«Самые нежные растения прокладывают себе путь через самую жёсткую землю и трещины скал. Так и доброта. Какой клин, молот или таран может сравниться с силой искреннего и мягкого человека! Ему не способно противостоять ничто». Именно эти слова американского прозаика Генри Дэвида Торо всякий раз всплывают в памяти после общения с трёхкратной чемпионкой России по скелетону Ольгой Потылицыной. Её степень открытости поражает до глубины души. Кажется, нет ни одного вопроса, на который бы 23-летняя уроженка Красноярска не нашла искренний ответ. Смутиться – сколько угодно, но не уйти в сторону и слукавить. С ней легко потерять счёт времени – как бы вы ни выстраивали интервью, оно пройдёт под её диктовку. Но менее содержательным от этого не становится.
«Я ВООБЩЕ ЛЮБЛЮ ЛЮДЕЙ, НЕ МОГУ ОТКАЗЫВАТЬ СЕБЕ В НОВЫХ ЗНАКОМСТВАХ И ОБЩЕНИИ»
– Ольга, вы настолько доброжелательны, что первый вопрос напрашивается сам собой: как вам это удаётся в нынешних реалиях?
– Сколько себя помню, всегда была честной, открытой и искренней. Говорила, что думаю, и старалась отвечать людям добром на добро. Другой себя уже и не представляю, хотя, безусловно, порой бывает тяжело. Особенно когда сталкиваешься с антиподами. Почему любезна с представителями СМИ, полагаю, догадаться не сложно: популярность скелетона не столь высока, чтобы вертеть носом и выбирать, когда я хочу общаться, а когда – не очень.
– Иными словами, живёте по принципу «будь вежливой со всеми, ибо неизвестно, кто окажется в жюри присяжных»?
– Наверное. Я вообще люблю людей. Не могу отказывать себе в новых знакомствах и общении (смеётся).
– При таком жизненном кредо, наверное, часто приходится разочаровываться в людях?
– Бывает. Со временем начала понимать, кому можно доверять и раскрываться, а к кому лучше присмотреться. Лет мне не много, но жизнь меня уже испытывала на прочность не раз. Я ведь живу в Москве одна с 18 лет, всего добиваюсь сама, за спиной никого нет. В такой ситуации хочешь не хочешь, а взрослеешь быстрее. Тем не менее плохое стараюсь забывать достаточно быстро.
Ольга Потылицына
«ЗА ТО, ЧТО НЕ БРОСИЛА СПОРТ, ОТДЕЛЬНОЕ СПАСИБО ДЕДУШКЕ»
– В том числе и травмы, поставившие крест на вашей горнолыжной карьере?
– Да, хотя было нелегко. Мне ведь сделали четыре операции на коленях. Самое печальное, что случилось это в тот момент, когда я выиграла Кубок России и отобралась в юниорскую сборную России – на первенстве страны угодила в ров на трассе, лыжа ушла в сторону, дёрнула колено сильно, появилась резкая боль. Спустя сутки в больнице надо мной уже колдовал хирург. Помню, первое, что он спросил, взглянув на рентген: «Как ты ещё сама ходишь?»
– Возвращаться было тяжело?
– Не то слово. Когда всё зажило, хотелось форсировать подготовку, но понимала, что нельзя загонять себя. Полностью восстановилась лишь спустя два года. Увы, серьёзного прогресса добиться не удалось, поэтому гробить свои колени колоссальным перегрузками стало бессмысленно. Тем не менее перед Ванкувером пошла на поводу у тренеров и врачей, когда прооперированная нога вновь начала ныть. Терпела до последнего, но после того, как не сумела отобраться на Олимпийские игры, вновь легла под нож. На сей раз всё прошло менее болезненно, но почти сразу же начались проблемы со здоровым коленом, на которое выпадала двойная нагрузка. Через месяц прооперировали и его.
– Как удалось не сломаться и не бросить профессиональный спорт?
– Спасибо огромное дедушке, убедившему в переломный момент. Он всегда поддерживал меня во всех начинаниях и советовал не останавливаться на достигнутом.
«КАК ПРИШЛА В СКЕЛЕТОН? ЗАПИСАЛАСЬ, СЕЛА И ПОЕХАЛА»
– Как после горных лыж можно было перебраться в скелетон, да ещё и на печально известную падением Ивана Гончарова трассу в Красноярске?
– Порой кажется, что у меня отсутствует чувство самосохранения – о травмах и падениях даже не задумываюсь. Я люблю экстрим, поэтому переход как таковой дался очень легко. Если называть вещи своими именами – записалась, села и поехала.
– Насколько известно, родители вас отговаривали?
– Мама, узнав, что я завязала с лыжами, посоветовала заняться образованием и поступить в приличное учебное заведение. Папа тоже был против того, чтобы я оставалась в профессиональном спорте. Только бабушка с дедушкой поддерживали и уговаривали продолжать. Помимо прочего ещё и в училище олимпийского резерва не хотели отпускать. Директор считал, что в Москве я пропаду, а завуч, наоборот, подстёгивала. С большим трудом его вместе с ней убедили, что стоит оформить перевод.
– Помните свои впечатления после первого спуска?
– Было весело, но скорость не впечатлила ни капельки. После горных лыж казалось, что еду медленно. Рулить почти не нужно, лежишь и смотришь себе по сторонам (смеётся). Словом, испугаться толком не успела.
Ольга Потылицына на трассе в Санкт-Морице
«ВО ВРЕМЯ СПУСКОВ МНОГО О ЧЁМ ДУМАЮ. НАПРИМЕР, О ТОМ, КАК ДЫШУ»
– Александр Третьяков признался, что он во время заездов абстрагируется от всего, а вы о чём думаете обычно?
– Ой, я точно не такая, как наши мальчики. У них, как ни спросишь, всё в полном порядке, мыслей никаких. Могут рассказать, как «откидывались», то есть опускали голову лицом в сани для наименьшего сопротивления, дабы наверстать упущенное после ошибки, не более. У меня же столько всего в голове, пока мчусь по трассе, что порой сама удивляюсь. Впечатлительная особа, что поделать (хохочет).
– А впечатлительная особа успевает думать о чём-то отстранённом?
– Нет, о причёске, маникюре и других женских удовольствиях предпочитаю мечтать в свободное время. Например, иногда пытаюсь проанализировать то, как дышу до виража, в нём и на выходе. В Иглсе на тренировке поставила эксперимент, спустившись в наушниках с плеером. Разрешение, разумеется, ни у кого не спрашивала – действовала, как шпион, втихую.
– Поспорили с кем-то?
– Можно и так сказать. Было любопытно, до какого момента буду вслушиваться в слова и улавливать саму мелодию.
– И насколько хватило?
– На три первых виража. После этого мозг отключился и очнулся только на финише.
«ШНАЙДЕР РАЗРЕШИЛ СЛУШАТЬ МУЗЫКУ ПЕРЕД СТАРТОМ С БОЕМ»
– А вообще музыку слушаете на соревнованиях?
– Да. Причём даже несмотря на запреты тренерского штаба. Шнайдер был категорически против, просил всех освободить голову, но я так не могу. Пришлось провести с ним не один раунд переговоров, чтобы отстоять свою позицию. Лишь после того как я выиграла Кубок России, он смилостивился.
– У вас какой-то специальный вдохновляющий трек-лист или всё зависит от настроения?
– Есть одна песня, которую я слушаю постоянно перед стартом на протяжении четырёх последних лет. На разминке же обычно ставлю что-то ритмичное или спокойное – в зависимости от того, насколько лениво разминаюсь (смеётся).
– Что за композиция, раскроете секрет?
– Джазз Би, ремикс композиции Майкла Джексона. Она меня безумно заводит. Сразу заряжает положительной энергией, хочется свернуть горы.
– А в свободное от соревнований время что предпочитаете слушать?
– Я абсолютно всеядна. Всё зависит от настроения. Джаз, R’n’b, диско, шансон…
– Как, хрупкая, утончённая девушка и суровый тюремный шансон?
– Сама порой удивляюсь (смеётся). Но когда дурачимся с друзьями, поём песни, иногда приходится исполнять некоторые композиции. Сегодня, когда ехали с тренировки, пели Веру Брежневу «А солнце светит всем одинаково…», даже мальчишки подпевали.
Ольга Потылицына и Елена Никитина
«В ДЕТСТВЕ ПЕЛА В ХОРЕ И ЗАНИМАЛАСЬ НА ФОРТЕПЬЯНО»
– А у вас неплохой голос?
– Я же пела в хоре, когда занималась в музыкальной школе. Лучше всего получалось брать высокие ноты. Правда, профилирующим предметом поначалу было фортепьяно, к которому душа не лежала. И лишь потом, ввиду активного нежелания разучивать гаммы, меня перевели.
– О сольной карьере не задумывались?
– Пока нет. Вот выиграю что-нибудь серьёзное, поймаю звезду, тогда, может быть, запишу пару песен. А пока пою обычно тогда, когда душа поёт.
– Но путь к большим победам лежит в том числе и через падения. Помните свой первый вылет из саней?
– В Сигулде дело было, я только начала кататься – второй месяц тренировок. Не справилась с управлением, потеряла машину и ударилась о борт. Больно было очень.
– Испугаться успели?
– Нет. Не знала, чего ожидать. Безусловно, страшно было, но после горных лыж не так сильно.
– Понимала, что нужно делать?
– Всё на автомате. Думала, что важно правильно сгруппироваться. К слову, помню, когда только пришла в горнолыжный спорт, первое, чему нас учили, – правильно падать. Не как стоять, как ехать или как огибать, а именно технике падения. В скелетоне этого попросту не было. Очевидно, что чётких правил поведения нет – каждый сам принимает решение в те доли секунды, когда остаётся без саней. Ситуации бывают разные, ведь вылет может произойти на любом участке трассы, поэтому спасает исключительно опыт и интуиция.
«СДЕЛАЛА ОШИБКУ, ПОСМОТРЕВ ПОВТОР ПАДЕНИЯ В КЁНИГЗЕЕ»
– В Кёнигзее на злополучном этапе Кубка мира год с лишним тому назад они вам помогли?
– Сложно сказать. Это было жёсткое приземление. Но психологические проблемы, возникшие после, связываю не столько с этим, сколько с тем, что это были официальные соревнования, которые транслировались по телевидению и Интернету. Разумеется, звонки от родных, друзей и поклонников посыпались как из рога изобилия, каждый считал своим долгом рассказать, как это произошло, поделиться впечатлением, поэтому невольно накрутили меня.
– Сами повтор посмотрели?
– Разумеется. На следующий день прокрутила запись. Хотя этого делать явно не стоило. Настолько осталась под впечатлением, что потом кошмары снились. Самое смешное, что я на тренировке уже падала на этой трассе, правда, в другом месте и не так сильно, и ничего не переживала.
– После подобных происшествий желания закончить со скелетоном не возникало?
– Нет, я так просто не сдаюсь. Раз уж поставила перед собой задачу принять участие в Олимпийских играх, тем более домашних, то должна её выполнить. Если честно, скажи мне кто-нибудь в 2008-м, когда я только начала заниматься, что у меня будет получаться настолько хорошо и представится шанс выступить на Играх в Сочи, ни за что бы не поверила.
Продолжение следует.