Наш сегодняшний герой – основатель одноимённого бренда Nikita Efremov. За ним стоит целая команда людей, популяризирующих культуру уличной моды. Никита создал крупнейшую реселлерскую платформу лимитированных изделий на территории Российской Федерации и СНГ.
Я начал работать в этой сфере 5 лет назад, и тогда всё было совсем по-другому. Сейчас ниша работает гораздо цивилизованнее, это целый огромный рынок. Я могу сравнить свою работу с финансовой биржей, потому что это работает примерно так же: как и акции, твой товар всегда дорожает в цене и очень редко падает.
Реселл — это культура, которая корнями идёт из Америки. Она зародилась, когда компания Nike на американском рынке и параллельно компания Asics на азиатском рынке начали активно перепродаваться. Это происходило потому, что количество обуви, которую выпускали бренды, по факту было меньше спроса. Ребята, которые успевали купить кроссовки, потом перепродавали их другим за большую стоимость, потому что товара уже не было в продаже. Можно сказать, что так и зародилось дело, которым мы занимаемся.
Есть магазины, которые называют ритейлерами – это первые руки, те, кто получает лимитированную модель обуви или одежды. У человека существует несколько вариантов купить такой товар: успеть приобрести его своими силами на сайте бренда, выиграть возможность участвовать в розыгрыше права на покупку или живая очередь, в которой люди стоят неделями.
Есть истории, когда за какими-то суперредкими вещами ребята стояли по 20-25 дней. Один из моих первых опытов «кемпинга» продлился четверо суток у «Цветного». Это было в 2016 году, нас даже показали в новостях, потому что тогда это было совсем необычно. Нас было порядка 300 человек, и мы «кемпили» adidas yeezy boost в самой первой версии, которые потом ещё очень хорошо перепродавались.
Что происходит дальше? Из-за того, что появляется спрос на ограниченный товар, он попадает на вторичный рынок, где есть перекупщики, такие же компании, как наша, и люди, которые хотят купить товар конкретно для себя. От этого формируется спрос, формируется мировой рынок, в каждой стране он чуть-чуть отличается, но так или иначе цена всегда примерно одинаковая во всем мире.
Наша компания — безопасная прослойка, которая следит за трендами, собирает самое интересное по всему миру и помогает приобрести нужный товар. Со мной работают ещё восемь человек. Они каждый день ищут новинки и тренды, отбирают лучшее, что выходит, и приобретают это для наших клиентов. Многие люди недооценивают нашу работу, потому что думают, что мы просто собираем релизы по России и потом перепродаём этот товар. Эта позиция сильно дешевит всю культуру. Я надеюсь, что рано или поздно мы сможем также в России влиять на эту культуру и люди поймут, что это больше, чем просто перепродажи.
Мы очень рады, что людей, которые могут себе позволить такие вещи и которые понимают прелесть сникеркультуры, становится всё больше. Они относятся к этому как к коллекционированию, вовлекаются. Сейчас почти каждый месяц мы продаём пары обуви с ценником выше миллиона. Самая дорогая пара, которую мы продали — известная всем хайпбистам коллаборация Jordan и Dior. Но это вполне ожидаемо — так бы ответили все ресейлеры.
Моя история началась с adidas Yeezy Boost 750. Мне было 15, мы с другом выиграли право на покупку этой пары, купили их за 30 тысяч, сразу перепродали на выходе за 90 и почувствовали себя очень серьёзными бизнесменами. В России вообще бум начался с этой пары, как мне кажется. Потому что в Америке и Азии эта история была развита как культура уже давно, ещё с 80-х. В Россию же это пришло не как культура, а как хайп из «Инстаграма» от всех, кто в 2016 году был безумно популярен в сети. И, конечно, запуск Yeezy в принципе был громче, чем любой запуск в коллаборации Nike. Это сейчас Nike вырываются на лидирующие позиции.
За рубежом есть магазины размером с актовый зал. Чтобы нам такого добиться, понадобится несколько лет нашей работы и продвижения всей культуры в целом. Сейчас нет ни одного русского релиза, потому что наша культура, наши спортсмены и артисты не имеют достаточной аудитории на Западе. Мы не делаем на данный момент ничего, чтобы стать хотя бы чуть-чуть конкурентоспособными.
Да, были попытки сделать коллаборации брендов с хип-хоп исполнителями, например, Reebok выпускал модель совместно с Оксимироном, но, к сожалению, просто охват не тот, я считаю. Единственный, кто реально мог бы сделать так, чтобы эта обувь перепродавалась и ценилась на данный момент — это Тимати.
У меня порядка 140 пар обуви. У меня все есть всё, что выходит и что мне интересно, поэтому сложно выделить какие-то модели. Это всегда по настроению. Вот сейчас — Nike SB Dunk из коллаборации с Travis Scott.
Слава богу, я уже не объясняю людям, почему кроссовки стоят как машина. Потому что если вы рассматриваете покупку такого дорогостоящего товара, то вы относитесь к этому обязательно как к покупке произведения искусства, чего-то редкого. Через три года это будет стоить ещё дороже в любом случае, никто вас здесь не обманывает. Если вы свою пару будете бережно хранить, то через 10 лет она будет стоить космических денег – это неизбежный процесс.
Все прекрасно понимают насколько важен реселл-сегмент для развития культуры, потому что Nike без реселла — это Reebok. Никому не нужен Reebok, всем нужен Nike.
Всем нужен Nike, который стоит здесь, никому не нужен Nike, который лежит в дисконте – это важно понимать.
Да, у нас были такие запросы, которые мы не смогли удовлетворить. Например, недавно просили найти модель Jaspers из коллаборации Канье Уэста и Louis Vuitton 2009 года, но их просто больше нет, их не так много было выпущено. В таких случаях остаётся только ждать, возможно, у кого-то она лежит в шкафу, кто-то когда-то выложит в интернет предложение о том, чтобы её продать.
Kanye West x Louis Vuitton Jaspers
Фото: Kanye West x Louis Vuitton
Я считаю, что покупать подделки — это худшее, что можно сделать, потому что собрать Mercedes из китайских запчастей можно, но он не поедет как Mercedes. Понятно, что обувь – это другое, но тут платят за историю и за культуру. Можно что-то купить в сотню раз дешевле, но ты купишь «ничего», просто подобие чего-то.