Мощное интервью с Валерием Карпиным – о сборной России, Дзюбе, Фёдоре Смолове, капитанах и чемпионате мира в Катаре

Сборная России вышла на первое место в отборочной группе ЧМ-2022. Мы встретились с главным тренером команды, как только он вернулся в Россию. Даже после побед накопилось много болевых точек. Валерий Карпин ответил на все вопросы по сборной, но мы начали вообще с другого.

– Вы – верующий человек?
– Ммм, ну как сказать… Прям верующий, в привычном смысле этого слова, наверное, нет. Не могу сказать, что верю в церковь. А в то, что там, наверху, что-то есть, да. Крещён я был в детстве, как многие дети.

– Как давно были в церкви?
– Каждую неделю я не хожу. Дату не помню: может, три недели назад, может – месяц.

– Когда происходят какие-то вещи – например, везёт сборной – как вы это объясняете? Свыше помогают или это просто так происходит?
– Просто так не везёт. Как говорится, везёт тому, кто везёт. Кто отдаётся полностью. Когда у команды что-то не получается, находится внизу (я сейчас не про сборную), обычно говорят, что «не прёт». Но, на самом деле, так происходит, когда кто-то чего-то не доделывает. Надо отдаваться полностью, тогда, возможно, футбольный бог вознаградит. А может, и нет.

– У сборной отличные результаты, но с игрой не очень. Кто-то говорит «отскочили», кто-то – «проявили характер». Как вы для себя это оцениваете?
– Если выражаться на сленге, то да, со Словакией «отскочили». Повезло. Играли очень плохо, безобразно. Но предъявить претензии по самоотдаче и самоотверженности никому нельзя.

– Вы себя назвали идиотом. Преувеличение?
– Нет. Я так сказал на пресс-конференции, потому что там матом нельзя ругаться, а при ребятах выразился жёстче. Это было через день после матча.

– За что себя вините?
– Долго расшифровывать. Базово – ту мысль, которая была у тренерского штаба, я не донёс так, как футболисты бы её восприняли. Я их запутал – для них было слишком много информации, которую они не смогли переварить.

– В матче со Словенией вы просто убрали лишнее?
– Да. Изначально мысль была непростая: не «раз, два, три — и всё», а более сложные объяснения. «Если мяч здесь, то надо сделать то-то, если мяч вон там – вот это». Слишком много всего. Я подумал, что игроки смогут это понять, но «компьютер завис».

– Сколько за этот цикл было полноценных тренировок с нормальными нагрузками?
– Ни одной. Но что понимать под полноценной тренировкой? Если сравнивать с клубом, то в недельном цикле не было ни одного занятия с нормальными нагрузками.

– А вообще тренеры сборных способны влиять на свою команду, когда у них всего полторы тренировки?
– Ну… Как-то влиять, конечно, могут. Меня спрашивают: «А вы успели отработать?». Отработать ничего не успеваешь. Есть наработки.

– Для вас было неожиданностью, что «компьютер завис» не у одного-двух игроков, а у всей команды?
– Компьютер дал сбой не у всех, это все – звенья одной цепи. Просто на каких-то позициях заданий было меньше, а на других – слишком много. Это вылилось в то, что мы видели в Казани.

– Два гола со стандарта – это не случайность? С игры было тяжелее?
– С игры, по-моему, даже легче было забить.

– Аналитик «Рубина» Васюхин писал, что видел, как в Казани тренировали стандарты.
– Знаете, мы отрабатывали их перед Словенией ровно так же, один в один, как и перед Словакией. Тогда это не сработало, и говорят: «Стандарты – полная хрень». А тут сработало, и уже: «Ой, какие вы молодцы». Ну, как всегда – притягивание за уши статистики к результату.

– Вы сказали, что с игры проще забить…
– Моменты были.

– …ощущение, что мяч передерживали. Это так?
– Ну, ребят, нам многое может казаться – мне тоже на трибуне может казаться, что всё, надо бить – а игрок в этот момент принимает другое решение. Я не даю установок «бить пяткой», например.

«5-4-1 – мы минут шесть отрабатывали. За весь цикл»

– Во время игры вы на пальцах показывали футболистам, чтобы они не прижимались. Откуда у них такое? Они привыкли прижиматься к своим воротам?
– Нет, зависит от соперника. Вы смотрели Италия – Испания на Евро?

– Да.
– Италия прижималась к своим воротам?

– С Испанией тяжело не прижиматься.
– Вот и всё. У них что, такая привычка? Они все матчи играли, наоборот, далеко от своих ворот, а испанцы заставили их прижаться.

– То есть Словакия настолько нас превосходила?
– Они нас заставили не потому, что они в таком порядке, а потому что мы делали всё неправильно. И в этом виноват я. Играют всегда две команды: я хочу играть первым номером, и другая — тоже. Италия хотела так, Испания против них – тоже. Кто из них играл первым номером? Кто был с мячом?

– Испания.
– Потому что она смогла забрать мяч у Италии, хотя обе команды хотели играть первым номером. Мы хотели так выйти против словаков? Да. Но не смогли.

– После перерыва вы перестроили схему на три центральных с Бариновым, а потом с Чистяковым. При этом мы знаем, что вы хотите прививать смелый стиль, 4-3-3. Тяжёло было пойти на эту гибкость?
– Мы не провели ни одной полноценной тренировки ни на сентябрьском, ни на этом сборе, но то, на что мы перестроились – 5-4-1 – мы минут шесть отрабатывали. За весь цикл.

– Шесть минут – это…?
–… очень мало. Чтобы что-то отработать, надо две недели. Каждый день по полчаса – вот это нормально. Но футболисты сборной по интеллекту выше многих своих коллег, поэтому они и вызываются. Быстрее всё воспринимают – раз. Многие в своих клубах тоже играют 5-4-1 – два. Допустим, в недавнем дерби ЦСКА – «Спартак» обе команды играли по схеме 5-4-1. В «Зените», наверное, за исключением последней встречи с «Сочи» играли в пять защитников. Многим схема знакома. В «Сочи» тоже играют 5-4-1 или 5-2-3 – как угодно называйте, в зависимости от крайних нападающих или полузащитников, которые опускаются в линию к полузащитникам. То есть многие команды – тот же «Ростов» играл 5-4-1 какие-то матчи.

– Ваш старый знакомый Роман Асхабадзе говорил, что на тренерских курсах нужно показывать, как вы смогли перестроиться на три центральных защитника по ходу матча.
– Не знаю, нужно показывать или нет. В плане матч-менеджмента, как сейчас любят говорить – красивое слово придумали – возможно. Но наши 5-4-1 со Словакией были, мягко говоря, вообще не идеальными.

– Было рискованно перестраиваться на второй тайм?
– Хуже того, что было в первом тайме, уже не могло быть. Никакого риска не было.

– На первой пресс-конференции вы говорили о смелом футболе. Можете себе представить, чтобы ваша команда с первых минут «парковалась»?
– С самого начала – нет.

«Болельщики видят во всём символизм и хрень всякую смотрят»

– По трансляции видим наушник у Онопко – он на связи с Лексаковым. Какова его роль?
– Подсказывать с трибуны то, что видно сверху. Некоторые вещи не видно с бровки. Что происходит на ближней стороне и в центре – ещё окей, а на дальней бровке часто вообще непонятно, что происходит.

– Могли бы привести пример того, что подсказал Лексаков и вы учли?
– Матч в Казани. Первый тайм. Подсказал про центральную зону – дальнюю левую от скамейки. Что туда сваливается больше игроков соперника и чтобы туда опускался наш крайний нападающий. То есть правый мог выдвигаться, а левый должен был чуть опускаться.

– Лексаков стал более вовлечён? При предыдущем штабе на выездные отборочные матчи он вроде не ездил.
– Я не знаю, как было.

– Это была ваша просьба, чтобы он присутствовал на всех матчах?
– Когда меня назначили тренером сборной, с Андреем Владимировичем как со спортивным директором мы, естественно, общались. Говорили, что было, как было и как будет. И зашла тема. Я говорю: «Ты же раньше подсказывал, помогал?» – «Да». Я говорю: «А можешь помогать?» – «С удовольствием». Всё. Как было устроено раньше, я не знаю.

– Совсем не было желания узнать?
– Было хорошее, было плохое. Смысл обсуждать то, что было там правильного или неправильного?

– Чтобы сохранить нужное.
– Зачем абстрактно говорить, что можно что-то оставить? Ну, Новогорск оставили по вашей логике.

– Инсайд нашего коллеги Андрея Панкова. Вы не захотели жить в том же номере, где жил Черчесов, и сделали там массажный кабинет. Это правда?
– Это ровно то же самое, что «а на вас давление Марибор оказывает?» Мне вообще по барабану. Знал, что сборная России проиграла Словении, а в каком городе – вообще без понятия. А для всех это шок – как это я не знаю, что именно в Мариборе! То же самое по номеру в Новогорске. Кто-то написал «из номера Черчесова сделали массажную комнату». Массажную комнату сделали на третьем этаже. В этом номере – потому что он большой и рядом с комнатами медицинского штаба, докторов. Вот и всё.

– Чей это был номер до этого, не знали?
– В тот момент я не знал. Я говорю: «Где доктора?» – «Здесь, здесь и здесь». «Есть большой номер рядом?» – «Да». «Какой?» – «Вот этот». «Окей, мебель убираем, делаем здесь массажную и физиотерапевтическую комнаты». Всё. Потом оказалось, что там жил Черчесов.

– Согласитесь, болельщики, которые видят в этом символизм…
– Болельщики видят во всём символизм и хрень всякую смотрят. Это то же самое, как с Марибором. Словенцы нас туда повезли – шесть лет они там не были – и вот они решили сыграть против нас, потому что они видят символизм. Ну вот этот символизм вылился в 1:2. Ну и что? Я этого не знал, что тот матч был в Мариборе, пока мне не сказали на пресс-конференции. Футболисты наши, естественно, тоже не знали. Это было 12 лет назад, многим было по 10 лет. Но для болельщиков, для общественности есть символизм какой-то. Футболисты внимание на это не обращают. Вы просто не можете в это поверить никак.

– В символизм вы не верите, а в футбольные приметы?
– Когда я играл, были свои ритуалы. Условно, в день игры бриться. Выходить на поле и наступать сначала правой ногой. Ритуал, как у всех футболистов.

– А сейчас нет?
– Сейчас тоже бреюсь в день игры. Хотя вот перед Словенией не брился.

«Подумал: трындец, этого нам ещё не хватало»

– Перед матчами сборной нам казалось, что наибольшей проблемой являются крайние защитники. Насколько и вам так казалось?
– Наверное, да. Самой проблемной позицией были крайние защитники именно с точки зрения количества. Если на сентябрьском сборе были Караваев, Фернандес, Самошников, даже довызвали Сутормина, то на октябрьском сборе остался один лишь Сутормин.

– Расскажите, почему на Словакию по краям поставили Терехова и Сутормина, а на Словению – Кудряшова и Сутормина?
– Особо выбора не было. Если мы говорим о Словении, то выбор Кудряшова связан с наличием у соперника Иличича. Федю мы готовили на словенцев, потому что за три дня две игры левым защитником он чисто физически не выдержал бы. Кудряшов пропустил предсезонную подготовку, сыграл всего две игры: да и то центральным защитником.

– Кудряшов справился с Иличичем?
– В целом – да.

– Сыграй Терехов матч жизни со словаками, на Словению всё равно вышел бы Кудряшов?
– Всё правильно.

– Столкновение Смолова и Кузяева на тренировке. О чём подумали в этот момент?
– Трындец, этого нам ещё не хватало.

– Как произошло столкновение?
– Игровой момент. Помните, как в недавнем дерби со «Спартаком» Заболотный и кто-то из спартаковцев столкнулись головами? Антон отдавал передачу, бежал вперёд и врезался головой… Примерно так и было на тренировке.

– Были опасения, что всё может серьёзно закончиться?
– Конечно.

– Рассматривали кого-нибудь, чтобы довызвать в сборную?
– Пока шли обследования… А там уже не было времени никого вызывать.

– Журналисты моментально узнали про инцидент со столкновением на тренировке. Вас напрягает, что утекла информация?
– Напрягает. Не знаю, как они узнали.

– Даже мысли нет?
– Разбираюсь.

– У вас были похожие ситуации в клубах?
– Да.

– Чаще удаётся найти, откуда идут концы?
– Да. И в сборной найдём.

– Чем всё заканчивалось в клубах?
– Увольнением.

– Обычно в клубах стараются расставаться без лишнего шума. Отодвигают, но не выносят на общественность. Почему?
– Зачем рассказывать об этом?

– Поучительно.
– Внутри клуба все и всё знают.

– У вас в каждой команде такое было? Или это редкость?
– Нет, далеко не в каждой. Раза три-четыре точно было. Почти всегда удаётся находить.

– Прослушка?
– К сожалению, нет. С удовольствием поставил бы прослушку, если бы это можно было сделать. Есть методы, но раскрывать не буду.

– На прошлом сборе мы могли узнать состав по манишкам, а сейчас – нет.
– По этой причине вы и видели манишки.

– Почему перед Мальтой и Кипром можно, а сейчас – нет?
– При всём уважении к Мальте и Кипру, они не сравнятся со Словакией и Словенией.

– Это действительно имеет значение?
– Ну нежелательно.

– У вас в штабе есть человек, который просматривает манишки соперников?
– Есть весь тренерский штаб, но даже если увидел, то не факт, что будет именно так. Условно в Мариборе вы видели манишки, а что толку?

– За сколько дней понимали, кто сыграет?
– На следующий день после Казани было понимание. Когда поняли, что все здоровы. Опять же, если бы ничего не случилось за оставшиеся сутки.

«Если кто-то набрасывает про травмы – всё это тоже понятно»

– Захарян приехал в сборную травмированным (в специальном фиксирующем «сапожке»), но сыграл в двух матчах.
– Там ничего серьёзного не было. Ушиб.

– Раздражает, когда пишут, что игроки в сборной получают много травм из-за плохого медицинского штаба?
– Ребят, вы же журналисты. Возьмите статистику и посмотрите её. Вам всё станет понятно. Если кто-то набрасывает про травмы – всё это тоже понятно. В сборной на сентябрьском сборе было семь травм, так?

– Так.
– Посчитайте, кто получил травму. Да и были ли они реально травмированны? В расположение сборной два человека приехали уже с травмами, двое – Фомин и Чистяков – уехали и играли следующий тур в чемпионате. Да, к сожалению, футбол является контактным видом спорта, где бывают повреждения – это не травмы. Какой смысл держать людей с повреждениями два дня в сборной? Мы сами там условно пять дней. Вы даже не узнаете, если в клубе какой-то футболист пропустит два-три дня. Но если из сборной уезжают игроки – всё, ужас.

– Получается одни не добираются из-за травм, а другие приезжают травмированными.
– Глушаков приехал с повреждением. Головин ехал, но не доехал. Самошников травмирован. На прошлый сбор Ионов и Магкеев приехали с повреждениями… Магкеев, например, прибыл: мы посмотрели на него, после чего он уехал. Зато все говорят, что в сборной травмируются… Два человека только травмировались – Головин и не помню, кто ещё. Всё! Да, получили травму, потому что была нагрузка. Три игры за шесть дней – это много. Нормально, что они травмируются. Ловрен приехал из сборной и до сих пор не играет в «Зените». Об этом никто не говорит.

– Но Ловрен и здоровым иной раз выглядел так, что мог проиграть конкуренцию.
– Не суть. Он приехал из сборной травмированным, и играл Чистяков. Люди в сборных получают травмы. Это нормально, потому что это футбол. И у игроков сборной, естественно, нагрузка повышенная.

«Я написал Дзюбе: «На связи?»

– Расскажите пошагово, как шла коммуникация с Дзюбой?
– Сначала мы встретились в Питере (в августе – Прим. «Чемпионата»). Он сказал: «Я готов, я хочу, всё окей». Я ему ответил: «Хорошо, работай. Вызову или не вызову, не знаю, показывай игру, а я буду выбирать». Потом он попадает в расширенный список.

– Прежде чем включить его в расширенный список, вы с ним не пытались связаться? Сообщением, звонком?
– А зачем? Потом, когда опубликовали расширенный список, я ему написал: «На связи?». Он ответил: «Да, на связи». Я ему позвонил, говорю: «Через неделю будем давать окончательный список. Ты готов, всё нормально?» – «Нет, я не готов, мне надо набирать форму». – «Окей, хорошо».

– Это нормально, когда игрок сам оценивает свою форму и ставит свою оценку формы выше оценки главного тренера?
– Не знаю.

– А в клубе вы хоть раз сталкивались с тем, чтобы игрок вам сказал: «Я не готов»?
– В клубе он деньги получает, а в сборной — нет. В клубе ему скажут: «Не готов играть, значит, зарплату не получаешь». Всё! А здесь что сделаешь? Какие у меня рычаги? Не хочет – и не надо.

– Есть игроки, которые не готовы ехать в сборную, если не играют в основе. Черчесов намекал, что таким является Смолов.
– У многих игроков такое бывает. Я позвонил Феде перед первым вызовом: «Если хочешь – приезжай, но ты можешь не играть. Может быть, выпущу, но гарантий не даю». Он сказал, что повзрослел, что всё понимает. Спросил его: «Слово даешь, «на мужика»?» – «Да, Георгиевич, вопросов нет».

– Вопросы по вратарям обычно идут Кафанову (тренер вратарей в сборной России – Прим. «Чемпионата» ), но всё-таки один вопрос по Сафонову. Сначала в сентябре он не попадает в топ-5 вратарей, а сейчас он основной. За счёт чего?
– За счёт своей игры. Если в конце прошлого и в начале этого сезона у него со слов Виталия Витальевича было много ошибок, то в сентябре у него ошибок не было. Форма, в которой находится игрок, меняется.

«Разрешения на публикацию не было. Сразу сказал, чтобы не выкладывали»

– Кто включил песню «Валера, Валера» в раздевалке после матча со Словенией?
– Откуда я знаю.

– Когда вы зашли, она уже играла?
– Сначала играла какая-то другая музыка. Затем заиграла эта песня.

– Включил кто-то из игроков?
– Честно говоря, не знаю, кто отвечает за музыку.

– Тяжело было получить от вас добро на публикацию видео?
– Разрешения на публикацию не было. Сразу сказал, чтобы не выкладывали.

– Как же тогда выложили? Написано, что вы дали добро.
– Фигня полная. Будем разбираться.

– Ещё не узнавали, как так получилось?
– Сейчас есть дела поважнее. Выложили и выложили. Разберёмся.

– Сама песня вам нравится? Она есть в вашем плейлисте?
– Нет, конечно. У меня другие песни.

– Есть видео, где вам поют эту песню в баре.
– Да её везде поют, где меня видят. И во всех командах ставят: в «Спартаке», в Армавире, в «Ростове». На большее фантазии не хватает. Жена тоже поёт. Просто чтобы поприкалываться.

«Повязка ничего не даёт. Просто ни о чём»

– Про капитанов. В какой момент решили отдать повязку Сутормину? И почему именно ему?
– Из тех игроков, которые в матче со Словенией вышли на поле, многие уже были капитанами: Джикия, Кузяев, Баринов, Смолов. Поэтому надо было выбирать из тех, кто ещё не был.

– По второму кругу пока рано идти?
– Рано. Есть люди, которые ещё не были капитанами.

– Пока капитанами становились те, кто приходил на предматчевую пресс-конференцию. У вас есть такое правило?
– Правила нет. Просто так получалось.

– В следующих двух матчах будут новые капитаны?
– Скорее всего, да.

– Если мы выйдем на чемпионат мира – повязка продолжит так ходить?
– Почему нет?

– Такой практики нет нигде в мире.
– И что? Что в этом плохого? Зачем все об этом говорят? Мы решили так, всё. Игроки сказали: «Мы так хотим». И Ионов был бы капитаном, если бы играл, и Головин. Может, ещё будут.

– Вы сами говорили, что есть гениальные игроки – как Месси, но он молчит, не капитан по характеру.
– Сутормин или Кузяев, может, тоже немногословны, а мы взяли и две игры выиграли. В чём проблема-то?

– Капитанскую повязку в футболе надо отменять?
– Конечно. И вообще везде. Она ничего не даёт. Просто ни о чём. У кого повязка – вообще неважно, это просто висит тряпочка. Джикия, например, что с ней пихает, что без.

– Капитан разве не может больше общаться с судьёй?
– Нет, он тоже получит жёлтую или красную, если будет ему предъявлять.

– Вот вы молодой игрок, и вам впервые дают повязку – неужели у вас не будет: «Вау, я капитан».
– Мне вообще всё равно.

– А другим игрокам?
– Может быть, и не всё равно. Но они решили это без меня.

– Эту идею вам передал Джикия?
– Пришли шесть или семь человек, но сказал он.

– В клубах вы не хотели отменить капитанство?
– В клубах другая ситуация. Там должен быть один капитан. А в сборной капитан Вася Пупкин – сегодня он есть, а завтра я его на сборы не вызову. Например, был бы у нас, условно, капитаном Гильерме. Но вот Кафанов его не вызвал почему-то. Вице-капитан – Джикия, но он вдруг, условно, сломался. Дальше, опять-таки условно, Баринов. А у него карточка лишняя. И что дальше-то? Плюс в сборную ещё попасть надо. В клубе же капитан всегда остаётся в команде.

– На Евро-2016 Головин бегал по полю с капитанской повязкой, как ребёнок, не зная, кому же её отдать.
– А сейчас все её возьмут.

– Если бы Сутормина меняли вчера, то кому бы он отдал повязку?
– Да кому-нибудь. Просто тому, мимо кого проходил.

– Какая тема вас больше всего достала: Дзюба, капитаны или диета?
– (после паузы) Пожалуй, все равномерно.

«С Дюковым общаюсь почти каждый день»

– На ЧМ-2022 от Европы поедет только 13 команд. Нет ощущения, что маловато?
– Зачем мне об этом думать? Я не могу поменять данность. Смысл голову засорять?

– Наша сборная входит в топ-13 по Европе?
– Нет.

– А в топ-20?
– Наверное, да. Ближе к концу списка.

– Россия уже точно сыграет в стыках, но может выйти на чемпионат мира напрямую. Обсуждали с Дюковым продление контракта?
– Нет. Если попадём именно в стыки – продлится автоматически.

– Странная ситуация: чтобы контракт с вами продлили, мы не должны занять первое место.
– Да, первое место автоматически не продлит контракт, а второе – до 31 марта.

– Есть уверенность, что если пройдёте на ЧМ-2022, то контракт продлят?
– Нет.

– Но вы получали какие-то сигналы от руководства РФС?
– Нет. А вы уверены, что я продлю контракт, если предложат?

– А почему вы можете не захотеть?
– Как вариант: мне предложат возглавить клуб, срок контракта – больше, денег – тоже больше. Ну чисто гипотетически.

– А у вас сейчас уже есть понимание, где работать вам комфортнее – в клубе или в сборной?
– Я не могу сказать, что тренировать сборную – моё, а клуб – не моё. И наоборот тоже не скажу. Мне и так, и так комфортно.

– Черчесов говорил, что работа в сборной – это что-то вроде службы. Ваши слова «а вы уверены, что я продлю» кажутся, совсем другим подходом. Нет такого возвышения национальной команды?
– Сборная – это просто работа. И в клубе, и тут – команды. Просто названия разные.

– Есть точка зрения, что работа в сборной – тут уже патриотизм, тут наше.
– Для кого-то, может, и да.

– Как часто общаетесь с Дюковым?
– Во время сборов – почти каждый день. Вот, смотрите (показывает список вызовов на телефоне): второго, пятого, в среду… Было много изменений: что там с Ионовым, Головиным, Глушаковым. Он больше всего спрашивает про игроков: как приехали, как у ребят настроение, кто травмирован, не сильно ли устали.

– Он всегда звонит, а не вы?
– Да. Спрашивает, как дела, нужна ли помощь. По игре тоже может задать вопросы: что получилось, что нет. Минут по 20-30 можем разговаривать.

– Во сколько был самый поздний звонок?
– Спокойно может набрать после 23.00.

– А вы просили его помощи?
– Он спрашивал, что нужно в плане организации. Сказал ему: «В этом плане всё топ».

– Поле в Казани – топ?
– Какие тут вопросы к РФС? Когда они выбирали этот стадион, было топ.

«Я даже слишком простой»

– Вы говорили со Слуцким о его опыте работы в сборной, но не общались с Черчесовым. Почему, если у него был более актуальный состав?
– С игроками я сам пообщался. Зачем ещё общаться?

– Вы же со Слуцким зачем-то общались.
– Да, но не по поводу игроков. А по поводу того, как это работает. Чтобы вы понимали, я с ним общался, ещё когда совмещал с «Ростовом». Разговаривал именно про совмещение.

– Даже в клубном футболе нет такой практики, чтобы новый тренер пообщался с предыдущим. Слишком неприятный разговор для обеих сторон?
– Не знаю. С Юрием Палычем я, например, общался. Обычно, чего лукавить, как происходит: тренера увольняют. Давайте назовём грубее – выгоняют. Большого желания у тренера, которого убрали, общаться с его сменщиком, наверное, нет.

– В вашей карьере было общение со сменщиком?
– Да, с Эмери. Но там совершенно другая ситуация. В «Спартаке» я одновременно был главным тренером и генеральным директором. Затем я стал только генеральным директором – как раз в этот период мы привезли Эмери.

– То есть у вас ведь не было возможности не общаться?
– Я мог общаться с ним как генеральный директор – и всё. Но я общался с Эмери как бывший тренер: дал абсолютно всю информацию по каждому игроку.

– Больше узнать о команде – это желание Эмери?
– Ну естественно.

– Если мы говорим в контексте сборной, то у вас не было желания узнать мнение Черчесова по тому или иному вопросу?
– Не было.

– Насколько важно, чтобы вас окружали свои люди в сборной? Сменился пресс-атташе, медицинский штаб…
– Что значит «насколько важно»? Вот вы сказали про медицинский штаб. До того, как эти врачи появились в сборной, я знал лишь Вартапетова. Да, пришли мои люди в тренерский штаб. Это специалисты, с которыми мне… не то чтобы комфортно… Пускай мне будет некомфортно, но если они профессионалы своего дела, то они должны помогать.

– У вас в штабе есть люди, с которыми вам некомфортно?
– Конечно, нет. Просто есть более сложный, а есть более простой тип людей – даже в общении. Все ж люди разные.

– Вы считаете себя простым человеком в общении?
– Да, даже слишком простой.

– Искренность – важное качество для вас?
– Может, в этом и заключается сложность, но для меня это простота.

– Вам приходилось жалеть, что вы слишком откровенно говорите, что думаете?
– Ну да, иногда можно было чего-то не говорить… Например, про судей.

– Проще бы относились к «Ростову»? То, о чём недавно говорил Галицкий, что клуб убивали в каждой второй игре?
– Ну например. Просто если много говоришь, то всегда можно сказать что-то не то.