За две недели паузы в российском футболе болельщики и журналисты прошли краткий курс уголовного права. И вместо обсуждений офсайдов и жёлтых карточек начались дискуссии по мерам пресечения и шансам на удовлетворение апелляций.
Александр Кокорин, его брат Кирилл и Павел Мамаев переквалифицированы в обвиняемых по одним делам, но рассмотрение апелляций у каждого проходило отдельно. Первым был полузащитник «Краснодара», участвовавший в заседании с помощью видеосвязи.
«Мамаев ещё может порадовать болельщиков»
Адвокат Мамаева, обосновывая необходимость изменения меры пресечения на домашний арест, в основном использовал аргументы про работу и семью. Суд получил копию контракта футболиста с «Краснодаром», а также документы о состоянии здоровья одного из детей Мамаева. Предварительно адвокат попросил не оглашать медицинскую информацию публично. Местом домашнего ареста защита просила сделать квартиру в Краснодаре, которая принадлежит Алане Мамаевой, а не Павлу. Но, по словам адвоката, жена была согласна на то, чтобы супруг отбывал наказание в её квартире.
«Мы обращаем внимание, что в силу специфики трудовой деятельности Мамаева ему нельзя прерывать тренировочной процесс. Это может вызвать регресс и значительно сказаться на его дальнейшей карьере.
К материалам дела приложен трудовой контракт Мамаева, который предусматривает возможность расторжения в случае невыполнения обязанностей. Это станет тяжким бременем для Мамаева и его семьи.
На данной стадии гуманной мерой пресечения будет любая иная мера пресечения, которая не будет препятствовать его профессиональной деятельности и участию в судопроизводстве.
Прошу поберечь здоровье футболиста для российского футбола. Он ещё может порадовать болельщиков. Сильный и эффективный урок уже был дан. Надо дать участникам судопроизводства находиться в нормальных условиях. Мы уверяем, что каждый вдох Мамаева будет фиксироваться», – пообещал адвокат Бушманов.
Пока адвокат выступал, самого Мамаева подвели современные технологии. К нему в комнату кто-то заглянул и спросил: «Как дела?». «Да щас узнаем. Но я не жду, что изменят. Адвокат сказал, вряд ли», – выдал Павел и только после этого сообразил, что всё это время был в эфире. «А нас не слышат там?» – заволновался он.
Но когда Мамаеву официально предоставили слово, он довольно чётко повторил всё то, что до этого говорил его защитник. Выражал готовность извиниться, компенсировать любой ущерб и надеялся на примирение сторон. Суд выслушал, удалился на принятие решение и сохранил меру пресечения без изменений. На отца Мамаева в этот момент было тяжело смотреть — он явно верил в возможность смягчения решение и был подавлен.
«Кирилл Кокорин – домашний ребёнок без доступа к семейному бюджету»
Интересы младшего Кокорина представлял государственный (то есть бесплатный) адвокат Вячеслав Барик. Вообще-то, у Кирилла был другой адвокат, но с ним не заключили соглашение на представление интересов в суде. Но юрист Барик оказался настолько ярким, что его наверняка запомнили все, кто находился в зале суда. Вот тезисы, которыми адвокат старался убедить суд.
– Кирилла допрашивали с 3 до 4 часов ночи. Прошу обратить внимание, что он совсем юный парень, который не ведёт ночной образ жизни. Даже взрослый человек, находясь в стрессовом состоянии, не может рассуждать ночью.
– Кокорин – студент 1-го курса РАНХИГС. Никакой угрозы обществу он представлять не может. Особенно следственной группе, состоящей из матёрых следователей.
– Это домашний ребёнок, которого взяли на мероприятие, развернувшееся таким образом.
– Сидела компания ребят, они общались между собой. Если мы сейчас втроём будем общаться, я кого-то пошлю, потом извинюсь. А человек скажет – нет, вы оскорбили. И когда мой подзащитный подошёл к нему, чтобы выяснить повод оскорбления, это повторилось.
– Кто-то выглядит спортивно, но не Кирилл Кириллович! Мало кто мог воспринимать его приближение в качестве угрозы. Ему сказали бы: иди посиди, паренёк.
– Я думаю о своём брате, у меня голос дрожать начинает.
– Насколько мне известно, в семье свой бюджет, и молодому парню не дают управлять финансовыми потоками.
По итогам такого выступления Кокорин-младший смог только выдавить из себя, что под домашним арестом он никому не сможет навредить. Кириллу в принципе было тяжело связывать слова в предложения, поэтому он только соглашался с адвокатом. Даже в тот момент, когда Барик не протестовал против приобщения к делу постановления о смене статуса на «подозреваемый». «Сдал все паспорта, поэтому могу находиться дома, не причиняя никому вреда, пока идёт следствие», – всё, что смог внятно сказать Кирилл. Суд решил, что нет: дома находиться Кокорин не может.
Адвокат Барик красиво закончил своё выступление. После оглашения решения суда он встал перед камерой и обратился к Кокорину: «Кирилл, приду к тебе в понедельник».
«Русский – это не гражданство»
На фоне адвоката Кирилла Кокорина защита его старшего брата выглядела просто элитным подразделением адвокатуры. Пять человек строем зашли в зал суда, держа в руках синие папки. Кокорин-старший больше не улыбался и выглядел серьёзным, но всё равно получил замечания от судьи. Сначала – за неверный ответ на вопрос о гражданстве. «Русский», – сказал Александр. «Русский – это национальность, а не гражданство», – поправил суд. И уточнил, почему Кокорин отвечает на вопросы сидя, если принято вставать. «Простите, тут немного неудобно», – прокомментировал Кокорин, но всё-таки встал.
Из синих папок начали поочерёдно появляться документы. Ходатайство от «Зенита» с подписью Фурсенко. Личное поручительство от главного тренера команды Сергея Семака. Письмо от команды с подписями игроков, тренеров и административного штаба. Зачитывая список подписавшихся, судья запнулась на фамилии Смольникова – Кокорин подсказал, как правильно.
Спортивные заслуги футболиста Кокорина перечислялись не меньше пяти минут – вспомнили вообще все достижения. Судья зачитала даже упоминание про самый быстрый гол в истории сборной России (Люксембургу на 20-й секунде). А мама Александра выразила готовность заплатить залог в 10 млн рублей. Безусловно, это было самое мощное выступление на всех трёх заседаниях. Позже адвокат Стукалова рассказала, что залог предложили только за Александра Кокорина, чтобы проверить, поможет ли это. Если бы удалось выпустить его, то следом аналогичный шаг предприняли и в отношении Кирилла. «Здесь не идёт речь о том, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Не дай бог, если сейчас СМИ зацепятся за это. Матери одинаково дороги оба её сына», – сказала Стукалова.
Но это было уже после решения суда, до которого адвокаты отчаянно пытались вытащить Кокорина из СИЗО.
«Как я уже неоднократно заявлял, постановление суда первой инстанции является незаконным. По решению суда может быть избрана любая другая мера пресечения.
Судебная практика показывает, что заключение под стражу избирается крайне редко. Александр Кокорин совершил преступление по нелепой случайности, он готов исправиться. Смешно слышать, что он может скрыться. Всё, что происходит вокруг этой ситуации, нельзя назвать никак иначе, как травлей. Это манипуляция общественным мнением. Сейчас футболистов поливают грязью из каждого угла. Это всё влияние на общественность. СМИ вмешиваются и пытаются повлиять на решение суда. Призываю суд быть выше всех стереотипов. Никто не сомневается, что, если бы на их месте были другие люди, их отпустили бы под подписку о невыезде. Сейчас это напоминает средневековье», – возмущался адвокат Попов.
«Посмотрите на этого молодого человека. У него армия болельщиков, он кумир многих молодых людей. Как можно было до расследования оценить эту ситуацию по статье «Хулиганство»? У нас что, в сборной России играют хулиганы? Молодые люди были вызваны на конфликт. Никто не говорит, что они хорошо поступили. Они частично признали свою вину.
Что такого сделал Кокорин, чтобы применять исключительную меру наказания? Полагаю, что вы отнесётесь к этому делу иначе. Имея столько подписей, характеристик, столько тёплых слов футболистов сборной Российской Федерации, я вас очень прошу — не губите этого парня! Он большой профессионал! У спортсмена очень короткая жизнь, всего 15 лет. Дайте ему возможность тренироваться», – поддерживала атаку вторым темпом юрист Стукалова.
Наконец, выступил и сам Кокорин. «Я полностью признаю свою вину и раскаиваюсь. Эта ошибка стала для меня уроком на всю жизнь. У меня не было стремления нарушать общественный порядок. У меня был конфликт именно с этими людьми. Я не опасный преступник, чтобы сидеть за решеткой. В данный момент хочу загладить свою вину. Мне неприятна вся грязь, которая происходит по телевизору и в интернете. Я прошу отпустить меня из изолятора к моей семье, жене и родителям», – в конце выступления голос у Александра задрожал, и он с трудом сдержал слёзы.
Все это, впрочем, никак не повлияло на исход. Старший Кокорин, как и его брат, как и его друг Павел Мамаев, остаётся в СИЗО. У них есть право подать кассационную жалобу на сегодняшнее решение суда. О намерении сделать это заявили все адвокаты. Суды продолжатся, но и футбол возвращается.