Михаил Южный приехал в Москву на матч Кубка Дэвиса против сборной Индии буквально с корабля на бал. В воскресенье он отыграл финал турнира в Дубае, в понедельник вернулся на родину, а во вторник вышел на первую тренировку в МСА «Лужники» вместе с Игорем Андреевым. А помогал теннисисту, как всегда, его наставник – Борис Собкин, который после занятий дал эксклюзивное интервью «Чемпионат.ру».
Когда снялся Федерер, у меня никаких эмоций в этом смысле не было – ни положительных, ни отрицательных. Мне было жалко Роджера чисто по-человечески, потому что он, видимо, подхватил какую-то заразу в Эфиопии. Он по линии ЮНИСЕФ или ещё какой-то линии сделал доброе дело, в результате сам пострадал.
— Борис Львович, не секрет, что проигрыш в решающем матче – это самое обидное. Тем не менее довольны ли вы успехами Михаила, ведь он в феврале дважды был в финалах крупных турниров?
— Конечно, как говорится, осадок остался. После Роттердама как раз никакого огорчения не было. Там, наоборот, с середины [четвертьфинального] матча с Монфисом у него уже болела нога. И когда он фактически на одной ноге обыграл [в полуфинале] Джоковича в двух сетах, то финал [против Сёдерлинга] он уже просто играть не мог. Поэтому там обид никаких не было – просто так сложилось. А вот насчёт Дубая, конечно, обидно, когда счёт [в третьем сете финала против Джоковича] был 3:3, 15:40 и были шансы. Всегда после таких матчей остаётся осадок. Хотя, если брать интегрально, то результат хороший.
— Что случилось на турнире в Марселе, который был между этими двумя соревнованиями?
— Как вы знаете, Миша в Роттердаме с финала снялся, и мы приехали в Марсель. У нас хорошие отношения с турниром, к Мише там всегда очень хорошо относятся, и мы не собирались подводить организаторов – хотели там сыграть. Однако у Миши реально болела нога. Мы попросили организаторов, и они пошли нам на встречу – поставили его матч самым последним в среду. Они нам помогли, и во вторник мы поехали делать УЗИ. После этой процедуры врач сказал: «Я играть вам не советую. У вас ничего не порвано, но думайте сами».
Причём снимок они сделали очень красиво – две ноги: здоровая и больная. И там сразу было видно, даже человеку, который ничего в этом не понимает. Он показал: «Вот видите – здесь темно, а здесь светло. Темно – это воспаление». Это такие, знаете, не надрывы, а, представьте себе, если напильником пройтись. Такая шершавая поверхность образуется на связке в точке её прикрепления к кости бедра. Он предупредил: «Ничего не порвано, но если вы начнёте играть, то при резком движении всё может быть». И он позвонил на турнир подтвердить, что мы не симулируем, что действительно есть проблемы. В результате мы решили поступить профессионально.
— Были ли опасения, что до Дубая Южному не удастся восстановиться?
— В среду мы были в Марселе, а в четверг оттуда улетели: Миша в Дубай, а я в Москву. И мы договорились, что там Миша просто посмотрит, как будет разрабатываться нога. Он потихонечку сначала поподавал, ну и потом почувствовал, что вроде боли нет. А это самый верный критерий при воспалении, поскольку мы никаких обезболивающих не делали. Опять же попросили, чтобы его стартовый матч поставили попозже во вторник, поскольку там первый круг длился всего лишь два дня, ведь финал был запланирован на субботу. Нам пошли навстречу, и в понедельник мы приняли решение, что будем играть. Но, конечно, всё могло закончиться уже во вторник.
— Турнир по составу изначально был довольно сильным, но потом фавориты стали дружно сходить с дистанции. Не мелькнула мысль, что это шанс?
— Вы же наблюдали за первой игрой со словаком Лацко? Я знаю одно, что мужской теннис сейчас таков, что всё зависит не от имени и не от рейтинга, а от того – в каком состоянии на данный момент человек. Ведь состояние может быть неважным, да ещё и, не дай бог, если отравился, как это было в Дубае, где больше половины игроков от этого страдали, в том числе и Миша. Поэтому мы уже давно не думаем о том, с какими именами и с рейтингами играть, поскольку знаем, что всё зависит от, грубо говоря, мгновенной ситуации – в каком состоянии соперник, тренировался он или не тренировался и так далее.
Думаю, что в будущем году добавится ещё несколько турниров категории 500, что тоже немаловажно для игроков. Открою секрет, что и Кубок Кремля одним из первых претендует на это повышение статуса.
Поэтому когда снялся Федерер, у меня никаких эмоций в этом смысле не было – ни положительных, ни отрицательных. Мне было жалко Роджера чисто по-человечески, потому что он, видимо, подхватил какую-то заразу в Эфиопии. Он по линии ЮНИСЕФ или ещё какой-то линии сделал доброе дело, в результате сам пострадал. Ну это часто так бывает, к сожалению. Как говорится, всякое доброе дело бывает наказуемо.
И я в тот момент понимал, что, во-первых, Мише надо было дойти до Федерера (теннисисты по результатам жеребьёвки попали в соседние четверти сетки, то есть могли встретиться в полуфинале. – Прим. ред.), и, во-вторых, ещё и швейцарцу надо было до него дойти. Мне всё равно было, если честно. А так только Федерер снялся, да ещё Ллодра. Но это очевидно – он выиграл турнир, и по натуре такой эмоциональный теннисист. Мне странно было, что он ещё и сет сыграл [против Цонги в первом круге]. Ну а ранний сход сеяных – это как раз то, о чём я вам говорил, — в мужском теннисе сейчас нет неприкасаемых. Имена не работают. Вот Игорь Куницын играл матч [первого круга] с Марреем. Хоть он и в двух сетах проиграл [2:6, 3:6], но матч был равный. Чуть-чуть где-то не сложилось. Помните тот гейм, который длился 24 минуты? По счёту кто-то посмотрит и скажет, что проиграл он легко. Но Игорь спокойно мог и с таким же счётом Маррея обыграть.
Поэтому, честно вам скажу, когда [во втором круге] играли Типсаревич с Марреем, наоборот, я хотел, чтобы выиграл британец. По тому, как он играл, я видел, что Мише именно с ним будет легче играть [в четвертьфинале], чем с Типсаревичем. С сербом всегда очень тяжело было, он всегда с Мишей хорошо играл. Я даже был расстроен, что выиграл Янко.
— Год назад примерно в это же время вы говорили, что вам нужно пересматривать календарь, поскольку рейтинг Южного был очень низким…
— Да. Полная труба тогда была (смеётся).
— Но потом получилось, что низкий рейтинг сыграл за Михаила. У него какое-то время не было этих жёстких ограничений – четыре «пятисотника», два «250-ка»…
— Сейчас всё это уже вернулось. На самом деле, мы из этой ситуации тогда практически ничего не заработали. Потому что всё равно у нас основные очки были на «пятисотках», неплохо он в Риме сыграл. Победа в Москве и финал в Мюнхене и так бы вошли. Единственное, что нам вошло – это 90 очков за полуфинал Кицбюэля.
— Ещё по 45 очков за четвертьфиналы в Лондоне и Куала-Лумпуре.
— А если бы Миша играл «Мастерсы»? Если бы он попадал в основу и проходил один круг, он получал бы эти же самые 45 очков. Ну где-то бы он прошёл! Не все же он по нулям бы проехал. Конечно, мы из этого извлекли кое-что, но не многое. Доля этих очков очень мала.
— Кстати, как сейчас обстоят дела с объединением двух категорий турниров – 500 и 250, чтобы просто из них считались шесть лучших результатов?
— Как раз на эту тему мы говорили с руководством ATP в Австралии. Если в прошлом году я воевал с ними, то сейчас мы мыслим примерно одинаково. Они отлично понимают, что эта ситуация неправильная, но проблема в том, что предыдущее руководство ATP подписало всю эту систему на два года, и в этом году изменить что-то не удастся. Хотя они уже сделали шаг вперёд – при определённых обстоятельствах, не столь сложных, игрок, который стоял в топ-30, может из четырёх обязательных турниров категории 500 заменить один на соревнование из группы 250. На самом деле, мы с Мишей уже практически эти условия выполнили. То есть он уже сейчас может взять не четыре турнира категории 500, а три. А ещё один заменить на соревнование из группы 250, если этот результат будет лучше. Вот уже первый шаг они сделали. Думаю, что какие-то изменения будут и на следующий сезон, поскольку эта мина была заложена на два года.
Я предлагал им разные варианты. Что-то их устроило, что-то не устроило. Но, во всяком случае, сейчас есть понимание того, что всё движется в правильном направлении, на мой взгляд. Думаю, что в будущем году добавится ещё несколько турниров категории 500, что тоже немаловажно для игроков. Открою секрет, что и Кубок Кремля одним из первых претендует на это повышение статуса.
Игорь хорошо смотрится. На самом деле, договорённость с ним такая была, что если потребуется, то он на матче будет. В этом никакой неожиданности нет. Я рад за Игоря, что по сравнению с прошлым сезоном он этот год начал гораздо лучше – и по качеству игры, и по результатам.
В этом сезоне это сделать было нельзя в силу того пресловутого соглашения на два года. Надеюсь, что будут и другие позитивные сдвиги в этом направлении.
— Как сейчас Михаил себя чувствует? Судя по спаррингу с Игорем Андреевым, проблем особых не видно.
— Вы знаете, с теннисом у него всё в порядке. Конечно, он подустал, свежести нет. Глупо бы было говорить обратное. И конечно, за три дня привести себя в порядок было бы невозможно. Тем более финал в Дубае играли два дня, и он прилетел не в воскресенье, а в понедельник. Ничего радикального сделать нельзя, но я надеюсь, что он сможет сыграть достойно.
— А как вы оцените состояние Андреева? Ведь ему пришлось возвращаться из южноамериканского вояжа.
— Игорь хорошо смотрится. На самом деле, договорённость с ним такая была, что если потребуется, то он на матче будет. В этом никакой неожиданности нет. Я рад за Игоря, что по сравнению с прошлым сезоном он этот год начал гораздо лучше – и по качеству игры, и по результатам. Он неплохо проехался по Латинской Америке – и в полуфинале был, и в четвертьфинале. И вот сейчас на тренировке я посмотрел, что есть уверенность в ударах. Это хорошо. Радует, что Игорь в порядке.
— В сборной ещё есть Куницын и Габашвили, а также молодые ребята. Вы успели на них посмотреть?
— А чего мне на них смотреть? (улыбается) Я их знаю хорошо – и Андрея Кузнецова, и Станислава Вовка. Он с нами на сборах был, поэтому Стаса я ещё больше знаю – мы весь декабрь вместе провели, тренировались. Ну что? Хорошие ребята. Для них это, я считаю, очень полезно. Миша тоже в своё время в 1999 году на таких сборах бывал. Я надеюсь, что это и ребятам поможет. Считаю, что это правильно делается. Дай бог, чтобы у них все сложилось.