Войтек Вольски – канадский нападающий польского происхождения, отыграл восемь сезонов в НХЛ, затем провёл в КХЛ шесть сезонов, выиграл Кубок Гагарина с «Металлургом», а со сборной Канады – бронзу Олимпиады в Пхёнчхане. Сегодня в подкасте Spittin’ Chiclets он объявил о завершении карьеры и пустился в воспоминания о России. Вольски рассказал о Сергее Мозякине, общении с русским целителем, увольнении Майка Кинэна из «Магнитки» и переломе шеи, который получил в сезоне-2016/2017.
«Доктор уложил меня на диван, принёс стакан виски, две таблетки и сказал: «Это поможет»
«Почему я не вернулся играть в Северную Америку? Из-за денег. Я всегда прилично зарабатывал, но в «Вашингтоне» в локаутный сезон у меня был минимальный контракт. Я не очень хорошо играл, оставался вне заявки, а потом получил предложение о двухлетнем контракте из России. Денег давали в четыре раза больше.
Я подумал: играю я неважно, кто знает, найду ли ещё свою игру. Может быть, это мой последний шанс. Я уехал и здорово провёл первый сезон. Летом думал о том, что должен сделать всё возможное, чтобы следующий сезон был не хуже, а затем попробую вернуться в НХЛ. В общем, у меня был невероятный сезон, кажется, я тогда забил 13 голов в первых 20 матчах.
В одном из матчей у меня прихватило спину. Я продолжал играть на уколах. Знаете, как в России заведено, просто достают шприц со словами: «Вот тебе витаминки для восстановления». Однажды я не мог выйти на утреннюю раскатку, а мне говорят: «Ничего страшного, сейчас укольчик сделаем». Представляете, укол, чтобы выйти на раскатку!
В тот день я сыграл, кажется, в первом периоде отдал и забил. Спина болит, в перерыве пошёл на массаж. Лёг на массажный стол и понял, что не могу с него слезть. Боль такая страшная, что не пошевелиться, чуть не плачу.
Мне сказали, что на матче присутствует очень известный русский доктор, которого сейчас приведут. Оказалось, это какой-то восточный целитель, зашёл он, потирает руки. Я лежу и думаю: «Что вообще происходит?»
До конца матча я пролежал на этом столе, потом мне сказали: «Команда летит домой, а ты выбирай – можешь поехать в русскую больницу или домой к этому врачу». А я вообще впервые его вижу! Со мной никто остаться не может, один в русскую больницу я точно не поеду. Меня на носилках отвезли домой к этому русскому целителю, он уложил меня на диван, принёс полный стакан виски и две таблетки обезболивающего и сказал: «Это поможет, утром будешь чувствовать себя лучше». Переводил его сын, который научился английскому, играя в Call of Duty. Такое не придумаешь!
Я пролежал на его диване три дня, его жена готовила мне поесть. Через три дня я смог ходить, и он сказал: «Ну, всё отлично, можешь ехать домой».
Фото: Григорий Соколов, photo.khl.ru
«Мы проиграли три матча подряд. Приходит генменеджер и спрашивает: «Мне уволить тренеров?»
«После сезона я спросил агента, сможет ли он выбить мне контракт в НХЛ. Он сказал, что только минимальный на один год. Я решил подождать, у меня ещё было несколько предложений из КХЛ. Летом поехал в гости к Тиму Бренту, он начал расхваливать «Магнитку»: «Команда — супер, хоккей – супер, город – не сильно супер, но пойдёт».
Мы с Брентом пересекались в «Торпедо», но после пары недель он свалил, сказав: «Я больше так не могу, наш тренер – чокнутый!». Это был Петерис Скудра, в первом сезоне перед плей-офф он назвал меня «пшеком», а ответил, что убью его. А на следующий год он сделал меня капитаном.
Так вот, Брент меня уговаривал поехать в «Магнитку», говорил, как там будет круто, что наши жёны не будут скучать, потому что они дружат. В общем, уговорил меня. Звоню Майку Кинэну, сообщаю, как я рад перейти в «Магнитку», что Тимми столько всего хорошего рассказал. А он отвечает: «Вообще-то, Тим играть не будет, он заканчивает карьеру».
В «Магнитке» очень серьёзно относятся к хоккею. Владелец клуба – денежный мешок, он владеет всем городом – металлургическим заводом, командой. Он хочет побеждать каждый год. Прошло 20 или 30 матчей с начала сезона, и мы проигрываем три матча подряд. Однажды крутим педали, заходит генеральный менеджер, просит тренеров выйти, а потом спрашивает нас: «Мне уволить тренеров?». Мы такие: «Нет, с чего бы? Мы на втором месте идём, зачем их увольнять?»
Он сказал, что даёт им ещё одну неделю. Мы проиграли ещё пару матчей, Кинэна уволили, а его место занял его помощник. Он был классным парнем, никаких претензий, мы в том сезоне стали чемпионами».
«Все сели в автобус, а Мозякин, Зарипов и Коварж заказали вертолёт и улетели в Мюнхен»
«Мозякин, что он вытворял в плей-офф! Надо отыграться? Да не проблема, выходит, сравнивает счёт, а затем забивает в овертайме. И ведёт себя так, будто не сделал ничего особенного. Невероятный игрок. Он играл на «витаминках»? Мы все к тому времени сидели на «газе».
У Мозякина был один из самых мощных бросков в касание, что я видел. Возможно, он один из лучших снайперов на моей памяти, а я ведь играл с Джо Сакиком и Петером Форсбергом. Он круто бросал в касание, у него очень мягкий кистевой бросок. На тренировках он издевался над вратарями так, что все смеялись. Потрясающий мужик!
У нас были сборы в Германии, и мы играли со сборной Италии. На матч ехать из Гармиша четыре часа на автобусе, а потом у нас выходной. От Гармиша до Мюнхена – два часа езды. Так вот, после матча с Италией все ребята загрузились в автобус и поехали домой, а Коварж, Мозякин и Зарипов заказали себе вертолёт и улетели на выходной в Мюнхен. Тусили там всю ночь, классные ребята!
В России хорошо, если раз в месяц дадут выходной. В «Магнитке» из-за Мозякина мы получали выходные постоянно! Каждые пару дней у нас была тренировка по желанию, а Мозякин обожает играть в футбол и волейбол. И вместо занятий мы гоняли мяч.
В раздевалке мы сидели рядом, и я как-то спросил у него, почему он не поедет в НХЛ. Я слышал, в какой-то год у него было 28 предложений. Он ответил: «А зачем мне уезжать? Ни я, ни моя семья не говорит на английском, я люблю Россию».
Панарин, Гусев уехали достаточно молодыми. Мозякин получал по 5 миллионов долларов в год, без налогов. Когда я был в «Магнитке», все смеялись, когда он получил бонус в $ 1 миллион за 10 очков. Это случилось в третьей игре сезона! Он – настоящая легенда».
«Лежу в коридоре больницы с голой задницей, мимо ходят люди, смотрят на меня»
«Сначала казалось, что меня парализовало, потом начал двигать ногами, руками. Русские игроки могут валяться на льду, если, скажем, шайба прилетит им в ногу. И когда я влетел в борт, то думал: «Не будь тряпкой, как эти русские, поднимайся». Хотя мне казалось, что меня парализовало. Я попытался встать, но мне сказали не двигаться.
Меня, не пристёгивая, положили на носилки, загрузили в скорую. По дороге мы собрали все кочки, я болтался во все стороны. Приехали в больницу, доктор говорит: «Хорошие новости. Четыре недели и всё будет в порядке». Я думаю – ну вообще неплохо, всего четыре недели, можно будет даже домой слетать на недельку. Он уходит, потом возвращается и извиняется: «Неправильно перевёл. Шея сломана в двух местах, лечиться минимум четыре месяца». Я в шоке, как он мог так перепутать! Боже мой!
Всё это время я лежал в коридоре в хоккейной форме. С меня пытаются её снять, начинают разрезать одежду. Я прошу оставить трусы. Они покивали и всё нафиг разрезали. И вот лежу я с голой задницей в коридоре государственной больницы. Мимо люди ходят, смотрят на меня. Магнитогорск – город маленький, все тебя знают, а мы ещё и Кубок Гагарина выиграли в прошлом сезоне. Подходит какая-то женщина в белом халате с кипой бумаг. Я думаю о том, что без переводчика ничего подписывать не буду, а то вдруг там согласие на операцию, после которой я не проснусь.
А она протягивает мне чистый лист бумаги, чтобы я дал автограф для её сына. Мне так весело стало, что я голый лежу в больнице, со сломанной шеей, прикрываю срам одной рукой, а другой даю автограф.
В больнице я пролежал дней девять, команда была на выезде, я остался совершенно один. Жена тренера вратарей каждый день приносила мне горячую еду. Очень добрая женщина, готовила обалденно, её обеды помогли мне со всем справиться.
Первые дни я ходил только до туалета и обратно, было очень тяжело. Когда я смог сидеть или ходить минут по 20, и сразу сказал – сажайте меня на самолёт, я еду домой. Там я пошёл к доктору, он мне сказал подождать пару месяцев, есть шанс, что само срастётся. Через три месяца один перелом даже не начал срастаться, тогда я пошёл к врачу «Торонто».
Врачи меня спрашивали, зачем мне продолжать играть. Мол, у тебя дети уже пошли, с тебя хватит. А я даже не мог взять сына на руки, когда он плакал, это было самое тяжёлое. Я думал: «А что, если шея не заживёт? Мне 32, а я не могу вести нормальную жизнь».
Врачи говорили, что можно сделать операцию. Я раздумывал, а потом узнал, что НХЛ не поедет на Олимпиаду. Тогда и согласился на операцию, Олимпиада стала моей мотивацией».