Гущина: бабочка ассоциируется у меня с полётом

Первая часть интервью:
https://www.championat.com/other/article-3069677-gushhina-pobeda-rasshirila-moj-vnutrennij-mir.html

Во второй части своего интервью Юлия Гущина призналась, что не отдыхала в новогодние праздники, рассказала о своём женихе Иване, внешнем виде спортсменок во время забегов, о татуировке в виде бабочки и чуши, которую несут телекомментаторы.

— Где вы отдыхали в новогодние праздники?
— Нигде (улыбается). Я не отдыхала, была дома, где занималась накопившимися делами. Отдых для нас – это сборы.

— С этими тренировками у вас на что-нибудь остаётся свободное время?
— Всё время я провожу на сборах. Они у нас круглогодичные. Это только сейчас нам выпала неделя-две, когда мы можем побыть дома. Занимаюсь обустройством квартиры, разбираюсь с машиной, которую подарил президент…

— Вы водите машину?
— Нет, у меня парень водит.

— А вот Елена Дементьева села и сразу поехала. Говорит, это так легко и здорово…
— Вот обычно тогда и случаются аварии (смеётся). Сейчас я хочу записаться в автошколу, чтобы пройти курсы вождения. У меня нет прав, поэтому не могу позволить себе сесть и просто поехать. Как бы здорово это ни было.

— Надо полагать, парень, который водит машину, ваш жених?
— Да.

— Получается, кое-какое свободное время всё-таки остаётся!
— На это время остаётся всегда (смеётся)! Кстати, Иван тоже был на Олимпийских играх, но выступить ему там не пришлось. В 4х400м сразу выставили сильнейший состав, а он, к сожалению, поехал запасным. Но ничего страшного, он молодой, перспективный, у него ещё всё впереди.

— С его стороны нет ревности к вашим результатам?
— Нет, он всегда очень радуется моим победам и всячески помогает. Психологически, например, жалеет меня иногда.

— Для вас важно, как вы выглядите на дорожке во время бега?
— Когда смотрю на себя потом со стороны на видео, обращаю на это внимание. Но, знаете, когда выходишь на дорожку, волнуешься, тебе уже не до того, как ты выглядишь…

Каждый раз, когда смотрю видео пекинской Олимпиады, у меня на глазах выступают слёзы счастья. Казалось бы, прошло уже полгода, пора переключиться на что-то новое, но плачу каждый раз.

— Тем не менее все девушки выступают с макияжем, украшениями. Как вам хватает сил и нервов приводить себя в порядок?
— Это же делается за два часа до старта, когда ещё ни о чём не думаешь (смеётся). А вот когда уже выходишь на дорожку, тебе становится уже настолько неважно, как ты выглядишь … Иногда бывает так: прибегаешь на тренировку красивая, накрашенная, всё на себя наденешь… А потом так напашешься, падаешь без сил после всего, тушь течёт, и думаешь: «Боже, зачем я вообще накрасилась!? Мне всё это так мешает, все эти побрякушки!». Сразу хочется с себя всё снять. Но, понимаете, соревнование – это шоу. Люди платят деньги, чтобы прийти на стадион и посмотреть на тебя. Конечно, они лучше будут болеть за красивую девушку, чем за какую-нибудь замусоленную, с немытой головой (улыбается). Хочется показать зрителям, что мы не только спортсменки, но ещё и девушки.

— В Гётеборге у вас была татуировка, на которую все обращали внимание. Она осталась?
— Осталась, куда же она денется (смеётся)…

— Бывают переводные…
— Нет, эта татуировка была сделана очень давно. Наверное, ещё в 2003 году. Мне очень понравилась эта бабочка, и я нанесла такой рисунок. Меня многие спрашивают, не подражаю ли я Анастасии Давыдовой (тело синхронистки Давыдовой украшают 17 вытатуированных бабочек. —Прим. «Чемпионат.ру»). Когда я делала эту татуировку, я даже ещё не была у Валентина Михайловича и уж тем более не знала, кто такая Давыдова.

— В чём смысл этой татуировки?
— Она ассоциируется у меня с полётом, порханием по жизни. У меня есть многие ювелирные украшения в виде бабочек. Мне они нравятся.

— Причёску поменяли сразу после Олимпиады?
— Нет, постриглась только в том месяце. У нас в эстафете все тёмненькие, а я была одна светлая, и все меня привыкли видеть именно такой. А теперь захотелось что-то новое – тем более зима, каких-то особо важных стартов нет… Но, думаю, когда-нибудь я вернусь к привычному цвету (улыбается).

Прибегаешь на тренировку красивая, накрашенная, всё на себя наденешь… А потом так напашешься, падаешь без сил после всего, тушь течёт, и думаешь: «Боже, зачем я вообще накрасилась!? Мне всё это так мешает, все эти побрякушки!». Сразу хочется с себя всё снять! Но, понимаете, соревнование – это шоу. Люди платят деньги, чтобы прийти на стадион и посмотреть на тебя. Конечно, они лучше будут болеть за красивую девушку, чем за какую-нибудь замусоленную, с немытой головой!

— Какие эмоции испытываете, когда пересматриваете на видео свои забеги? Переживаете их по-новой?
— Буквально на днях смотрела наш олимпийский репортаж. Правда, отключила звук, чтобы не слушать комментатора, который нёс какую-то чушь, полный бред. Ну да ладно… Каждый раз, когда смотрю видео пекинской Олимпиады, у меня на глазах выступают слёзы счастья. Казалось бы, прошло уже полгода, пора переключиться на что-то новое, но плачу каждый раз. А когда ещё была в Пекине, не могла позволить себе лить слёзы – на следующий день надо было бежать эстафету, и я не должна была растрачивать свои эмоции. Может, если бы я поплакала тогда, реагировала бы сейчас на всё это уже не так эмоционально (улыбается)…

— Вы отключаете звук телевизора, потому что опасаетесь услышать критику в свой адрес или это просто неквалифицированный комментарий?
— Комментаторы придумывают термины, которых нет в лёгкой атлетике – например, говорят не вираж, а поворот, бывает, путают команды или наши имена… А нас-то всего четыре человека, казалось бы, уж можно было бы запомнить! Исключение из правил здесь — разве что Дмитрий Губерниев. Помню, когда мы выиграли, он брал у нас интервью. Перед тем как начать репортаж, он показал на нас и сказал: «Юля, Юля, Саша и Женя». Всех запомнил с первого раза – на имена память у него просто феноменальная, и когда к нам обращался, уже говорил: «Так, Юля, скажи это, так, Саша, скажи то». Приятно разговаривать с человеком, когда он не путает твоё имя.

— В следующий раз попробуйте поменяться местами, чтобы запутать Губерниева.
— (Смеётся.) А мы потом, после эфира, вставали по-разному, а он всё равно нас помнил!