если речь бы шла о футбольном интеллекте.

Антон Матвеев

Сын Пушкаша

Серебристый минивэн с четвёркой журналистов на борту плавно отъехал от стадиона и покатил по улицам сонного Гента. Тишину в салоне нарушил коллега из Петербурга.

— А вы-то на футбол завтра пойдёте?, — справился он у шофёра, заботливо прикреплённого к нашей мини-бригаде клубом «Зенит». Белоснежная сорочка, галстук, пальто, изящные очки и благородная седина – клянусь, такой импозантный и представительный водитель меня вёз впервые.

— Да я футбол не очень люблю, — не оборачиваясь, бросил в темному наш возница. – Вот папа – любил. Сам играл.
— Серьезно? – Больше из вежливости, чем из любопытства, уточнили мы.
— Да, за «Реал» Мадрид, — небрежно отозвался он. – Пушкаш. Ференц Пушкаш. Может, слыхали о таком?

Слыхали ли мы о таком?! Ну, знаете ли… Обидный вопрос для спортивного журналиста. Неважно, 20 тебе лет или 50.

Перед глазами почему-то мелькнули дети лейтенанта Шмидта в исполнении Куравлёва и Юрского. Но как мелькнули, так и растворились во мгле – очень уж убедителен был наш «Пушкаш».

— Мама у меня – наполовину француженка, наполовину венгерка, — будничным тоном повествовал Рональд, крутя баранку своего «мерседеса». – В молодости сошлась с Пушкашем. Любовь, страсть, все дела. Родился я. Отца плохо помню: он оставил нас, когда мне было пять лет. Следующий раз я увидел его только в 18. Следующий – и последний… Знаю, что в Будапеште есть стадион имени Пушкаша, но никогда там не бывал…

За увлекательной беседой дорога до отеля пролетела незаметно. Много чего ещё хотелось расспросить у нашего удивительного водителя, но – приехали. Пора на выход.

— До завтра? — с надеждой в голосе спросил один из нас.
— Завтра будет другой водитель, — улыбнулся Рональд.
— Сын Ди Стефано? – учтиво поинтересовался с заднего сидения всё тот же любознательный коллега из города на Неве.

Внебрачный сын мировой знаменитости сделал вид, что не понял ленинградского юмора, и с достоинством удалился. А может, и правда не понял – кто их, Пушкашей, разберёт…

Олег Лысенко

Однажды в Хантах

У биатлонистов есть правило: «То, что происходит в Хантах, – навсегда останется в Хантах». Поэтому я не буду рассказывать, кто из спортсменов так переборщил на вечеринке, посвящённой окончанию сезона, что потерял сознание в туалете. Медики вытащили парня на свет, измерили давление и примерно с такими глазами (0_0) сказали: «Срочно в больницу, у него 80 на 40»!

Что было бы дальше – понятно: мигалки, статьи в прессе, отложенный вылет, претензии к IBU – в общем, международный скандал. Видимо, понимая, что натворил, биатлонист вдруг открыл глаза, благостно оглядел десяток склонившихся над ним людей и абсолютно счастливо сказал: «Парни, так хорошо мне никогда не было».

Мы отнесли его в машину НЕ скорой помощи и отправили спать. Неизвестно, что с ним было дальше, но в этом сезоне спортсмен выступает чуть хуже, чем в прошлом.

***

Истории с участием других людей рассказывать плохо, а вот о себе – можно. В марте в Хантах мне нужно было делать четвёртое большое интервью с Антоном Шипулиным за последний год. Газетный и журнальный формат предполагал основательные беседы, так что, кажется, за предыдущие встречи было спрошено и отвечено вообще на всё. Тогда я решил: пусть вопросы задают биатлонисты — и придумал идеальный вариант исполнения. Через чёрный ход мы с коллегой пробрались в спортзал — на построение сборных перед церемонией открытия этапа. Всё было как обычно: Доротея Вирер спрашивала, кто из итальянок нравится Антону, Йоханнес Бё интересовался: «Когда у Шипулина в последний раз был секс…, а Тарьей добавил: «…С мальчиком»?

Было непросто, но пакет вопросов всё-таки собрался. Мы уже собирались уходить, но увидели одинокого парня под флагом Нидерландов. У него не было команды. Понимаете, вообще никакой команды?! Звали его Джоель Слоуф. Скажем так, весь голландский биатлон – это папа-Слоуф (тренер и президент Федерации), сын-Слоуф (биатлонист) и дочь-Слоуф (тоже биатлонистка, но в Ханты она не приехала).

— Скучно тебе? – спросили.
— Да нормально! Папа сейчас подойдёт! – ответил он.
— Да давай мы с вами пойдём на открытие. Пусть думают, что эстафета набирается. Боятся.
— Погнали, конечно!

5 тысяч зрителей. Флаг Нидерландов. Проход по ковровой дорожке. И Бьорндален с Норвегией позади.

Вечером на встрече с представителями Международного союза биатлонистов кто-то случайно переключил на канал «Югра», и у меня хватило времени, чтобы достать телефон и снять выход нашей «Слоуф-команды».

Дмитрий Егоров