Онлайн первого дня Олимпиады-80 в Москве
Зелёная тенниска и серая юбка определяли касту сопричастных
На самом деле мне повезло один раз в жизни. Но зато по самой полной программе. Это произошло тогда, когда я родилась в своей собственной семье. Когда я, первокурсницей, прибыв из университета домой, рассказала, что всех студенток-историнь отправят в Главный пресс-центр московской Олимпиады официантками, дабы переводить иностранным журналистам в моменты пожелания кофе и чего-то покрепче. Мой дед – известный журналист-международник, литературный переводчик и председатель Всесоюзной коллегии судей по академической гребле Юрий Александрович Калугин — сказал, что его внучка в официантки не пойдёт. А через пару недель на родной факультет пришло письмо из оргкомитета Олимпиады-80 с просьбой откомандировать студентку первого курса отделения истории Калугину Наталью Александровну в его распоряжение.
Постепенно менялась охрана канала: милиция отходила на второй план. Пришли «мальчики в сером».
Группу переводчиков собрали на Гребном канале в Крылатском примерно за две недели до начала Игр. Поначалу всё было достаточно скучно – бумажки, бумажки, бумажки… Все взрослые переводчики отметились одним языком, а потому на самую маленькую в коллективе, то бишь меня, сваливались все самые противные сметы. Те, которые должны были быть переведены и на французский, и на английский, и на испанский. Всё – в целях ускорения процесса: не двое переводят, а одна. Зато выдали форму – особую гордость всех, кто работал на Играх. Зелёная тенниска, серая юбка вызывали зависть всех, кто видел нас в метро. Они определяли касту сопричастных.
Постепенно менялась охрана канала: милиция отходила на второй план. Пришли «мальчики в сером». Правда, улыбку вызывали лишь однотипные серые костюмы сотрудников Главного 11-го управления. На поверку они оказались классными ребятами, никогда не забывавшими угостить кофе замотанных переводчиц. К моменту приезда команд в Крылатском, причём во всем комплексе — и на гребном канале, и на велодроме, и на лукодроме, — создался весьма симпатичный и весёлый коллективчик, выручавший друг друга в разных бытовых ситуациях.
«Господин президент просит жёстко разобраться со службой доставки»
Настоящая работа всегда сменяет рутину неожиданно. Было очередное предсоревновательное совещание руководителей канала, команд и Международной федерации академической гребли. Обычно эти совещания переводили преподаватели кафедры синхронного перевода иняза. Но брали всегда одного переводчика, который смог бы подстраховать на случай сбоя техники. В тот раз была моя очередь. Совещание пошло горячо – причиной стало несколько сбоев в курсировании шаттлов между Олимпийской деревней и каналом. Президент Международной федерации швейцарец Томас Келлер с родным немецким и обязательным французским думал, что говорил по-английски, путая все языки. При этом он не особо старался подбирать дипломатические выражения. На этом отключился синхронный перевод. Наш директор соревнований Елизавета Ивановна Залесская посмотрела на меня: «Переводи, деточка!». Текст же был практически непереводимым. И тут осенило:
— Господин президент Международной федерации выражает глубочайшее неудовольствие госпоже директору соревнований по поводу несвоевременной доставки спортсменов на тренировки и с тренировок в Деревню и просит жёстко разобраться со службой доставки… Занавес.
Победа там, где ты умер, чтобы стать первым
Занавес открылся переходом от бумажек на работу на финишную вышку к судейской бригаде – в святая святых гребного турнира. Второй день был днём открытия московской Олимпиады. И сообщением о страшной трагедии – о травме гимнастки Елены Мухиной на сборе в Минске. Посуровели лица всех судей-мужчин. Не скрываясь, плакала тренер наших Николая и Юрия Пименовых. Скользнуло и отпечаталось ощущение невероятного братства. Его не бывало в обычной жизни.
Потом было много моментов, когда объединялись все души – потрясающий финиш одиночек с «серебряным» Василием Якушей, на следующих соревнованиях – на байдарке и каноэ, феерические победы Владимира Парфеновича… Но самым потрясающим был финал двоек безрульных. Совсем немного не хватило Николаю и Юрию Пименовым, чтобы победить братьев Ландфойхт из Германской Демократической Республики. Наши гребцы настолько выложились за серебряную медаль, что один из Пименовых упал в обморок на наградном плоту, а другого страшно рвало. То второе место явно стоило 10 первых, ибо за него было отдано всё, что только можно было отдать. Первый закон спорта — победа не там, где ты стал первым, а там, где ты умер, чтобы стать таковым.
Наши гребцы настолько выложились за серебряную медаль, что один из Пименовых упал в обморок на наградном плоту, а другого страшно рвало.
Спасали милиционеры – везли на своём «воронке» до метро
Переводчикам, работавшим с командами и судейскими бригадами, было запрещено уезжать с канала до того, как последняя команда отзвонится из Олимпийской деревни, что прибыла на место. Руководители команд забывали. Особенно этим страдали весёлые, разгильдяистые итальянцы. Их стараниями мы застревали в Крылатском до трёх-четырёх утра. Спасали милиционеры – везли на своём «воронке» до станции метро «Молодёжная» — и Елизавета Ивановна Залесская. Она оставляла полагавшуюся ей персональную «Волгу», чтобы не бросить нас на всю ночь. В одно предрассветное утро «Волга» довезла до улицы Горького (ныне – Тверской). Передо мной была чистая, прозрачная Москва, звавшая куда-то за собой. Я шла, шла, шла. Что-то щемило внутри.
…Семь с половиной лет продолжалась эта дорога – четыре с половиной в МГУ, потом работа в системе АН СССР, подготовка (впрочем, прервавшаяся в самом начале) диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук, и возвращение – звонок главного редактора «Советского спорта» Валерия Георгиевича Кудрявцева: «Не хотели бы у нас писать?» Я вернулась в братство московской Олимпиады. В братство команды.