«Как давно я не вспоминал о войне!»
Начну с интервью, которое вечером 7 мая 1980 года мне предстояло взять у президента Международной федерации лёгкой атлетики голландца Адриана Паулена. В Москве только что закончился чрезвычайный конгресс этой федерации, где на повестке дня стоял единственный вопрос: быть ли соревнованиям по лёгкой атлетике в программе московских Игр. Дискуссия была жаркой, но в итоге победила линия Паулена: бойкот Олимпиады, который тогда раздували по всему миру, – непростительная ошибка.
Голландец честно пришёл на интервью, о котором мы договорились заранее, но выглядел столь уставшим, что его, человека старого (ему было под 80), мне невольно стало жалко. Паулен тяжело вздохнул (ему в тысячный раз за последние месяцы предстояло говорить всё о том же, а хотелось одного – отдыха) и, скрючившись в кресле, приготовился к первому вопросу.
Но я начал не с бойкота. Сказал: «Поздравляю вас, впереди День Победы…» Эти слова вовсе не были формальностью. Я знал, что до войны Паулен был главным инженером системы голландских каналов, а когда страну оккупировали немцы, возглавил национальное сопротивление, и фашисты сулили за его голову огромные деньги. Но всё равно никак не ждал такой реакции этого безмерно усталого старика. Он закрыл лицо руками и просидел так с минуту, а потом вдруг распрямился, и глаза его ожили.
— Боже мой, — воскликнул Паулен. – Вы даже не представляете, молодой человек, как давно я об этом не вспоминал! Спасибо. Задавайте свои вопросы, отвечу на всё!
И действительно ответил. Мы проговорили часа полтора. Даже коньячку выпили.
И вот теперь я сам готов сказать спасибо — ребятам, работающим в «Чемпионате», которые предложили мне вспомнить о событиях 35-летней давности. Иначе, возможно, и не вытащил бы из забвения эту историю про интервью, да и другие. Мало ли что без пользы складировано в
Хаммер достает листок бумаги и демонстрирует мне. На листке написано: «Пропускать ко мне товарища Хаммера в любое время дня и ночи». Подпись: «Ленин».
подкорке.
«Приказа Ленина никто не отменял!»
Итак, лето 80-го. Мне 27, я уже шесть лет работаю в «Советском спорте», являюсь старшим корреспондентом международного отдела, а на время Олимпиады становлюсь чем-то вроде репортёра по особым поручениям. Если происходит что-то неожиданное, должен как можно быстрее оказаться на месте событий – и об этом написать. Или сам это неожиданное найти.
Вот, к примеру, шатаюсь я по Олимпийской деревне и вдруг вижу маленького пожилого человечка, которого сопровождает эскорт оргкомитетовских бонз. При этом под мышкой у человечка огромный золотой ключ от деревни. Такие вручали только самым почётным её гостям. Мой клиент!
Один из оргкомитетчиков, мой давний знакомый, услужливо шёпотом сообщает: «Арманд Хаммер, президент американской «Оксидентал петролеум». Большой друг советского народа». Ну, про друга мне объяснять не надо. Это ведь на его деньги в Москве недавно построили Центр международной торговли (который позже и вовсе будут называть Хаммеровским). Внедряюсь в группу сопровождения, подсовываю Хаммеру диктофон и, чтобы завязать разговор, задаю в общем-то дурацкий вопрос:
— С таким ключом, мистер Хаммер, вы теперь, наверное, можете приезжать сюда, в Олимпийскую деревню, когда хотите?
Хаммер изучает мою аккредитационную карточку и изрекает:
— В этой стране, Владимир, для меня и так все двери открыты!
После чего рассказывает абсолютно фантастическую историю. О том, как однажды он поздним вечером прилетел в Москву и первым делом попросил привезти его на Красную площадь. Где попытался пройти в Мавзолей, который, понятно, уже был закрыт. Появился начальник охраны, стал объяснять: мол, вы, господин Хаммер, конечно, большой друг (далее по списку), но сейчас в Мавзолей никак нельзя, а вот завтра с утра – конечно, будете первым.
— И тогда я показал ему это, — смеется Хаммер, предвкушая мою реакцию. Бережно достает из бумажника пожелтевший листок бумаги и демонстрирует мне. На листке написано: «Пропускать ко мне товарища Хаммера в любое время дня и ночи».
Близнюк запарковал «трешку» точнехонько на трассе марафона. Вызвали взвод солдат, подняли машину – и аккуратно перенесли ее туда, где она никому не мешала.
Подпись: «Ленин».
— Ну и как – пустили вас в Мавзолей? – спрашиваю я.
— Сразу же! Приказа ведь никто не отменял!
Пять вариантов одного интервью
В дни, предшествовавшие открытию Игр, мы – молодые сотрудники «Советского спорта» — постоянно ездили в Шереметьево-2, где одна за другой приземлялись делегации со всего мира, разговаривали с гостями. В памяти осталось, как я интервьюировал руководителя вьетнамских стрелков.
— У нас в команде много знаменитых снайперов, Героев Вьетнама, — сообщил он. – Будем бороться за медали.
Только вот боевая стрельба и спортивная – всё-таки не одно и то же. В своих дисциплинах вьетнамские герои, увы, оказались среди последних.
…Там же, в Шереметьеве, мой друг по международному отделу Боря Тосунян долго выбирал среди пловчих ГДР самую симпатичную и в итоге остановился на 15-летней дебютантке Рике Райниш. Как сейчас помню, интервью называлось «Волнуешься, Рика?».
Но в номер материал не поставили, и в следующий тоже, а потом началась Олимпиада, и почти сразу же стало понятно, что волнуется Рика не очень. Установила мировой рекорд в предварительном заплыве, потом ещё один в финале — и завоевала золото.
Тосуняну сказали ещё раз поговорить с Райниш, изменить заголовок, переделать материал. Он переделал, но интервью почему-то опять не поставили в номер, а когда наконец поставили, пришлось его оттуда снять, потому что вновь нужно было вносить коррективы: Рика опять выиграла.
Бывают такие несчастливые материалы: их переделывают и переделывают, и конца этому не видно. Интервью Бориса, раз пять измененное и, естественно, дополненное, опубликовали лишь после окончания турнира пловцов. При этом Рика Райниш стала одной из его звёзд: три золота, пять мировых рекордов.
«Вызвали взвод солдат, подняли машину…»
Когда началась лёгкая атлетика, я большую часть времени стал проводить в Лужниках. Готовил репортажи вместе со своим непосредственным боссом и учителем – редактором международного отдела «Советского спорта» Семёном Близнюком.
Это был, на мой взгляд, один из лучших легкоатлетических турниров в истории – несмотря на отсутствие американцев и западных немцев. Хотя, конечно, даже трудно представить, какие результаты в спринте и прыжках в длину показал бы Карл Льюис, выступай он в Москве.
Зато приехали великие средневики Себастьян Коу и Стив Оветт (отношения между ними были столь напряжёнными, что руководители английской команды максимально «развели» их, поселив в наиболее друг от друга удалённых комнатах на этаже в Олимпийской деревне), невероятный стайер из Эфиопии Мирус Ифтер, итальянская красавица Сара Симеони (она выиграла прыжки в высоту), поляк Владислав Козакевич (прыжки с шестом).
Президент Британской олимпийской ассоциации Деннис Хауэлл заявил «железной» Маргарет Тэтчер: «Не лезьте в дела, в которых вы ничего не понимаете».
И, конечно, наши – Людмила Кондратьева и Виктор Маркин, Яак Уудмяэ и Виктор Санеев, Татьяна Колпакова и Юрий Седых. Да разве всех перечислишь?
Запомнилась деталь: в тот самый момент, когда немецкий марафонец Вальдемар Церпиньски первым появился на дорожке в Лужниках, его товарищ по сборной ГДР Герд Вессиг установил мировой рекорд в прыжках в высоту. 2,36! Но самым поразительным был забег на 800 метров у пятиборок (тогда ещё не перешли на семиборье). Первой финишировала Ольга Курагина – и установила мировой рекорд. Второй финишировала ещё одна Ольга – Рукавишникова – и улучшила этот рекорд. А третьей – Надежда Ткаченко, чей мировой рекорд в пятиборье тогда казался феноменальным. 5083 очка, до сих пор помню.
И коли мы упомянули марафон. В тот день я приехал в Лужники на разбитой «трёшке» Близнюка. Мы припозднились, и мест на официальной парковке уже не было. Тогда Близнюк, недолго думая, припарковался на одной из лужниковских аллей. Вышли после соревнований – нет машины. Искали, наверное, час. Наконец нашли – в полукилометре от того места, где её оставили. Оказалось, Близнюк запарковал «трёшку» точнёхонько на трассе марафона. Вызвали взвод солдат, подняли машину – и аккуратно перенесли её туда, где она никому не мешала.
«Для эксперимента менялись аккредитациями»
Сейчас много пишут о том, сколь суровыми были на Олимпиаде-80 меры безопасности. Это так – и не совсем так. Во всяком случае мы с моим старшим коллегой из Ленинграда Сергеем Струниным несколько раз на входе в главный пресс-центр ради эксперимента менялись аккредитациями – и охрана этого так и не заметила. Да, мы внешне были немного похожи, но Сергей был сильно старше, и перепутать нас было сложно.
На церемонию закрытия нашему отделу выдали два билета – Близнюку и мне, но мы, уж не помню как, провели на трибуну остальных – Тосуняна, Мишку Дмитриева, Олю Заикину. Да ещё и сумку пронесли – с горячительным и закуской. Столик у нас был маленький, стульев всего два, но все как-то уместились, и сложность была одна: через проход от нас за разделительным барьером сидели какие-то высокие чиновники. По-нынешнему – ВИПы.
Ничего. Всё равно выпито было всё до последней капли. Мишка улетел. Олимпиада закончилась.
Жалею только, что не поехал после церемонии в Олимпийскую деревню. Там такая всемирная гульба шла, что тем, кто Игры бойкотировал, всю ночь должно было икаться.
Как Олимпиаду защитили от Тэтчер
Ну вот, пора ставить точку. Многое, конечно, в этот материал не уместилось, но, может, в следующий раз.
Это были классные Игры. За что нужно сказать спасибо всем, кто их готовил. Оргкомитет проделал тогда блестящую работу. Спортсмены и болельщики тоже были на высоте. Репортеры, хочется верить, от них не отстали. И, конечно, нужно помянуть добрым словом тех, кто, несмотря на страшное давление, позволил этим Играм состояться. Защищал их изо всех сил. Kак Адриан Паулен.
Или, к примеру, президент Британской олимпийской ассоциации Деннис Хауэлл. Который заявил железной Маргарет Тэтчер: «Не лезьте в дела, в которых вы ничего не понимаете».
Кстати, именно тогда, в олимпийские московские дни, я услышал от Хауэлла анекдот, который сейчас – на закуску — перескажу вам.
Француз, англичанин и русский решили выяснить у ЭВМ, что будет с их странами в 2020 году. Француз ввёл запрос, ЭВМ подумала и выдала письменный ответ: «Франция станет коммунистической республикой, президентом будет товарищ Иванов».
Следующий – англичанин. ЭВМ написала: «Великобритания станет социалистическим королевством. Премьер-министром будет товарищ Петров».
Пришёл черёд русского. Он прочитал вердикт ЭВМ – и спрятал листок.
— Почему? – обиделись француз с англичанином. – Мы честно всё рассказали. Давай и ты.
— Да неинтересно это… — замялся русский. – Тут по-китайски написано.