Бывший голкипер московского «Спартака» Алексей Зуев рассказал о том, как уходил из команды.
«Руководство видело, что со мной происходит. Болезнь начала развиваться, и было очевидно, что я неадекватен. Моё поведение было сложно спутать с поведением пьяного человека, но помочь мне даже не пытались. Однажды на базе в Тарасовке я зашёл в кабинет Владимира Федотова и предложил помолиться, встал на колени и начал читать молитвы. Разве сложно было понять, что я веду себя, мягко говоря, странно? Мой брат обращался в клуб, говорил доктору Владимиру Зоткину, что со мной происходит что-то непонятное, но никто к нему не прислушался. Это потом кто-то придумал, а Шавло озвучил версию, что у меня наследственная болезнь. И ещё какой-то бред.
А потом была история на автомойке, о которой много говорили… Причём в прессе было столько вранья! Говорили, что я кого-то подрезал и хотел без очереди влезть, угрожая оружием, что под наркотиками был. Чушь полнейшая! Я загнал машину в мойку и пошёл оплачивать в кассу, где мне не понравилось поведение одного человека. Я ему сказал: „Веди себя попроще — люди к тебе и потянутся“. Он ответил в той же манере, что мне не понравилось. Да, мне многое не нравилось и раздражало, в таком состоянии находился.
Я пошёл к машине, взял травматический пистолет и вернулся. Показал его собеседнику, а кассирши вызвали милицию. Приехал наряд, меня вежливо попросили проехать за ними. Провели экспертизу, которая показала, что ни алкоголя, ни наркотиков в моей крови нет. Всю ночь провёл в отделении. Приехали Войцех и Вовка Быстров, пытались вытащить меня, но милиционеры знали, что я футболист “Спартака” — фигура известная. Видимо, побоялись, что история станет достоянием общественности, и не решились отпустить меня. Лишь под утро меня отпустили.
Откуда потом об этом узнали в клубе — не знаю. Говорят, что пришла бумага, и я, мол, позорю честь команды, но никаких документов из милиции не приходило. Я проверял. Это человек из руководства позже сам приезжал в отделение и просил документальное подтверждение того, что меня задерживали. Решили, что от меня лучше избавиться, чем помочь.
Единственное, что мне тогда посоветовали, — обратиться к духовному психотерапевту Берестову, но разговора у нас не получилось. Доктор поставил мне диагноз, с которым я и лёг в больницу, где прошёл интенсивную терапию. После выписки я отвёз больничный лист в клуб, а руководство, видимо, решило не связываться с чокнутым: через несколько дней мне позвонили и сказали, что я отчислен из команды за неявку на тренировку, которая состоялась за день до того, как я лёг в больницу. В итоге расстались „по обоюдному согласию“, а запись в трудовой изменили. Компенсацию клуб мне выплатил, но сумма была просто смешная. Ребята, когда узнали, что со мной случилось, больше гораздо собрали. Ковалевски приезжал, отдал конверт со словами: „Это, Зуй, тебе от ребят“, — сказал Зуев в интервью изданию „Московский комсомолец“.