Экс-первая ракетка мира Ким Клейстерс уверила болельщиков, что отказ от выступления в полуфинале турнира в Брисбене был всего лишь мерой предосторожности накануне Открытого чемпионата Австралии, который стартует 16 января в Мельбурне. В Брисбене Ким выиграла первые три матча, но была вынуждена отказаться от дальнейшей борьбы из-за травмы бедра.
Отец определённо знал, как много значит для меня эта страна из-за наших отношений с Ллейтоном Хьюиттом. Именно поэтому прошлогодняя победа так много значила для меня. Это было очень трогательно. Ещё со времён Ллейтона многие звали меня «австралийкой Ким». Я воспринимала это как комплимент, но после прошлогоднего финала против Ли На я наконец-то почувствовала, что заслужила это прозвище.
По признанию самой Клейстерс, это будет её последним выступлением на Australian Open. Однако это не единственная причина, по которой главный австралийский турнир обладает особым значением для 28-летней Ким. 4 января состоялась третья годовщина со дня смерти её отца Лея. В беседе с изданием The Guardian Клейстерс поделилась воспоминаниями о родителе и рассказала о мистических совпадениях в своей жизни.
— Ким, как вы чувствуете себя сейчас, накануне столь важного турнира?
— В прошлом году я пережила много моментов, когда мне казалось, что с карьерой покончено. Это были минуты раздражения и разочарования. Я очень сильно расстраивалась, и мне казалось, что вся проделанная мной работа была напрасна. Но проходило время, и ко мне возвращалась мотивация и желание продолжить восстановление. Я усердно работала, но это было совсем непросто. Теперь я чувствую себя сильнее, чем когда-либо прежде. Настало время испытать свои силы на турнирах.
— На сколько процентов готовы к предстоящим соревнованиям?
— На этот раз у меня хорошее предчувствие. Всё было гораздо серьёзнее перед Уимблдоном, когда я повредила лодыжку, и накануне US Open, когда у меня были проблемы с животом. Во втором случае я сразу поняла, что получила тяжёлую травму. Было очень сложно возвращаться на корт после такого повреждения.
— Отец играл значительную роль в вашей жизни. Вы наверняка придаёте большое значение годовщине его смерти…
— Я каждый день вспоминаю своего отца. Вспоминаю в основном только светлые моменты и думаю о нём, когда воспитываю Джаду. То, что люди оставляют мне сообщения в день годовщины его смерти, очень трогательно. Но для меня 4 января – это просто число. А всё потому что отец всегда остаётся в моём сердце.
— А какие числа играют в вашей жизни немаловажную роль?
— Некоторые вещи напоминают мне об отце. Когда такое происходит впервые, это можно считать случайностью. Но, наблюдая такие случаи постоянно, начинаешь испытывать необычные чувства. Мы с отцом всегда придавали большое значение числу «1». Иногда ночью я внезапно просыпаюсь и вижу на часах одно и то же время – 1:11. Такое происходило со мной в 2009 году во время US Open.
— Вероятно, это был не последний подобный случай?
— На том турнире я прошла в четвертьфинал, одолев Винус Уильямс. В последнем гейме я проигрывала со счётом 15:40 (Клейстерс вела в сете со счётом 5:4. – Прим. ред.). Было очень тяжело, и я только что проиграла свою подачу. Обычно я не слежу за скоростью своей подачи, но на этот раз посмотрела: на табло высветилось «111». Соперница только что заработала два брейк-пойнта, но это число внушило мне спокойствие. Я подумала: «Ах… Ну и ладно». Несколько дней спустя я вновь готовилась к игре. Я была чрезвычайно напряжена: представьте себе спортсменку, недавно ставшую матерью, да к тому же пропустившую добрых 2,5 года. И теперь эта теннисистка поборется с Сереной Уильямс… Радио запело голосом Барри Уайта. Мой отец был его большим поклонником, и именно эта песня звучала на его похоронах. Я позвонила своей сестре Элке в Бельгию и сказала: «Послушай это…» После этого случая я обрела душевное равновесие и выиграла тот матч, а за ним и турнир.
— Какие ещё случаи связаны у вас с памятью об отце?
— На день рождения отец всегда присылал мне огромный букет роз. В прошлом году мы с мужем возвращались домой после праздничного ужина. На часах было 11, и я вспомнила об отце. Я стала гадать, что бы он сейчас делал, если бы был жив. Я разговаривала по телефону с сестрой. Как только я положила трубку, по радио зазвучала эта песня… (напевает мелодию).
— И что это за песня?
— На отцовских похоронах звучала ещё одна песня – «Nine Million Bicycles» в исполнении Кэти Мелуа. В тот момент в машине я взглянула на мужа и сказала: «А вот и мой подарок на день рождения» — и заплакала. Это было так трогательно! А ещё спустя пару месяцев после смерти папы я была в гостях у бабушки и дедушки. Мы рассматривали старые фотографии, и они рассказывали о нём такие вещи, о которых я никогда не знала. Я отправилась домой на своей машине, смахивая слёзы с глаз. Мои глаза почти ничего не видели из-за слёз, и тут меня подрезала белая «Ауди». Я изо всех сих надавила на педаль тормоза. Первое, что я увидела после этого, это номера подрезавшего меня автомобиля. На них было написано «LEY» — это было имя моего отца! Я засмеялась. В такой момент папа наверняка сказал бы мне: «Эй, возьми себя в руки и не плачь!»
— Получается, что ваше удивительное возвращение в тур было ознаменовано двумя важными событиями в вашей жизни: рождением дочери и смертью отца…
— Это действительно так. Через пару недель после смерти отца мне позвонил мой менеджер, который был близким другом папы. Он попросил меня провести выставочный матч со Штеффи Граф, Андре Агасси и Тимом Хенманом в честь открытия нового центрального корта на Уимблдоне. Я была просто счастлива, потому что Штеффи была моим кумиром.
Время, проведённое в процессе восстановления, заставило меня ценить теннис ещё больше. Я хотела бы в последний раз хорошо выступить в Мельбурне. Я хотела бы стать победительницей Уимблдона и выступить на Олимпиаде в Лондоне. И, конечно, ещё одна победа на US Open тоже бы не помешала.
— Какие чувства вы испытывали после трагедии?
— Я задумалась о том, как прошёл мой год. На седьмом месяце беременности я узнала о том, что отец болен. Мы с мужем ездили домой и старались провести вместе счастливые месяцы перед родами. Ощущения были странными, потому что мы постоянно навещали папу в больнице. И даже после того, как родилась Джада, мне пришлось пережить печальные события. Я видела счастливое лицо Джады и играла с ней спустя всего пару часов после того, как возвращалась из больницы. Это было очень странно… Какое-то время отец жил у нас на ферме, и мы ужинали вместе почти каждый вечер. Я горжусь тем, что мы оставались с ним до конца. Было больно, но такие ситуации закаляют характер, заставляют ценить жизнь и придают значение смерти. Я не ожидала, что отца не станет так рано. Ему было всего 52 года. Главное, что он успел познакомиться с Джадой. Он был счастлив, когда я оставляла её с ним – кормил её и играл с ней. Он был для меня отцом, другом, был моим советником и защитником. Он был строгим и научил меня главным ценностям, которые современные дети едва ли поймут. Мы не всегда сходились во мнениях, но с возрастом я стала его понимать. Теперь, став матерью, я понимаю, почему он поступал так, а не иначе. Приятно осознавать, что я получаю тот же опыт, что и он в своё время.
— Почему ваш отец никогда не ездил с вами в Австралию?
— Он никогда не любил долгие перелёты и не любил жару. Но он определённо знал, как много значит для меня эта страна из-за наших отношений с Ллейтоном Хьюиттом. Именно поэтому прошлогодняя победа так много значила для меня. Это было очень трогательно. Ещё со времён Ллейтона многие звали меня «австралийкой Ким». Я воспринимала это как комплимент, но после прошлогоднего финала против Ли На я наконец-то почувствовала, что заслужила это прозвище.
— Когда австралийский турнир приобрёл в ваших глазах особый статус?
— Особенные чувства к Australian Open я питаю ещё с тех пор, когда сидела на трибуне и болела за Ллейтона. Побывав на турнире в качестве зрителя, можно кардинально изменить отношение к нему. Ты начинаешь ощущать, как стадион наполняется эмоциями. В прошлом году я явственно это чувствовала.
— Какие цели вы ставите перед собой в 2012 году?
— Время, проведённое в процессе восстановления, заставило меня ценить теннис ещё больше. Я хотела бы в последний раз хорошо выступить в Мельбурне. Я хотела бы стать победительницей Уимблдона и выступить на Олимпиаде в Лондоне. И, конечно, ещё одна победа на US Open тоже бы не помешала. Тем не менее последние несколько месяцев научили меня не питать завышенных ожиданий. Я знаю, что мне очень повезло – что бы ни случилось, моя вторая теннисная карьера сложилась удачно. Отец наверняка хотел бы, чтобы я помнила об этом.