Как и следовало ожидать, на спецкоров «Чемпионата» из скандальной рубрики «Трое из Просторашино» в олимпийском Пхёнчхане началась охота. За спецкором Куимовой весь день следил специально обученный человек из МОК. Спецкор Егоров ходил в ожидании, когда на него свалится дерево (уж как читатели этого ждут, Дмитрий, вы не представляете). А на спецкора Ерыкалова всё уже свалилось – судя по всему, он лежит с тем самым норовирусом, подкосившим в столице Игр-2018 за пару недель две сотни человек (хотя до последнего хочется верить в банальную простуду). Ну, ничего, крепитесь, коллеги. Богатых и успешных никто не любит. А то, что вы не такие, так вам же хуже.
Спецкор Куимова обнаружила слежку
У спортсменов журналисты часто спрашивают: «А вы чувствуете, что за вами постоянно следят?». Они смиренно отвечают, мол, нет, но мы всё равно стараемся не нарушать правил игры. И хорошо, раз так. Но мы-то с коллегами ничего не боимся, поэтому уже четвёртый день разгуливаем в куртках ZASPORT с огромным триколором. До вчерашнего дня всё было спокойно – нам уже издалека начинали улыбаться соотечественники, иностранные журналисты умилялись, а кто-то даже фотографировался.
И тут я почуяла неладное. Сразу после встречи с человеком с аккредитацией МОК на шее. Ну как встречи… Мы совершенно случайно пересеклись в зоне досмотра на входе в Олимпийский парк. В тот момент в его взгляде читался такой набор чувств, что словами вряд ли это опишешь. Недопонимание сменилось смятением, смятение – лёгким негодованием. Теряться в такой ответственный момент было нельзя, поэтому в ответ он получил, пожалуй, самую лучезарную за последнее время улыбку в моём исполнении. На этом наши пути разошлись.
Точнее, я так думала, пока не встретила его вновь. И он снова стоял и смотрел на меня тем же взглядом, да ещё разговаривал с кем-то по телефону. «Ну всё. Дотянулся проклятый Бах, разозлил его вчера Егоров своей курткой», — промелькнуло в тот момент в голове. Пока с самым невинным видом продумывала пути отступления, всё прояснилось. Моего шпика просто не пускали в центр 5G технологий, где у меня через пять минут должна состояться экскурсия с главным менеджером! Уф!
Теперь можно снова спокойно носить свою курточку, светить триколором и записывать весёлые олимпийские «сторис». Вот вам очередные. Жаль только, что сегодня они будут без коллеги Ерыкалова, с ним веселее.
У спецкора Ерыкалова западение скорости
Хоккейный спецкор не выдержал темпа уже на четвёртый день Игр. Говоря биатлонным языком, поймал западение скорости. Типичная ошибка новичка. Спецкор, доблестно осветив важнейший со всех точек зрения хоккейный матч женских сборных Россия — США, с трудом добрался до дома и теперь лежит, стонет и просит через «Просторашино» передать последний привет землякам.
Оставшиеся спецкоры в теории, может, были бы и рады передать привет, но делать этого не стали. Для этого бы пришлось заходить в комнату больного, смертельно рискуя заразиться. Так и лежит спецкор Ерыкалов – один, всеми покинутый и позабытый. Что с ним будет утром – кто знает? Запомните его таким.
Спецкор Егоров чует опасность
Егорова вы знаете – он самый непростой из этих троих. Ну ещё бы, с его-то делишками. Поневоле станешь тут осторожным. Глядите, как в своих очередных «сторис» он с опаской посматривает вверх, чтобы на него не свалилось какое-нибудь дерево, или отказывается от вкусной корейской еды «Если я съем эти суши, то могу не уехать отсюда», — уверен он. Предусмотрительный. Хотя с виду и не скажешь, да?
Но и корейцы предусмотрительные. Только Егоров наконец собрался забыдлить на всю катушку, как его заткнули VIP-обслуживанием. Всё правильно сделали.
«Абонент поехал кукухой, но довёз до места»
Сомнения меня начали мучить ещё позавчера. Мы как обычно весь день ничего не делали, поэтому вернулись с гор в медиадеревню во втором часу ночи. Хотя стоп. Чтобы вы понимали, добираться до биатлонного или лыжного стадиона приходится так: три километра от съёмной квартиры пешком до первого шаттла, 25 минут в пути и грандиозная очередь перед вторым, ещё полчаса-час (если пробки) на новом автобусе по хайвэю, морозное ожидание третьего и путь в горы, к трассам. Согласно расписанию, шаттлы должны курсировать круглосуточно, чтобы у журналиста или волонтёра не было шанса уехать на такси к границе Северной Кореи – ведь извозчики здесь ни слова не понимают по-английски.
Так вот, позавчера мы с Полиной вернулись с гор к медиадеревне, рванули в автобус и, несмотря на протест водителя, сели на кресло. И тут началось что-то странное: водитель хоть и тронулся с места, но в пути орал, включал зомбирующую русского человека корейскую музыку, стучал по рулю. В один момент стало даже страшно, что абонент поехал кукухой, но он всё-таки довёз нас до места назначения.
«Ты бы знал, как он матерился», — сказала Полина, которая за годы проживания в Корее, судя по всему, выучила только местный мат. Ладно, тогда-то мы добрались до дома, но после лыжных гонок во вторник я оказался один на остановке в два ночи. Автобус тоже стоял на месте, я постучал в дверь, увидел нового водителя, который тоже начал кричать, замахал руками и двинулся с места.
«Что вообще происходит?» – спросил я у волонтёров. «Бастуют, — отвечают. – Денег мало, чтобы ночами работать. Половина отказывается ездить».
«То есть мне здесь спать?» – забыдлил я, собираясь достать синее одеяло с Сухаряном и демонстративно лечь на асфальт. Но корейцы — умные ребята. Предчувствуя мою акцию протеста, волонтёр начал молча ускоряться от автобуса к автобусу и всё-таки нашёл человека с добрым сердцем, готовым закинуть меня поближе к дому просто так. А я ехал довольный, один, как VIP-гость, и вспоминал жаркие Игры в Сочи — как же нам всем тогда повезло что с транспортом, что с погодой, что с полными трибунами.