Минувшим летом одним из хоккеистов, пополнивших ряды тольяттинской «Лады», стал многоопытный Дмитрий Шамолин. Приглашение игрока, бывшего призёром союзного ещё первенства, завоевывавшего швейцарское «золото», результативно игравшего в российской высшей лиге, выглядело логичным. Не утратившие вкуса к хоккею «дядьки» могут прийтись ко двору любой команде, имеющей в составе немало молодых игроков.
Тройка Шамолин – Беляев — Рачинский была поначалу первым атакующим звеном команды. И сочетание это быстро полюбилось болельщикам «Лады» за умный, грамотный хоккей. Но вскоре после того, как команду возглавил Николай Казаков, Дмитрий был переведён в фарм-клуб.
— Возрасту у нас порой слишком много внимания уделяют. А ведь все игроки разные. За границей на возрасте не зацикливаются: если у человека с «функционалкой» всё в порядке, по спортивным показателям не хуже молодых — будет играть. Я ведь знаю, о чем говорю — не один год в Европе провёл
Вскоре контракт Шамолина с автозаводцами было решено расторгнуть. Время подтверждает пока логичность кадровых решений руководителей вазовского клуба. Однако оттого, что цвета его Дмитрий Шамолин защищать перестал, многим поклонникам «Лады» взгрустнулось…
— Дмитрий, ваш непродолжительный «роман» с «Ладой» как начался?
— Отыграв сезон в воскресенском «Химике», я находился в поисках нового клуба. Из команд «вышки» предложения-то были, я же в ней два года был одним из самых результативных хоккеистов. Но хотелось поиграть на более высоком уровне. И когда мне позвонила Инна Гущина — мой агент — и предложила вариант с «Ладой», согласился. А дальше уже дело техники — формальности утрясали агент и Александр Чеботарёв [генеральный директор ХК «Лада»].
— Определяющим стало именно то, что «Лада» играет в Суперлиге?
— Конечно. У меня же, как у любого спортсмена, свои амбиции. Хотелось не доигрывать, а именно играть. Были, конечно, сомнения, что удастся заключить контракт в Суперлиге после двух сезонов в «вышке». Я же, что называется, возрастной игрок, а значит — не так уже интересен… Хотя возрасту у нас порой слишком много внимания уделяют. А ведь все игроки разные. За границей на возрасте не зацикливаются: если у человека с «функционалкой» всё в порядке, по спортивным показателям не хуже молодых — будет играть. Я ведь знаю, о чём говорю — не один год в Европе провёл. В Швейцарии, вон, Валера Ширяев до сих пор играет — и один из лучших в команде, Игорь Федулов — в Женеве сейчас, Альберт Мальгин в сорок лет закончил, канадцев возрастных в Швейцарии немало. А ведь там есть квота на легионеров, значит, они точно должны быть на голову сильнее местных. И если возрастной игрок-легионер имеет твёрдое место в основе — это показатель.
— А почему, кстати, вы уехали когда-то именно в Швейцарию, да так надолго там задержались?
— Мне было 23 года, и я никуда не собирался. Хотя к 95-му многие уже уехали, и я считался чуть ли не ветераном команды. Дела в «Спартаке» шли неплохо, Евтюхин, Иванов и я составляли его первое звено… И как-то тогдашний менеджер команды Владимир Петров передал мне предложение менеджера швейцарского «Фрибурга», побывавшего на игре «Спартака»: им на пару месяцев нужен был игрок, чтобы заменить выбывшего из-за травмы Андрея Хомутова. Я согласился. Но травма у Хомутова оказалась серьёзней, чем думали, и я доиграл во Фрибурге — неплохо причём, результативно — до конца сезона. С Быковым в тройке выступал. А с Вячеславом, наверное, безрукий только забивать не сможет… Что он творил на льду, какие пасы выдавал — это что-то, я такого раньше и не видел! После этого — в Швейцарии-то чемпионат раньше закончился — вернулся на плей-офф в «Спартак». А в следующем году уехал снова — и уже надолго.
— Понравилось в Швейцарии?
— Во всех отношениях. Классно там… И хоккей тогда после России показался более динамичным, скоростным, открытым. Сейчас, правда, считаю: то, что я так рано уехал, было моей ошибкой. То есть не то, что принял когда-то предложение «Фрибурга». А что потом провёл в Швейцарии возраст хоккейного расцвета для игрока — с 24 до 30. Наверное, нужно было задержаться здесь. Но в тот момент у меня уже был маленький ребёнок. А в российском хоккее были очень большие финансовые проблемы… Или так скажу: моей оплошностью было то, что раньше не вернулся. Хотя было в 2000-м интересное предложение от «Ак Барса», который Моисеев тогда тренировал. Надо, конечно, было соглашаться… Но я поостерёгся что-то менять, тем более, семье в Швейцарии тоже было комфортно.
— Но о годах в Швейцарии не жалеете? Дела-то ведь шли неплохо: и полста очков за сезон набирали, и под сотню…
— Жалеть о чём-то — бессмысленно. Это жизнь, в ней не изменить ничего. Думать нужно о сегодняшнем и завтрашнем днях. Вспоминаю, констатирую сейчас, но жалеть всерьёз — этого нет.
— Когда подписывались в «Ладу», не сомневались, что сможете упоминавшиеся вами амбиции удовлетворить? Ведь будущее команды до сих пор не очень ясно, а уж летом…
— А я тогда вообще не знал о том, насколько серьёзны проблемы «Лады». Позже уже рассказали, когда на предсезонку приехал. Ну, ничего страшного, за голову не схватился — видел ведь, что проблемы руководством решаются.
— Предсезонку вы ведь с самого начала с «Ладой» проходили?
— Да, с первого сбора. И чувствовал себя очень хорошо. Николай Павлович Казаков не дал бы соврать — все кроссы, тесты, пробегал и проходил в тройке-пятёрке лучших, оставляя позади многих более молодых ребят. Казаков не раз говорил о том, что у меня хорошие функциональные возможности. Да я и сам об этом знал.
— А то, что в финском сборе принимали участие свыше сорока хоккеистов, помогло или помешало становлению команды?
— Не могу сказать однозначно… Но это точно создавало неудобства для хоккеистов. И тренерам, думаю, было очень тяжело. Постоянная головная боль: как распределить состав, кто идёт тренироваться туда, кто сюда… Обычно команда работает в две группы, а там — в четыре. Я впервые столкнулся с этим. Как правило, на такие сборы едет пусть и не основной состав, но тридцать, скажем, человек. И эффективность от рабочего процесса в этом случае выше. Это ж как в школе: одно дело — обучать в классе сорок учеников, другое — двадцать.
— Считаете, это было ошибкой Юрия Новикова, или просто такая вот методика у тренера?
— Насчёт методики не знаю: я с Новиковым только один сезон до этого работал — в «Крыльях». Там у нас такого не было, хотя с финансированием клуб проблем тогда не испытывал; в ту же Финляндию на сборы ездили. Наверное, это было ошибкой Юрия Николаевича. Меньше времени уделялось каким-то упражнениям, меньше наигрывались звенья, больше приходилось просто стоять и ждать своей очереди.
— Вы, опытный игрок, пришли этим летом в достаточно молодую команду. Проблем с адаптацией не было? Некоторые одноклубники не так уж и намного старше вашего первого сына.
— Не задумывался над этим, даже не возникало такого вопроса. Я не чувствовал возрастного барьера между собой и молодыми игроками. Нормально работали вместе, спокойно общались с ребятами. Когда, скажем, называли меня 19-20- летние игроки «Шмелём» (а это «имя» за мной из команды в команду кочует ещё со времён «спартаковской» школы) — нормально воспринимал. Ну и что, что кто-то младше меня лет на пятнадцать или больше… А курс на омоложение в «Ладе» продолжается, это же видно: возрастные игроки выводятся из состава. Думаю, делается это для того, чтобы команде легче было заиграть в том стиле, который приносит результат. И результаты, кстати, налицо.
— Обязанностей ещё и «дядьки» на вас изначально не возлагалось?
— Я не чувствовал возрастного барьера между собой и молодыми игроками. Нормально работали вместе, спокойно общались с ребятами. Когда, скажем, называли меня 19-20- летние игроки «Шмелём» — нормально воспринимал. Ну и что, что кто-то младше меня лет на пятнадцать или больше…
— Нет, я просто играл. Скорее, с самого начала Витя Гордиюк был таким игроком: и подсказать мог, если надо, и прикрикнуть — ему такие качества присущи. Не моя это стихия — наставничество. Я и сам-то ещё многого не умею, куда уж — учить кого-то… Тройкой когда собирались, мог что-то подсказать, посоветовать — прислушиваясь, опять же, к мнениям Макса Беляева, Яши Рачинского. Но это — в узком кругу.
— Помните, как эта тройка собралась и стала первой в «Ладе»?
— Сначала Новиков в одну тройку ставил Беляева, Стаса Тимакова и меня. И у нас в принципе неплохо получалось. После турнира в Уфе Стаса отчислили, и на его место поставили Рачинского. И снова получилось интересно. Максим — хороший центральный, понимает хоккей, может здорово «кормить» передачами. Яшу Рачинского я и до этого знал немного — с предсезонки, которую он проходил с «Химиком». Были у нас какие-то трения — но нормальные, рабочие, по чисто профессиональным моментам. Яша — хороший, работящий игрок. Как муравей — неутомимо делает своё дело. Мы в этой тройке неплохо дополняли друг друга.
— Было летом ощущение, что это команда способна на что-то серьёзное?
— Было, и возникло оно ещё после первых товарищеских игр в Финляндии. Я видел, что команда если и не будет хватать звёзд с неба, то уж в плей-офф попадёт — без вопросов. Не сомневался, что «Лада» будет играть и преподносить сюрпризы. Тем более, команда стала намного сильнее в плане игры и самоотдачи, когда у неё поменялся тренер. Многие её хоккеисты ведь уже привыкли к тому тренировочному процессу, к той схеме построения игры, которая культивировалась в Тольятти в течение последних лет. Наверное, не нужно было велосипед изобретать… Когда вернулись к старой схеме, знакомой многим ребятам, стали строже играть в обороне, выстраивать защиту уже с места потери шайбы, защищать свою территорию ещё с зоны соперника, острее играть на контратаках. И результативность повысилась, ведь у нападающих появилось больше уверенности. Заметно изменились тренировки на льду. Больше стали отрабатывать переход из атаки в оборону и наоборот; упражнения, связанные с единоборствами, тактические схемы. Пришли первые результаты, стали набираться очки — как следствие, улучшилось психологическое состояние команды. Стало больше позитива со стороны болельщиков, прессы, да и просто в раздевалке.
— Свою игру в том, провальном для «Лады» отрезке чемпионата как расцениваете? С одной стороны — ряд поражений, с другой — вы за семь встреч четыре очка набрали…
— На лавку меня посадили во время матча с «Северсталью». На тот момент, если не ошибаюсь, у меня был второй показатель в команде по результативности: у Макса Беляева — 2+2, у меня — 1+3. Как оцениваю… Да мог бы, конечно, лучше сыграть.
— Однако после того матча вы больше в «Ладе» не играли. По самолюбию это сильно ударило?
— Такое в моей карьере впервые произошло. То есть с матча-то снимали — бывало, но это всегда, везде и со всеми время от времени происходит — тренеры должны иногда и такие решения принимать. В Череповце тогда подумал: может, в этой игре больше не выйду, может, следующую встречу пропущу, а потом снова получу шанс. Но шанса после осечки с «Северсталью» мне больше не предоставили. Хотя наше звено свой микроматч тогда 0:0, кажется, сыграло… Перед встречей с Ярославлем Николай Павлович подошёл ко мне и сказал, что играть не буду. Потом я был сразу отправлен во вторую команду. В общем, вскоре стало понятно, что на меня больше не рассчитывают. Я занимался со второй командой, тренировался, играл. Хотя сложно назвать игру в первой лиге «игрой»… Конечно, царапнуло это здорово, выбило психологически сначала. Но потом посидел, подумал… К каким-то вещам следует относиться философски. Это хоккей. Каждый тренер видит игру по-своему, отдаёт предпочтение игрокам по своему усмотрению. Тренер вообще не может и не должен быть для всех хорошим. Тем более стали наигрываться тактические схемы с акцентом на оборону. А у меня всегда с этим были проблемки, я это за собой знаю.
— Семья не дёргала? Не говорили, мол, бог с ней — Суперлигой, пусть высшая, зато играть будешь и, возможно, рядом с домом?
— Нет, что вы. Да, по «вышке» я без проблем сразу бы контракт нашёл. Просто надежда была, что в состав меня вернут. Небольшая… Да и пока не разорван действующий контракт — я должен его отрабатывать. Опять же, до периода дозаявок ещё далеко было. А сидеть просто так дома не хотел. Словом, семья с пониманием отнеслась к этой ситуации. Старший сын поддерживал по телефону, как мог. Ему 14 сейчас, играет в системе воскресенского «Химика». Младшему пока год и два месяца… но, думаю, поддерживает тоже.
— Хоккейный мир — он ведь на самом деле очень маленький. О том, что хоккеист Шамолин почти уже свободен, думаю, стало известно быстро. Предложения от других клубов не замедлили появиться?
— Из Воскресенска предложение поступило, из ХК «Дмитров». Слава Буцаев, генеральный менеджер «Крыльев Советов», позвонил — он, оказывается, был в Тольятти на игре с Казанью. Если до ноября из Суперлиги предложений не поступит, буду играть в одной из этих команд. Скорее всего, в «Химике». Ведь из четырёх лет после моего возвращения из Швейцарии три я провёл в Воскресенске. Меня там уважают, любят, я и сам прекрасно отношусь к этому городу, клубу, его болельщикам. Опять же, сын там у меня по юношам на позиции крайнего нападающего играет. Теоретически, через пару-тройку лет могу в одной команде с ним сыграть, хотелось бы. Ведь и сам я рано дебютировал на высшем уровне. Было бы здоровье…
— Не устали, получается, от хоккея?
— Да я до сих пор до него голодный! Пока буду получать удовольствие от игры, и будет возможность — не «завяжу». А за 19 лет карьеры удовольствия от хоккея получать не перестал. Я с Димой Квартальновым познакомился в «Крыльях», ему уже сорок было. Надо было видеть, что это за хоккеист — в таком-то возрасте! А он ведь наигрался — дай боже, побольше моего. Уже и денег в «Крыльях» не платили — а Дима бегал, играл, да с таким задором! И на тренировках отрабатывал — многим молодым в науку. Это действительно — любовь к хоккею. Бывает же и двадцатилетние на льду как повинность отбывают, минуты до конца занятий отсчитывают — быстрей бы в раздевалку и домой. Хочу ещё играть, очень хочу. Пока, к тому же, бог миловал от серьёзных травм. Да и не представляю себя вне хоккея. Он для меня — и страсть, и привычка, и просто образ жизни. Вот ждёшь-ждёшь, бывает, отпуск, а проходит пара недель — и не знаешь, куда себя деть, на лёд хочется.
— Варианта с тренерством не исключаете для себя?
— Нет, конечно. Но пока не тянет. И если всё-таки займусь этой работой, что-то в себе придётся изменить. Стать жестче, безусловно.
— С некоторыми другими игроками «Лады» вы ездили в детский дом «Ласточка», над которым команда шефствует уже десять лет. А были ведь уже, по сути, предоставлены сами себе. И со стороны видно было — не в тягость вам это.
— А что удивительного? Если я что-то могу сделать, чем-то помочь — почему ж нет-то? Тем более для меня это было первое посещение детского дома. И мне хотелось не по телевизору увидеть, не в газете прочитать, а самому посмотреть, как живут эти дети. Тем более, у меня недавно второй сын родился. Интересно с детьми. И жалко… Вот если о чём и стоит всерьёз сожалеть, так о том, что ребёнок может остаться без родителей.
— По пути из детдома, помню, вы предложили сделать такие визиты более частыми.
— Да не суть важно — я, не я… Главное, что это действительно реально. И несложно — раз в месяц, допустим, одна пятёрка приезжала бы к ребятам. В любом графике можно выкроить для этого время. Надеюсь, Макс Беляев, как капитан команды, сможет тут хоть что-то сделать. Да самим игрокам полезно съездить иногда, посмотреть в эти глаза… Для детей же это радость, счастье — взрослые люди с ними общаются, кому-то они интересны, кроме своих воспитателей. И ещё один момент есть… Всё ведь в сравнении познаётся. Ребята-хоккеисты некоторые, может быть, поняли бы, что себя они напрасно жалеют иногда, что настоящая проблема — вот она.
— Обижаться мне не на что, по большому счёту — совершенно искренне это говорю. Я живой человек, и есть в жизни вещи, с которыми я не могу справиться и которые вызывают чувство обиды. Но это личное, а здесь — не тот случай. И не виню никого, и своей вины особой не вижу. Я не сачковал, работал по-взрослому — по мере сил и умения… Жизнь продолжается
— Болельщики к вам, где бы вы ни играли, всегда относились тепло. В «Ладе» столкнулись со стороны поклонников команды с тем же?
— По крайней мере, негатива в свой адрес не слышал. Хотя понять по-настоящему как лично ко мне относятся, времени просто не было. Не успел я показать чего-то такого, за что мою игру можно было бы полюбить. Но самое главное — то, что болельщики не покидали свою команду, поддерживали даже во время неудачных игр. С ними «Ладе» повезло. Ну, когда были возможности неформального общения с болельщиками — не чурался этого совершенно. Для меня это нормально.
— «Лада» — уже один из прошлых эпизодов вашей карьеры. Как он будет вспоминаться?
— В плане чисто хоккейном — в моём-то возрасте — вряд ли это время сыграло для меня большую роль. Хотя всё равно что-то почерпнул для своего возможного тренерского будущего. Но я благодарен… судьбе ли, определённому стечению ли обстоятельств, что попал в команду с богатейшими традициями, поварился снова в этой кухне, познакомился с новыми для меня игроками. И просто с хорошими людьми не из хоккея, кстати…
— С вашей точки зрения — опытного профессионального хоккеиста — нынешний состав «Лады», костяк которой в ближайшее время не изменится, способен на что-то большее, чем просто попадание в плэй-офф?
— Да ребята — без вопросов — в десятке могут быть, а там уж — как карты лягут. В команде налаживается игровая дисциплина, больше страсти появляется. Игроки есть достаточно квалифицированные, Казаков выдерживает свою линию — что ещё нужно?
— Хоккейный мир, повторимся, маленький. Встретитесь спустя некоторое время в каких-нибудь коридорах с Казаковым, Чеботарёвым — нормально поздороваетесь?
— Конечно. Понимаете, обижаться мне не на что, по большому счёту — совершенно искренне это говорю. Я живой человек, и есть в жизни вещи, с которыми я не могу справиться и которые вызывают чувство обиды. Но это личное, а здесь — не тот случай. И не виню никого, и своей вины особой не вижу. Я не сачковал, работал по-взрослому — по мере сил и умения… Жизнь продолжается.