Чермошанская: я – олимпийская чемпионка? Не верю!

С момента окончания Олимпиады в Пекине прошло уже более полутора месяцев, однако олимпийские победы российских спортсменов до сих пор греют наши души и радуют сердца.

В истории летних Олимпийских игр не было такого, чтобы сборная СССР, СНГ, а теперь вот России завоёвывала золотые медали в женской эстафете 4х100 метров. Никогда — до 22 августа 2008 года. Мы вообще мечтали в этой дисциплине о бронзе, исключительно как о манне небесной. Поскольку впереди, на весьма значительном расстоянии, двумя Эверестами возвышались монстроподобные команды — США и Ямайки, каждая бегунья из которых обвешана индивидуальными и командными спринтерскими наградами, как яблоня по осени плодами. Но не Россия же виновата в том, что американки не смогли пробиться в финал. И уж никто не обвинит наших девушек в том, что явно перебегающие их ямайские «без-пяти-минут-чемпионки» тоже в итоге сломались и допустили ту же самую ошибку, что и американки сутками раньше. Нам-то какое дело?

В эстафете, друзья мои, нужно не только быстро бегать. Нужно ещё безошибочно передавать ценный груз, без которого чистый бег не засчитывается. Вот и несли мы свою палочку, как зеницу ока, и передавали её бережно, словно маршальский жезл. А потому Женечке Поляковой, Сашеньке Федоривой, Юленьке Гущиной и ещё одной Юленьке — Чермошанской хотелось бы сказать огромное спасибо за то, что они сделали в тот вечер для своей страны.

Выбирая, с кем из чемпионок сделать интервью, мы остановились на той, кому было доверено финишировать, то есть бежать самый ответственный этап, той, кто пересёк финишный створ первой и той, чьё счастливое лицо затем не сходило с экранов телевизоров — с Юлией Чермошанской.

— Юлия, добрый день! Несмотря на то что Олимпиада уже давно позади, наш разговор стоит начать с поздравления.
— Спасибо!

— Давайте вернёмся на пару месяцев назад. С какими чувствами лично вы ехали на Олимпиаду?
— С какими чувствами (смеётся)? С обычными — в индивидуальных соревнованиях на двухсотметровке мы с тренерами ни на что не рассчитывали, а вот в эстафете планировали побороться за бронзу.

— Такую задачу поставили перед вами тренеры?
— Тренерский совет поставил перед нашей эстафетной командой задачу-минимум быть в финале, ну а максимум — занять призовое место.

— На ваш взгляд, это было реально? Как вы сами расценивали накануне отъезда свои шансы?
— У нас команда ещё молодая. Мы вместе на крупных соревнованиях никогда не бегали. Олимпиада должна была стать первым серьёзным испытанием. На медаль, конечно, рассчитывали. Тем более, мне кажется, любая из нас об этом думала и в душе мечтала попасть на пьедестал.

— На дистанции 200 метров вы достаточно уверенно вышли в полуфинал, выиграв свой забег с личным рекордом — 22,63 секунды. В полуфинале вы улучшили его ещё на 0,06, но, тем не менее, не смогли пробиться в финал. Сильно расстроились?
— Я очень расстроилась. По результату я занимала восьмое место и должна была участвовать в финале, но на Олимпиаде действовали правила, при которых в решающий забег выходило по четыре лучшие бегуньи. В полуфинале мне слегка не хватило опыта. Сначала я расстроилась — совсем чуть-чуть на Олимпиаде в личном виде, а он ценится всегда больше, остановилась в шаге от финала, но потом, после эстафеты, уже то огорчение ушло на второй план. Значит, всё, что ни делается, к лучшему!

На следующей Олимпиаде, дай бог туда попасть, хочется завоевать всё-таки медаль, а не выступать в роли массовки, потому что эстафета — это эстафета, а личный вид намного ценнее.

— Неужели сражаться с представительницами Ямайки и США на дистанции 200 м никому не под силу?
— Сейчас, скорее всего, нет. Вероника Кэмбелл-Браун на Олимпиаде пробежала с фантастическим временем — 21,74. Лично мне с таким временем нереально было пробежать — перед началом Игр у меня была небольшая травма, поэтому пришлось пропустить около месяца. Если бы всё было в порядке, наверняка могла бы пробежать за 22,35-22,40, то есть была бы в первой пятёрке. А вообще шансы всегда есть, нужно уметь их использовать. Единственная, с кем сейчас невозможно соперничать, — Кэмбэлл-Браун, она бегает потрясающе.

— Что вам сказали тренеры после полуфинала, похвалили, может быть, приободрили?
— Ну да (хохочет)… Только вот на следующей Олимпиаде, дай бог туда попасть, хочется завоевать всё-таки медаль, а не выступать в роли массовки, потому что эстафета — это эстафета, а личный вид намного ценнее. Правда, для начала попытаюсь на ближайшем чемпионате мира завоевать медаль, а потом уже когда придёт время, буду думать об Олимпиаде. Одним словом, мне очень хочется оказаться на пьедестале.

— Тем более что вы многократная чемпионка мира и Европы среди юниорок…
— Юношеские соревнования — юношескими, а взрослые — это совсем другое.

— Перейдём от личных соревнований к командным. С какими ощущениями вы выходили на финал эстафеты 4x100, понимали ли, что являетесь претендентками на медаль?

— Мы с Женечкой Поляковой видели, как американки уронили палочку в полуфинале, сразу за руки схватились — поняли, что наши шансы на медали значительно повысились. Не то чтобы мы желали им зла и думали о том, чтобы они уронили или не смогли передать палочку, просто в тот момент, когда это произошло, каждая из нас — в душе, естественно, — порадовалась. Ну а на финал мы уже все выходили только с одной мыслью: «Мы обязаны завоевать медаль!» (смеётся)

— Наблюдая за ходом финала, успели обратить внимание, что ямайские бегуньи уронили палочку, как и американки днём ранее?
— Нет, я не видела. Это было на другой стороне стадиона — там было много народу, при этом все бежали, и разглядеть было невозможно. Я же старалась сконцентрироваться на Юле (Гущиной. — Прим. «Чемпионат.ру»), чтобы вовремя стартовать, всё остальное меня абсолютно не интересовало. Когда же я получила палочку и начала бежать, увидела, что представительницы Ямайки рядом со мной нет — тогда-то и поняла, что палочку они, скорее всего, потеряли. Потому что позади меня их быть не могло, особенно учитывая ту скорость, с которой они способны бегать.

— Помните, как вам передали эстафетную палочку и что успели подумать в тот момент?
— Когда Юля Гущина передала мне палочку, я поняла, что выхожу на финишную прямую первой. Видела краем глаза, что рядом со мной бежит бельгийка Ким Гевар. Успела подумать, что она может меня обогнать, так как очень хорошо бегает стометровку. Но у меня была задача прийти на финиш первой. Мама потом мне рассказывала, что на последних метрах дистанции я бежала и смотрела на табло.

— Судя по тем фотографиям, что потом обошли все новостные выпуски и мировые агентства, вы уже в финишных клетках поняли, что выиграете. Вы широко улыбались, высунув язык.
— (Смеётся) Не поверите, я этого не помню. Но то, что не упустим победу, поняла намного раньше, метров за 50 до финиша. Даже не поняла, а скорее почувствовала. Я знала, что моя единственная проблема — стартовый рывок, на дистанции же, когда разбегусь, я ничуть не уступаю спринтерам.

— А какие ощущения были, когда пересекли финишную черту?
— Эти ощущения не описать словами. Я до сих пор прийти в себя не могу. Просто пересекла финишную черту и побежала к девчонкам. Это был самый настоящий шок. Мы ничего не понимали, не понимали, как мы это сделали. Мне, честно говоря, до сих пор не верится, что мы олимпийские чемпионки. И когда нас после Олимпиады куда-то приглашают и напоминают об этом, мне кажется, что это сон. Тогда у нас даже радости на дорожке какой-то особой не было, потому что мы не понимали, что сделали.

— То есть, даже несмотря на то что олимпийские страсти успели улечься, вы до сих пор не осознаёте, что стали олимпийской чемпионкой?

Наверное, всё-таки нам слегка повезло, но, как известно, везёт сильнейшим! Хотя, наверное, мы просто оказались в нужное время в нужном месте.

— Да, абсолютно. Возможно, осознание придёт с годами. У моих родителей много друзей из мира спорта, и после Игр я многих спрашивала, и Светлана Кривелёва (толкательница ядра стала олимпийской чемпионкой в Барселоне в 1992-м. — Прим. «Чемпионат.ру»), например, мне сказала, что только лет через восемь поняла, что она сделала. Так что мне кажется, понимание ко мне придёт не раньше лондонской Олимпиады.

— До вашей золотой эстафеты ни одной нашей сборной не удавалось завоевать золотые медали. В том числе и вашей маме, которая дважды становилась призёром Олимпиад. В чём секрет, на ваш взгляд?
— Мы готовились к этой эстафете целенаправленно. Перед олимпийским сбором специально поехали на сборы в Иркутск, где четыре дня в неделю тренировали эстафету. С нами там была специальная научная группа, которая ежедневно предоставляла нам и нашим тренерам раскладки бега и прочие необходимые показатели. Благодаря этому мы что-то где-то корректировали, одни словом, они нам существенно помогли. В советское время, тем не менее, бежали быстрее — за 41,49, а мы на Олимпиаде пробежали за 42,32. Наверное, всё-таки нам слегка повезло, но, как известно, везёт сильнейшим (хохочет)! Хотя, наверное, мы просто оказались в нужное время в нужном месте.

Продолжение интервью с Юлией Чермошанской читайте в в ближайшие дни.