Россиянка Мария Шарапова в понедельник провела тяжёлый поединок с Кларой Закопаловой, затянувшийся больше чем на три часа. На послематчевой пресс-конференции, в которой принял участие и специальный корреспондент «Чемпионат.com», россиянка рассказала о причинах возникших проблем, об отношении к поражениям Азаренко и Ли На, о физической готовности, о том, что изменилось в ней после травмы плеча, о работе с Томасом Хогстедтом и многом другом.
— Мария, что сегодня было для вас самым сложным? Погодные условия, игра соперницы, собственное состояние?
— Думаю, всё сыграло свою роль. Клара сыграла очень хорошо; думаю, она провела лучший сет против меня в карьере – ведь мы уже несколько раз встречались, и тогда она не играла на таком уровне. Она опасна, она может действовать очень хорошо. Здесь она одержала несколько побед, почувствовала уверенность в себе, в своих ударах. Она здорово бьёт по мячу, направляет его низко над сеткой – достаточно вспомнить хотя бы мой первый матчбол. Бывает, что она допускает много ошибок, но сегодня был не тот случай. Что касается погодных условий, то они, конечно, были непростыми. Но это хороший тест для меня. Я могла выиграть в двух сетах, не воспользовалась своими шансами, однако после этого сумела улучшить игру в третьей партии – в конце концов, именно это по-настоящему важно. И, конечно, я рада вновь выйти здесь в четвертьфинал.
Клара сыграла очень хорошо; думаю, она провела лучший сет против меня в карьере – ведь мы уже несколько раз встречались, и тогда она не играла на таком уровне. Она опасна и может действовать очень хорошо. Здесь она одержала несколько побед, почувствовала уверенность в себе, в своих ударах. Что касается погодных условий, то они, конечно, были непростыми. Но это хороший тест для меня.
— Азаренко выбыла из турнира, Ли На – тоже. Что вы теперь думаете о женской сетке, в которой, похоже, становитесь явным фаворитом? Я знаю, вы говорите, что всегда думаете только о следующем матче, но всё равно это должно как-то действовать на вас, занимать определённое место в мыслях.
— Я ведь всё равно не могу влиять на то, кто проигрывает, а кто побеждает – за исключением матчей с моим участием, конечно. Разумеется, я видела результаты, знаю о них, но стараюсь не зацикливаться на этом. К тому же в следующем круге я всё равно не выходила ни на кого из них. Сейчас моя основная цель – подготовиться к следующему матчу, в котором я сыграю либо с Канепи, либо с Рус (пресс-конференция состоялась до окончания этого поединка. – Прим. «Чемпионат.com»).
— Мария, вы недавно говорили, что с прошлого года стали лучше выдерживать столь длинные матчи, продолжающиеся больше трёх часов, и побеждать в них. Что помогло вам выиграть сегодня? Уверенность в своих силах?
— Ну, второй сет получился очень упорным, с множеством затяжных розыгрышей. Зато мне удалось хорошо начать третью партию, действовать более агрессивно – во всяком случае, у меня создалось такое ощущение. Я чувствовала, что стала лучше бить по мячу, чаще заставлять её ошибаться.
— Раньше, несколько лет назад, вы уже добирались здесь до четвертьфинальной или полуфинальной стадии, но при этом не справлялись с затратами сил на затяжные матчи. Теперь всё изменилось и вы чувствуете себя спокойнее в этом плане, да?
— Тогда у меня было ощущение, что мне приходится вытаскивать едва ли не каждый матч на «Ролан Гаррос», и я просто не чувствовала, что смогу достаточно эффективно восстанавливаться физически, чтобы хорошо провести здесь все семь матчей. Но с приобретением опыта, с улучшением физической составляющей я чувствую, что после дня отдыха должна быть в порядке.
— Вы спорили с арбитром в начале второго сета и потом были недовольны одним из её решений ближе к концу матча. В чём там было дело?
— Первый случай был самым своеобразным, потому что она просто-напросто не смогла найти отметку от падения мяча. Услышав это, я сказала ей: «Что значит, вы не можете найти отметку? Это ведь часть вашей работы на грунтовых кортах». Обычно, когда не удаётся найти отметку, это означает, что мяч лёг точно на линию. По её словам, она спросила линейного арбитра, где должна быть отметка, а потом подумала, что, по всей видимости, наступила на отметку ногой. Я даже не знала, что на это ответить. Что касается второго случая… Повтора я не видела и не могу точно сказать, попал тогда мяч в корт или нет. Но в тот момент мне казалось, что обе ситуации несправедливо поворачиваются против меня.
— Достаточно часто вас называют единственной гламурной дивой тенниса. Вас это раздражает или, напротив, вы согласны с этим?
— Гламур и дива. Гм… Да, это я (смеётся). Думаю, во многом это вопрос личного восприятия людей, и это объяснимо – ведь почти все привыкли видеть игроков только на корте и на пресс-конференциях. А когда ты проходишь по красной дорожке и всё такое, это очень гламурно и прекрасно. Но в конце концов, всё это оказывается, можно сказать, иллюзией, а реальность является иной. Я не ложусь спать с макияжем и не выхожу с ним на корт. Уверена, что дивы как раз делают это, не правда ли?
— Вас уже спрашивали об этом, но всё же: в чём вы видите разницу между нынешней Шараповой и Шараповой до травмы и операции? Вы стали более атлетичной? В чём вы изменились? И как думаете, чем закончился бы матч между вами нынешней и вами до операции?
— Думаю, сегодня я гораздо в большей степени ценю то, что я делаю и что имею, в большей степени благодарна за это. Когда начинаешь заниматься спортом в очень юном возрасте, ты воспринимаешь всё происходящее как некую рутину, как должное. Теперь же я воспринимаю всё происходящее с гораздо более позитивными эмоциями. Я очень ценю свою карьеру, когда оглядываюсь назад, особенно в дни обидных поражений. А что касается воображаемого матча с собой до операции? Я даже не знаю. Наверное, я думала бы, какое платье надеть. Честно, сложно серьёзно ответить на этот вопрос.
— Вас сегодня беспокоило запястье. Вы не повредили его, когда упали на грунт?
— Это моё первое падение на грунте в сезоне, это стало для меня неожиданностью. Что касается моего запястья, то я его немного защемила, только не знаю, в какой момент. Возможно, когда она подавала мне в тело, я не знаю, сколько раз она так подавала, наверное, всего раз. Но моё запястье будет в порядке, не стоит волноваться.
Первый случай был самым своеобразным, потому что она просто-напросто не смогла найти отметку от падения мяча. Услышав это, я сказала ей: «Что значит, вы не можете найти отметку? Это ведь часть вашей работы на грунтовых кортах». Обычно, когда не удаётся найти отметку, это означает, что мяч лёг точно на линию. По её словам, она спросила линейного арбитра, где должна быть отметка, а потом подумала, что, по всей видимости, наступила на отметку ногой. Я даже не знала, что на это ответить.
— Вашей следующей соперницей может быть Аранча Рус. Вы что-то знаете о ней?
— Да, я играла с ней один раз на грунте в прошлом году. Это был трёхсетовик. Я знаю, что она левша (смеётся). На этом турнире я не видела ни одного из её матчей, но, возможно, у меня получится посмотреть её игру с Канепи, когда я приеду домой. До этого здесь в основном показывали игры с участием французов, что-то другое можно было посмотреть только в интернете. Было бы неплохо увидеть эту встречу.
— Мария, как вы себя чувствуете при игре на траве и на грунте? Можно сказать, что сейчас вы хорошо играете на обоих натуральных покрытиях?
— Мне нравится, что мы играем на грунте до перехода на траву. Когда мы играем на земле, то розыгрыши более затяжные, ты лучше учишься строить их. Здесь нужно быть готовым нанести ещё пару ударов, а не думать, что ты выиграла мяч чисто, в один удар. Здесь важны передвижение и физическая готовность, что в итоге делает тебя сильнее, помогает быстрее восстанавливаться. А на траве нужно обрабатывать низкие мячи, но игра на грунте всё равно помогает. И мне нравится этот переход. Он непростой, потому что уходит несколько дней на то, чтобы привыкнуть к новому покрытию, но я этим наслаждаюсь.
— В Штутгарте вы выиграли красивую машину. Как вы ей распорядились?
— Что я сделала? Я выбрала машину (смеётся) (в качестве альтернативного варианта чемпионки турнира в Штутгарте могут взять деньги вместо автомобиля. – Прим. «Чемпионат.com»). Я попросила доставить её кораблём в США — мне сказали, что это займёт немало времени. Я жду не дождусь, когда её доставят. Мне в принципе и моя нынешняя машина нравится, но я люблю изменения и с удовольствием использовала бы новую, хотя, судя по всему, мой папа попытается забрать её себе (смеётся).
— Ваш тренер Томас Хогстедт является очень опытным специалистом, который уже давно работает как в ATP, так и в WTA. Расскажите о его роли в ваших успехах и, особенно, как он вам помогает на грунте.
— Вы знаете, мне было непросто в начале нашего сотрудничества, поскольку работа с Томасом требовала некоторых изменений с моей стороны. Дело в том, что долгое время у меня был один тренер, плюс со мной занимался папа. Томас привнёс в мою подготовку нечто новое, и, повторюсь, первое время мне было непросто. Нам нужно было наладить контакт, понимать друг друга, работать на одной волне, мы должны были подружиться, чтобы начать нормально работать, ведь работа игрока и тренера предполагает, что мы находимся вместе каждый день по несколько часов. Что касается его работы, то я думаю, что он отлично справляется. Он добавил энергии моей игре. На тренировках он заставил меня поверить в то, что я вновь могу стать топ-игроком. Надо понимать, что он пришёл в мою команду, когда я была в районе 15-16-го места. Томас помог мне психологически и во многих других аспектах. Мне нравится, что он верит в меня, помогает добиться правильного настроя. Иногда мне говорят одни и те же вещи несколько человек, но я лучше это усваиваю, когда несколько людей мне что-то внушают.
— Когда нужно принимать какие-то решения, всё зависит от вас или есть много советчиков, которые помогают что-то выбрать?
— Мне нравится быть главной, но это никогда не получается (смеётся). Всё зависит от обстоятельств, от турнира, от конкретного решения. Мой папа по-прежнему является важной частью нашей команды. Иногда я могу принять решение сама, а иногда я не нужна вовсе — мне просто говорят, что я должна сделать.
Томас привнёс в мою подготовку нечто новое, но первое время мне было непросто. Нам нужно было наладить контакт, понимать друг друга, работать на одной волне, мы должны были подружиться, чтобы начать нормально работать, ведь работа игрока и тренера предполагает, что мы находимся вместе каждый день по несколько часов. Он добавил энергии моей игре. На тренировках он заставил меня поверить в то, что я вновь могу стать топ-игроком, помог мне психологически и во многих других аспектах.
— Что касается плана на игру, то кто его выбирает — вы, Томас или папа?
— Я ничем не могу помочь при выборе плана на игру. Вначале Томас был очень расстроен этим, поскольку я выходила на корт и просто играла в свой теннис. Он спросил: «А для чего тогда я нужен?» (смеётся). Я извинилась и поняла, что он прав.
— Мария, нечасто вас можно увидеть в состоянии, близком к гневу. Что должно случиться, чтобы вывести вас из душевного равновесия?
— Обстановка была тяжёлая, потому что у меня были большие шансы. Я дважды выходила подавать на матч во втором сете. Конечно, непросто начинать играть третью партию, думая о том, что у тебя были шансы, но ты их не реализовала. Плюс соперница начала играть здорово. Это тяжело. К счастью, я начала третий сет очень хорошо, и это мне помогло.
— Если бы судья совершил такую ошибку в первой партии, то у вас была бы иная реакция, верно?
— Если говорить о втором мяче, то, наверное, это была моя ошибка. Я не знаю. Мне надо пересмотреть тот момент, чтобы понять. Просто она сказала, что я долго смотрела на мяч. Я думала, что мне можно смотреть на мяч. Может, я хотела сказать ей, что мяч не попал?
— Во время матчей Закопалова не выражает никаких эмоций — ни позитивных, ни негативных. Вам с кем проще играть – с теми, кто на корте выплескивает свои эмоции, или же с теми, кто настолько закрыт?
— Я никогда не смотрю на свою соперницу, потому что это не помогает. Не важно, кидает она ракетку или кричит на кого-то из своей команды. Обычно если после матча мне кто-то об этом рассказывает, я удивляюсь: «О, правда, не помню!» Я этого не замечаю. Мне это совсем не важно.
— Вы всегда играете в атакующий теннис. Многие говорят, что в прохладную погоду играть не очень комфортно: мячи тяжелеют, скорость замедляется. Вам это мешало?
— Я не думаю, что это мне как-то мешало. Просто к этому надо быть готовой. Сегодня были очень тяжёлые мячи, это так. На первой подаче казалось, что мяч после приёма соперницы возвращался очень сильно. Думаешь: «Что случилось, почему так!?» В розыгрышах были те же ощущения. Я этому не удивлена, просто надо быть готовой к любым условиям. Всё быстро меняется – два дня назад была солнечная погода, а сегодня холодно, ветер и тяжёлые мячи. Думаю, это были самые тяжёлые условия, в которых я в этом сезоне играла в Европе.
— Светлана Кузнецова вчера отмечала, что в перерывах между геймами она замерзала. Вы это чувствовали?
— Именно поэтому я и надела свою майку, в платье было очень холодно играть. В принципе, когда ты двигаешься, то об этом не думаешь, но когда сидишь на лавочке, то действительно мёрзнешь. Впрочем, гораздо холоднее, если ты болеешь.
— В первой партии вы постоянно обменивались брейками. Чем вы это объясните?
— Дело в том, что первая подача у меня не шла, а со вторым мячом я мало что делала. Когда у неё была возможность входить в корт, она входила. Клара сыграла очень хорошо. Действительно, сегодня было много брейков, но таковы обстоятельства.