Гелашвили: у меня было много жизненных проверок
САМОЕ СТРАШНОЕ – ЖАЛЕТЬ О ТОМ, ЧТО НЕ СДЕЛАЛ
– Как считаете, у хорошего хоккеиста должна быть своя «фишка» или достаточно просто хорошо играть в хоккей?
– Каждый человек индивидуален. И тут даже не «фишка», жизнь у каждого своя. Одинаковых людей не бывает, и на поле это тоже проявляется. Замечательно, когда игрок использует свою «фишку» в лучшем направлении, когда она и ему помогает, и на пользу команде идёт.
– В чём ваша «фишка»?
– Я всегда играю на максимальных эмоциях. Конечно, меня просят, чтобы я старался их сдерживать, и сейчас они у меня уходят на второй план. Раньше чересчур выплёскивались. Но без них, я считаю, невозможно играть ни одному спортсмену. Ты всегда должен быть в азарте и на максимальном пределе. Другое дело, что важно их контролировать, я стараюсь держать их внутри – под шлемом. Меня, в принципе, уже давно сложно вывести из себя. В последний раз это случилось в матче с Чеховым. Ну, тут, я думаю, любой человек выйдет из себя, если его задёргать. Есть, конечно, флегматики, которым всё безразлично, его бьют, толкают, а он молчит и в сторону уходит. Но я всем советую: никогда такого не позволяйте, стойте за себя, тем более если вы мужчина.
Если ты что-то предпринимаешь, то должен полностью осознавать, что ты делаешь, и не жалеть ни о чём. Выходя на свою любимую работу, ты должен отдать всё, и потом не задумываться, потому что ты отдал все силы, которые были у тебя в запасе.
– Действительно складывается впечатление, что вы всегда на эмоциях и никогда не устаёте.
– Это адреналин, наверное. Я, честно говоря, устаю. Долго не могу уснуть, после матчей в 4-5 утра засыпаю. Игра – это моя жизнь, и, конечно, я к ней так отношусь, что готов всё отдать именно сейчас в данную минуту. Но лучше так, чем потом жалеть о том, что недоделал. Самое страшное, я считаю, именно жалеть.
– А о чём можно сожалеть?
– Если ты что-то предпринимаешь, то должен полностью осознавать, что ты делаешь, и не жалеть ни о чём. Выходя на свою любимую работу, ты должен отдать всё, и потом не задумываться, потому что ты отдал все силы, которые были у тебя в запасе.
– В хоккее больше логики или эмоций?
– Я всё-таки хочу верить, что эта хоккей на всю жизнь останется игрой. Никогда не станет схематичной и предсказуемой. В ней должны оставаться азарт и жажда победы. В этом смысл любого вида спорта.
— Вас в основном либо любят, либо не любят, но равнодушных к вам редко встретишь. Как считаете – это плюс для спортсмена?
– Неравнодушие, конечно, плюс для любого спортсмена, тогда на него и зрители приходят посмотреть. Даже выражая свой негатив, человек выходит из зала каким-то эмоционально опустошённым, он хорошо провёл время, покричал или даже что-то высказал. Или, наоборот, положительно эмоционально зарядился от того, что его любимый игрок хорошо провёл матч. В этом весь смысл — игра в первую очередь создана для зрителей. Другое дело, что, например, я такой, какой есть. Я ничего специально не делаю для этого, единственное, что играю в хоккей.
СОРОК ДВА С ПОЛОВИНОЙ
– Вратарская участь представляется самой незавидной на льду. Почему стали именно вратарём?
– В этом есть своё удовольствие. Все дети, по-моему, мечтают играть на воротах. Ловить шайбу – в этом есть именно удовольствие отражения атаки.
– Для вас это была самая большая мечта?
– Да. А ещё в детстве, когда я ехал после тренировки домой, всегда проезжал под мостами. И когда там шёл поезд – обязательно загадывал желание. Знаете, наверное, такая детская глупость у многих была – загадывать желания, когда идёт поезд. И я каждый раз загадывал, чтобы у меня была новая вратарская форма.
– И когда желание исполнилось?
– Только в 19 лет у меня исполнилась эта мечта. А так, можно сказать, в потёртых ботинках бегал.
– Но всё-таки с любой формой, вратарям часто делают больно. Как с этим справляетесь?
– Да, как раз недавно об этом говорил. Это очень животрепещущая тема. Насколько профессионально к вопросу вратарской формы подходят за границей, и насколько мы отстаём от них. Там есть спецзаказ, чтобы тебе было совсем удобно в форме, тут не тянуло, здесь защищало. У каждого ведь индивидуальное строение тела.
– Разве клуб не решает этих вопросов?
– Клуб может приобрести, но это будет не совсем то, что тебе надо. Грубо говоря, вот приходишь ты в магазин покупать обувь. Там есть 42-й, 43-й размер, а тебе надо 42 с половиной, и тебе вообще говорят – бери, что дают. Не нравится — тогда решай вопрос самостоятельно. Хорошо, что сейчас есть хотя бы большое количество формы для детского хоккея, раньше и этого не было.
– С травмами часто сталкиваетесь?
– Да, бывают болячки всякие – гематомы, переломы и что-то более серьёзное. Но если заглянуть в мою статистику, я практически не пропускаю из-за травм, потому что я всё заживляю в процессе игры. Если вспомнить, трещина руки у меня была в Ярославле, через пять дней я снял гипс, на шестой уже играл.
– Как? Где были инстинкт самосохранения и элементарный страх боли?
– Есть такие понятия, как «характер» и «надо». Это всё травмы, связанные со спортом. Но, я считаю, это нормальное явление. Ты с детства мечтал о хоккее, и нужно даже травмы воспринимать в удовольствие, даже ту боль, которую они приносят тебе.
Лежишь – вставай! Сидишь – ложись. Много вариантов есть. Неберущихся шайб не бывает, и это на самом деле так. Нужно стремиться поймать каждую шайбу. Совершенствоваться и работать до бесконечности.
– Получается, что уже с детства смиряешься с тем, что тебе будет больно?
– Просто начинаешь осознавать, что нужно идти к своей цели через боль и через все сложности. Останавливаться нельзя. Это закаляет характер и в будущем тебе поможет.
НЕБЕРУЩИХСЯ ШАЙБ НЕ БЫВАЕТ
– Иногда смотришь на игру и думаешь: «Вот тут явно защита ошиблась, и на месте вратаря я бы их побил». У вас таких мыслей не возникает?
– Безошибочной игры не бывает. Кто не ошибается, тот вообще не живёт, мне кажется.
– А хотя бы желания сказать: «Как же вы могли так со мной поступить»?
– Нет. Я не знаю, как вообще так можно. Это же игровая ситуация, никто же не хотел пропускать. Вы спросите 25 человек – хотели вы пропустить гол? Все скажут – нет! Счёт складывается по игре, и если бы всё заранее можно было предугадать и никто не ошибался, то это было бы просто неинтересно.
– За пятак, например, больше в ответе защитник или вратарь?
– Вратарь, можно сказать, ответствен за всё. Даже за то, чего не было. И сюда можно вратаря приплести. Конечно, у каждого есть свои обязанности, так тонко разбирать игру я не могу. Вратарь должен отвечать за пятак, где-то подсказать защитнику нужно бывает, потому что просто тебе виднее. Это совместная игра, и в обороне должны действовать все вшестером, тогда от игры будет толк.
– А бывают такие моменты, когда знаешь: тут я не виноват?
– Вообще такого не бывает. Никогда! Ну как ты можешь быть не виноват? Всё равно через тебя последнего пролетело. Значит, есть твоя вина.
– Ну, иногда вратарь уже лежит.
– Лежишь – вставай! Сидишь – ложись. Много вариантов есть. Неберущихся шайб не бывает, и это на самом деле так. Нужно стремиться поймать каждую шайбу. Совершенствоваться и работать до бесконечности.
Да, бывают болячки всякие – гематомы, переломы и что-то более серьёзное. Но если заглянуть в мою статистику, я практически не пропускаю из-за травм, потому что я всё заживляю в процессе игры. Если вспомнить, трещина руки у меня была в Ярославле, через пять дней я снял гипс, на шестой уже играл.
– А с чувством вины за пропущенный гол как тогда бороться?
– Лучше всего научиться как-то отключаться от этого. Самое хорошее, что было с финским специалистом в Ярославле, он мне постоянно говорил, что нужно уметь отключаться. После игры мы будем всё разбирать на видео, ты не задумывайся об этом. Я приезжал на тренировку за час, и был видеоразбор каждого момента. Это работало на сто процентов. Я видел себя со стороны, все свои недостатки, которые потом старался улучшить, и видел все свои плюсы, которые до этого не замечал. В Ярославле очень сильная работа проводилась с вратарями, и это очень помогло. Я считаю, что именно там у меня был лучший сезон.
– От тренера вратарей «Металлурга» Михаила Шталенкова что-то новое узнали?
– У него есть большой опыт как игрока НХЛ. Как тренер он поработал с «Динамо». Он многое подсказывает, старается помогать в каждом эпизоде и всегда поддерживает вратарей. У него есть особый набор упражнений, которые мы выполняем. Но сейчас все это только начинается. Ежедневно вратари выходят, отрабатывают разминочные упражнения, потом определенные игровые моменты. Но так это отрабатывается полгода, например. Каждый день выходить на 15 минут пораньше и уходить на 15 минут попозже с тренировки, только так идёт рост.
– Вратари — всё-таки конкуренты, место в составе всего лишь одно. Друзьями они быть могут?
– У меня, наверное, самые замечательные отношения, можно сказать, дружеские были с Сашей Бызовым. А в КХЛ моим лучшим напарником был Сергей Звягин. Он замечательный товарищ, и я всегда себя с ним комфортно чувствовал. Была у нас дружеская поддержка, и я до сих пор к нему с уважением отношусь, и буду относиться всегда. Такие вот примеры из жизни.
– А друзей вообще у вас больше в хоккее или вне его?
– Всё-таки друзей больше вне его. Для меня слово «друг» очень ценное, я многих не могу назвать друзьями. У меня есть один друг, мы росли вместе – это Кирилл Кольцов. И в хоккейном мире были друзья, царство им небесное, ребята из «Локомотива». Приезжали в гости и Саня Калянин, и Гена Чурилов, и Саня Галимов. Этим летом они у нас гостили. И я всегда буду рассказывать своим детям, дай бог, они будут, какие это были великие игроки и люди.