— Завершился один из самых непростых зимних сезонов, который венчали Олимпийские игры. Как вы оцените работу РУСАДА при подготовке к Олимпиаде?
— Сегодня РУСАДА — всего лишь часть большой системы противодействия допингу в стране, и она не может рассматриваться вне её. Весь последний год был для РУСАДА очень сложным. Мы выстраивали свою деятельность по всем направлениям, предусмотренным кодексом ВАДА. За те два года, что мы работаем, это был самый трудный период. Говоря о зиме,
Олимпиада прошла для нас без допинговых проблем, но были проблемы перед Олимпиадой, которые, к сожалению, нам не удалось предотвратить.
я не могу сказать, что мы были довольны всем, что сделали. Олимпиада прошла для нас без допинговых проблем, но были проблемы перед Олимпиадой, которые, к сожалению, нам не удалось предотвратить.
— Многие направления работы вам приходится открывать заново. Не могли бы вы рассказать о них подробнее?
— Стартовый для нас 2008 год был полностью посвящён организации сбора проб. Мы существенно увеличили объём забираемых проб за этот год, пытались сделать всё возможное, чтобы охватить всех участников Олимпиады в Пекине накануне стартов. Нам это удалось, и на Олимпиаде в Пекине не было положительных проб. В 2009 году мы образовали два комитета: комитет по терапевтическому использованию и дисциплинарный. Кроме того, в прошлом году мы заключили соглашения о сотрудничестве с ВАДА и с национальным антидопинговым агентством Норвегии. Речь идёт о сертификации нашей организации по стандарту ISO9001 (системы менеджмента качества). В результате этой работы, которая завершится в следующем году и является частью мероприятий по подготовке к Олимпиаде в Сочи, должна быть создана организация, работающая по всем направлениям в соответствии со стандартами ВАДА. Норвежская организация является нашим супервайзером и подсказывает, как правильно выстроить эту работу.
— Положительные пробы на внутреннем уровне можно рассматривать не только как негативный фактор, но и как позитивный результат вашей работы по выявлению антидопинговых нарушений?
— В чём-то вы правы. Но задача системы противодействия допингу в стране — это чистый спорт, свободный от допинга. Несколько слов о самой системе. Как уже говорилось, в борьбе с допингом участвует не только РУСАДА. Ведущая роль принадлежит Минспорту, который определяет политику и формирует заказ по основным направлениям работы. Исполнителями выступают ФГУП «Антидопинговый центр», проводящий лабораторные исследования, и национальная антидопинговая организация РУСАДА, сотрудники которой осуществляют планирование, сбор и транспортировку проб, проведение образовательных программ, а также ряд других функций, предусмотренных кодексом ВАДА. Нельзя исключить из системы самих спортсменов, а также их тренеров, врачей, менеджеров. Переход врачей сборных команд в Федеральное медико-биологическое агентство означает, что у агентства также появляется функция противодействия допингу в спорте. Задача выявлять факты употребления допингов, но она не является главной. Для нас важнее всего создать условия, когда применение допинга спортсменами было бы невыгодным. Нужно, чтобы в обществе сложилось негативное отношение к этому, чтобы применение допинга было неприемлемым для спортсмена, тренера и врача. Мы пока на пути к этому, но говорить о серьёзном прорыве ещё рано.
Задача выявлять факты употребления допингов, но она не является главной. Для нас важнее всего создать условия, когда применение допинга спортсменами было бы невыгодным.
— Ещё несколько лет назад, когда российских спортсменов уличали в применении допинга, отношение к ним в обществе было как к невинным жертвам политических игр. В то же время цивилизованный мир уже давно действует по принципу «zero tolerance» в отношении допинга. Как вы считаете, в последнее время ситуация в России меняется к лучшему?
— Ответ на этот вопрос виднее вам, так как вы вне системы, а я внутри неё. Я думаю, что ситуация меняется. Лозунг «zero tolerance» провозгласил Жак Рогге в 2007 году на конференции в Мадриде. Этот девиз должен охватывать всё мировое сообщество. Сейчас спортсмен несёт полную ответственность, и расследование ведётся с точки зрения ужесточения борьбы с допингом, пытаются выявить все каналы распространения запрещённых препаратов. ВАДА активно сотрудничает с Интерполом, во многих странах серьёзно ужесточено законодательство в отношении лиц, применяющих допинг, и в особенности его распространителей. Такая система жёстких наказаний с одной стороны и соответствующего общественного мнения — с другой при условии детальных расследований постепенно формируется и в России. На мой взгляд, в этом году отношение и прессы, и интернет-сообщества к случаям применения допинга начало меняться.
— В то же время созданные в лыжной и биатлонной федерациях комиссии по сути не сделали никаких выводов и не огласили имён других виновных лиц помимо спортсменов. Неужели нет способов провести независимое расследование, позволяющее привлечь к ответственности не только спортсменов, но и распространителей запрещённых препаратов?
— Мы стремимся очистить спорт в целом, а не ловить самую верхушку. Спортсменов в этой ситуации мне жаль, потому что они лишаются профессии, несут всю ответственность за всё, что произошло. Но мы не правоохранительные органы. Мы можем работать только с той информацией, которую предоставляет сам спортсмен. В большей части случаев за спортсменами стоят другие лица, которые рекомендуют и предоставляют препарат, но узнать об этом мы можем только у самого спортсмена. Практически никогда спортсмен не раскрывает эту цепочку. В этом случае он принимает на себя весь удар, а идти дальше и заниматься расследованиями, не входящими в нашу компетенцию, мы не имеем права по российскому законодательству. Это не уголовное преступление, а всего лишь спорт.
— Перепроверка проб туринской Олимпиады может преподнести нам новые неприятные сюрпризы?
— Гадать можно как угодно, но пока мы не получим результатов, возможны любые предположения. Честно говоря, мне пока не очень понятна технология перепроверки. Посмотрим, что сделает ВАДА, и тогда уже обсудим результаты.
— Немало трудностей у спортсменов вызывает использование системы АДАМС. Оказывает ли ваша организация консультации спортсменам в этом и других актуальных вопросах?
— Система АДАМС очень дружественная. У неё понятный интерфейс на русском языке, и достаточно один раз с ней ознакомиться, чтобы не иметь проблем. Мы пытались каждому спортсмену, включённому в наш пул тестирования, объяснить, как обращаться с системой. Если кто-то не понимал, мы приглашали их в РУСАДА, где наш специалист объяснял порядок использования пошагово. После этого большинство вопросов пропадало. Тем не менее даже во время Олимпиады мы помогали некоторым спортсменам внести изменения в АДАМС. У нас открытый контакт, и спортсмены могут обращаться по всем вопросам, связанным с АДАМС и с использованием тех или иных препаратов. Мы совершенно открыты и для спортсменов, и для тренеров, и для врачей.
— В качестве одной из мер контроля за спортсменами является введение паспортов крови. Расскажите поподробнее об этом процессе.
— Речь идёт о создании системы паспортизации некоторых физиологических данных спортсмена. Для этого создаются паспорта крови и стероидные паспорта. В паспортах крови через определённый
Спортсменов с высоким уровнем гемоглобина не допускают исключительно в целях сохранения их здоровья, потому что при высоком гемоглобине повышается риск тромбозов и сосудистых заболеваний. Лучше человеку переждать пять дней.
интервал времени отслеживается ряд параметров: гемоглобин, ретикулоциты и другие. Эти данные заносятся в аналитические таблицы. На основе этой информации становится возможным заподозрить применение стимуляторов крови. Это является основанием для внезапного контроля. Собственно паспорт или какой-либо документ спортсмену не выдаётся, хотя он имеет право ознакомиться с этими данными. То же самое касается показателей стероидного паспорта, анализ которых позволяет подозревать применение стероидов в качестве запрещенных субстанций и проводить дополнительный контроль. В этом смысл паспорта.
Нередко с паспортами крови смешивают другую проблему — высокий природный уровень гемоглобина. Мы оказываем содействие и здесь, но не имеем права получить доступ к медицинским данным спортсмена и собрать их сами. Мы можем лишь подсказать спортсмену, какие данные ему необходимо собрать с учётом требований международной федерации по этому виду спорта, и помочь оформить запрос на получение подтверждения, что эти данные у спортсмена природные. В этом случае к нему не будет претензий при высоком уровне гемоглобина, но это не значит, что его допустят к соревнованиям. Спортсменов с высоким уровнем гемоглобина не допускают исключительно в целях сохранения их здоровья, потому что при высоком гемоглобине повышается риск тромбозов и сосудистых заболеваний. Лучше человеку переждать пять дней.
— То есть при высоком от природы гемоглобине речь может идти только о повышении порога?
— Иногда порог повышают примерно на пять единиц, но не выше максимальных показателей, когда-либо выявлявшихся у спортсмена. У каждой международной федерации свои требования по уровню гемоглобина и свои критерии, позволяющие считать этот уровень природным.