Семён Варламов, вратарь «Вашингтона», для которого первый тяжёлый сезон в НХЛ закончился просто сказочно — о себе, своей заокеанской команде, большей части регулярного сезона, проведённой в фарме, и плей-офф Кубка Стэнли, в котором он стал первым номером.
В эксклюзивном интервью «Чемпионат.ру» после приезда в Ярославль, из которого он и уезжал за океан. Но вернулся Варламов не отдыхать — учиться.
— Я учусь на факультете физкультуры в Ярославле. Заочно, естественно. Сейчас вот сессия, сдаю экзамены потихоньку — смеётся Семён.
— И как успехи?
— Наверное, полсезона я к этой сессии готовился.
— Серьёзно?!
— (смеётся) Да нет, конечно. Когда? Я готовиться стал, когда приехал из Америки. Вот один экзамен сдал. У меня семья очень серьёзно относилась к учёбе. И я тоже.
— Отдохнуть успели?
— Со своей девушкой летал в Доминикану на неделю. А после дома, в Самаре.
Чего сейчас гадать, что было бы лучше? Фарм-клуб мне многое дал. Дал акклиматизацию — шесть месяцев на маленьких площадках. Через это всё нужно было пройти, прежде чем начать играть в НХЛ. А так сразу европейцу тяжело заиграть в НХЛ. Я смотрел статистику других европейских вратарей, и все они начинали играть в фарм-клубах. Кто-то год играл, два, после чего уже становились первыми вратарями в НХЛ.
— А здесь, в Ярославле, в клубе уже были?
— В ночном?
— …В хоккейном.
— Не был. Меня и не приглашал никто туда. В Ярославле я по учёбе.
— Тогда как можете прокомментировать совсем свежую информацию о том, что «Локомотив» сделал вам некое предложение?
— Никаких переговоров ни с кем в «Локомотиве» или где-то ещё я не вёл, не веду, и не собираюсь. Это абсурд какой-то! Подумайте сами. Мне даже отец [Александр Варламов] сегодня вот только что позвонил с вопросом: «Это какие ты переговоры там с кем-то ведёшь?! Не успел приехать… Без своего агента». Нет, на самом деле это полный бред! Не знаю, кто и зачем запустил эту утку. Я приехал в Ярославль сдавать экзамены и даже не собирался заезжать в клуб и с кем-то говорить.
— А вообще следили за «Локомотивом»? Команда снова дошла до финала, и второй год подряд проиграла его…
— Конечно, следил. Много читал. В основном статистику. Я очень хотел, чтобы они выиграли. Хороший состав. Здорово играли. Достойны были чемпионства, но… Обидно, конечно. Год назад в шаге от победы были, и сейчас… Проиграть в седьмом матче вдвойне обидно. Всё могло быть хорошо, выиграй «Локомотив» шестой дома. И в седьмом со счётом 0:1… Эх.
— Кстати, вратарская тема в «Локомотиве» была перед началом прошлого сезона ровно как два года назад. В Гелашвили мало кто верил, как в вас тогда, а он и сыграл здорово, и вообще, лучшим вратарём КХЛ стал.
— Да, многие говорили, что он не потянет. А он всё всем доказал. То, что он стал лучшим вратарём, меня не удивило. Я очень порадовался за него.
— А с какими эмоциями вы вернулись в Россию? Как оно за океаном?
— Очень соскучился по дому. Сезон был очень тяжёлый. Я не знал английского. Когда я уезжал, то думал, что начну сезон сразу в основе. Но начал сезон в АХЛ. После того, как отправили в фарм, вообще думал, что так и закончу сезон там. А когда меня вызвали [в «Вашингтон»] во второй раз, уже к концу чемпионата, было понятно, что я останусь с командой до конца. То, что меня поставили в плей-офф — это стечение обстоятельств. Мы проиграли первый матч [«Рейнджерс»]. И тренер хотел рискнуть, и поставил меня. Конечно, я не думал о таком. Но мне больше всего хотелось доказать самому себе, что я могу это сделать, я могу с первого сезона заиграть в НХЛ. Ну, и всем тем людям, которые были уверены, что нет.
— И получилось очень здорово! Хотя и травмы были, и фарм.
— Этот сезон вообще был самый сложный в моей карьере. Во-первых, у меня раньше никогда не было таких травм. Там совершенно другой стиль игры. У меня были проблемы с пахами — я думаю, это от этого именно. Но за два-три месяца я привык. Благодаря своему отцу, своей семье и девушке, которая была со мной в Вашингтоне, у меня всё получилось. Отец был со мной два с половиной месяца. Потом ко мне приезжала сестра. И всё остальное время я жил со своей девушкой.
— Как вы теперь воспринимаете АХЛ? Трата времени?
— Нет, не трата точно. Фарм-клуб. АХЛ. Маленький город. Но там прекрасный дворец, там замечательные фанаты, все условия созданы для того, чтобы играть в хоккей. Это опыт.
Там стадионы больше, больше фанатов. И прессы больше. У нас тоже этого достаточно, но там журналисты настолько досконально подходят к каждому игроку, что — в Ярославле такого и близко не было. И перед тренировками и после тренировок, и перед играми и после. Журналисты постоянно с командой. Заходят к тебе в раздевалку, задают тебе вопросы на любые темы. Чувствуешь себя… не знаю… отлично чувствуешь!
— Есть мнение, что вы всё-таки поспешили в НХЛ. Как думаете?
— Мог проиграть ещё год в России. Чего сейчас гадать, что было бы лучше? Фарм-клуб мне многое дал. Дал акклиматизацию — шесть месяцев на маленьких площадках. Через это всё нужно было пройти, прежде чем начать играть в НХЛ. А так сразу европейцу тяжело заиграть в НХЛ. Я смотрел статистику других европейских вратарей, и все они начинали играть в фарм-клубах. Кто-то год играл, два, после чего уже становились первыми вратарями в НХЛ. Так что всё правильно.
— Ваш первый матч с «Монреалем», когда вы сразу стали первой звездой? Помните?
— Конечно! Это был один из лучших моментов в моей жизни. Потому что я сыграл свой первый матч в НХЛ, я выиграл его, и стал первой звездой. А перед игрой я здорово волновался. Помню, когда мне сказали, меня буквально трясло всего. Но вышел на лёд, и сразу отпустило. А после игры я не смог сдержать эмоции, как прозвучала сирена, заплакал. Да! Потому что это была моя мечта. И я не мог поверить, что сделал это.
— Сами-то, наверняка, не могли представить, что придётся быть первым вратарём «Вашингтона» в плей-офф?
— Конечно, нет. Разве что помечать если (улыбается).
— Страшно было выходить в плей-офф?
— Страшнее было в первой игре с «Монреалем». После неё, помню, сказал в интервью — я пережил этот день, я пережил этот матч, и мне в моей хоккейной карьере больше ничего не страшно.
— А когда сбылась мечта вашего папы, когда он увидел вас на льду НХЛ?
— Это было с «Сент-Луисом», в Вашингтоне, дома. Знаете, ещё в Ярославле отец говорил, что у него сбылось то, о чём он мечтал. Но он сказал тогда, что у него есть ещё одна мечта, о которой он не будет пока говорить. И после того, как я сыграл тот матч с «Сент-Луисом», он подошёл ко мне и сказал, что сбылась вот эта вот мечта. Самая дорогая.
— Другой стиль игры, о котором вы сказали — в плей-офф особенно чувствуется?
— Плей-офф у нас и в НХЛ отличается. Многим. Там стадионы больше, больше фанатов. И прессы больше. У нас тоже этого достаточно, но там журналисты настолько досконально подходят к каждому игроку, что — в Ярославле такого и близко не было. И перед тренировками и после тренировок, и перед играми и после. Журналисты постоянно с командой. Заходят к тебе в раздевалку, задают тебе вопросы на любые темы. Чувствуешь себя… не знаю… отлично чувствуешь! И это тоже влияет. А в целом — хорошо, что у меня был опыт нашего плей-офф. Без опыта плей-офф в Суперлиге, мне кажется, в НХЛ делать просто нечего. Особенно в первый сезон.
У нас огромная конкуренция. Есть и молодой [Михал] Нювирт, и опытный [Жозе] Теодор. [Брент] Джонсон, вроде как, остался — не знаю, подписали его или нет. Пусть я удачно сыграл плей-офф, но гарантии на будущий сезон мне никто не даст, и правильно. Тренер сказал: приедешь в сентябре на предсезонку — должен будешь зарабатывать место в составе. Я согласен. В спорте каждый день нужно доказывать, что ты сильнейший.
— Если бы не вы, то не факт, что «Вашингтон» прошёл бы «Рейнджерс». Что скажете?
— Мне очень хотелось пройти «Рейнджерс». Потому что «Вашингтон» давно не делал этого [не выходил во второй раунд]. Давно так успешно не заканчивал чемпионат. Нам удалось. А о своей игре я ничего не хочу говорить, удачно я там играл, или нет. Не мне судить. Просто хорошо, что мы прошли «Рейнджерс», порадовали болельщиков и продолжили борьбу за Кубок Стэнли.
— Почему не получилось пройти и «Питтсбург»? Могли же…
— Может, физически не хватило. Может, психологически. Все семь матчей были упорными, все заканчивались в одну шайбу или в овертайме. И в седьмом матче у меня игра не пошла. Заменили. Вратарь — это полкоманды. И он должен не ошибаться, а тащить. Тем более, в плей-офф. Мне этого не удалось в седьмом матче, поэтому, я думаю, мы и проиграли.
— Но и вообще «Питтсбург» был куда более серьёзным соперником. Они потом Кубок Стэнли выиграли.
— Потому что в этой команде есть два ключевых игрока — это Малкин и Кросби. Это лучшие игроки, которые набирают больше всех очков за сезон. Одни из самых опасных во всей лиге. У нас с Кросби были постоянные проблемы на пятачке. И с Малкиным тоже. Тяжело было нейтрализовать их. Особенно Кросби, который если «окопался» на пятачке, и его нереально просто вытолкнуть оттуда. Они восемь или девять голов забили нам за семь матчей. Кросби очень здорово играет на отскоке, на добивании. Он знает, где нужно стоять в этот момент. Он уникальный игрок. Далеко не каждый чувствует этот отскок шайбы.
— А то, что проиграли чемпиону — это хоть немного оправдывает?
— Я спокойно отношусь к тому, что «Питтсбург» стал чемпионом. И это совершенно наше поражение не оправдывает.
— Зато русская компания у вас там была просто замечательная. Пятеро! Особенно для вас, для первого сезона. Как дома…
— Да. И два таких опытных игрока, как Витя Козлов и Серёжа Фёдоров — с ними было очень приятно играть. Мы постоянно все общались. Ходили куда-то одной компанией всегда. Мне очень здорово ребята помогли. Большое им спасибо за это.
— Александр Овечкин, наверное, особенно выделяется. Он вас ещё раньше звал к себе в «Вашингтон».
— Саня меня постоянно поддерживал. Во всех интервью говорил, что я в порядке, что я самый лучший. Что в прошлом году, что в этом. Ему большое спасибо за это. Мы все постоянно все друг друга поддерживали. Всё — только на позитиве.
— Кросби тоже очень лестно отзывался о вас. Вам удавалось пообщаться?
— Пообщаться не удавалось. Во-первых, я его не знаю. Во-вторых, у меня плохой английский. Но после окончания серии он подошёл ко мне и сказал, что я замечательный вратарь, что я прекрасно играл, и пожелал удачи. Это меня удивило.
— Почему?
— Я не ожидал такого от Кросби.
— А ожидания от НХЛ в целом у вас оправдались?
— Я не думал, что всё будет настолько хорошо и прекрасно в итоге. Я знал, что это самая лучшая лига в мире, что организация там лучше, чем у нас. Я не хочу сейчас камень в огород «Локомотива» кинуть. Но просто общаясь с ребятами, которые играют в других клубах — в этом смысле КХЛ ещё нужно работать.
— Несмотря на вашу блестящую игру в плей-офф, главный тренер «Вашингтона» Брюс Бодро вовсе не обещал вам место в главной команде на будущее…
— У нас огромная конкуренция. Есть и молодой [Михал] Нювирт, и опытный [Жозе] Теодор. [Брент] Джонсон, вроде как, остался — не знаю, подписали его или нет. Пусть я удачно сыграл плей-офф, но гарантии на будущий сезон мне никто не даст, и правильно. Тренер сказал: приедешь в сентябре на предсезонку — должен будешь зарабатывать место в составе. Я согласен. В спорте каждый день нужно доказывать, что ты сильнейший.
— Теодор уже после сезона сказал, что видит себя первым. Вас это подхлёстывает?
— Ещё как! На самом деле Теодор мне очень здорово помогал. Хотя мы вроде бы соперники. Но, помню, перед первым матчем он мне рассказал, что он свой первый матч тоже сыграл в 20 лет, и очень сильно волновался, но справился с эмоциями, хотя тот матч они проиграли. Сказал, чтобы я не нервничал, чтобы просто выходил и играл. Меня это на самом деле подбодрило. И во время плей-офф он меня постоянно подбадривал, успокаивал, когда было тяжело. Если честно, я не ожидал. В России такой поддержки я никогда не чувствовал.
— А с главным тренером у вас какие отношения?
— Обычные. Рабочие. Вообще в Америке это принято, что игрок подходит и разговаривает с тренером. Можешь задать любые вопросы. И точно так же тренера как-то подкольнуть, как любого другого. В России всё немножко по-напряжённее. А там не такая скованная обстановка. По крайней мере, в «Вашингтоне» так. А Бодро просто замечательный человек.
— После этого плей-офф «Филадельфия» вспомнила, что тоже могла выбрать вас на драфте. В Вашингтоне вам всё устраивает?
— Я бы хотел отыграть в этом клубе всю свою карьеру. Мне нравится город, мне нравятся болельщики. Прекрасная арена. Саша [Овечкин] вспоминал, что раньше такого не было. Когда он играл здесь свой первый-второй сезоны, было мало народа, и болельщики почти не поддерживали команду. Сейчас всё поменялось. И город болеет хоккеем. Конечно, мне бы хотелось подписать долгосрочный контракт и спокойно играть в «Вашингтоне». Возможно, всё это реально. Надеюсь, что так и будет (улыбается).
— А ваше имя когда научатся правильно произносить?
— Си-ме-он, да? (смеётся). Вроде научились. Что имя? Наконец-то к плей-офф научились выговаривать мою фамилию. Они полгода её коверкали. В итоге уже сам комментатор подошел ко мне и спросил, как правильно ставить ударение. И в следующем матче говорил уже правильно.
— Фамилию Ковальчука весь чемпионат мира произносили не с тем ударением… Нет сожаления, что не попали в Берн?
— Как я могу жалеть? И как я мог попасть? Я играл в НХЛ! Нет, я не жалею, что пропустил этот чемпионат мира. Надеюсь, что в будущем у меня еще будет много шансов попасть в сборную России.
— Быков говорил о том, что понял — на вас «Вашингтон» делает ставку, и потому даже не отвлекал, просто пожелал удачи.
— Это было действительно так. Тем более, мы играли в плей-офф, и я был задействован. Мы прошли до конца второго раунда, поэтому игроки из «Вашингтона» никак бы не смогли попасть на чемпионат мира. А когда Вячеслав Аркадьевич был в Америке, мы просто поговорили. Ничего конкретного по чемпионату мира. Вообще не разговаривали на эту тему. Он просто сказал, что если понадобится, мы тебя пригласим.
— Впереди Ванкувер…
— Всё будет решать тренер. Но многое будет зависеть от меня. Как я начну сезон. Как я, и где буду играть. Как я смогу попасть на Олимпиаду? Только в том случае, если буду основным вратарём «Вашингтон Кэпиталз», правильно. Это моя задача сейчас.