Никола Арзани – человек, неизвестный практически никому из теннисных болельщиков; тем не менее именно он ответствен за проведение всех мужских пресс-конференций и эксклюзивных интервью во время Кубка Кремля. Арзани является одним из тех, кто организует общение журналистов с теннисистами, и он уже далеко не впервые приезжает на Кубок Кремля. «Чемпионат.com» взял эксклюзивное интервью у Николы, который рассказал, как складывалась его карьера, о «Звёздной программе», обязывающей игроков заниматься промо-акциями, о распределении пиар-менеджеров по турнирам, об обязанности игроков давать краткие интервью после матчей, о распорядке интервью топ-теннисистов и о многом другом.
Немаловажной долей моей работы являлся маркетинг, пиар. В конце 90-х мы запустили «Звёздную программу», в рамках которой каждый игрок должен тратить два часа за турнир на различные промо-акции. Словом, мы создали более серьёзную и полную систему относительно той, что была 20 лет назад.
— Расскажите, как вы начали свою карьеру в ATP и как давно работаете в этой организации.
— Я работаю здесь уже 20 лет. Толчком к началу моей карьеры послужило то, что мне сказали: ATP ищет людей, которые будут отвечать за общение с прессой. К тому моменту я уже какое-то время проработал в теннисе; моей последней должностью перед этим был пост координатора интервью на «Ролан Гаррос». До того я писал статьи в теннисные журналы и газеты, но мне больше нравилось быть «за сценой». Словом, я послал своё резюме, и меня вызвали на собеседование во Франкфурт. Я отправился туда, прошёл собеседование и практически сразу после этого приступил к работе. Это было в 1992 году.
— А каковы были ваши обязанности в тот период?
— Моя тогдашняя работа сильно отличалась от нынешней. В основном я занимался сбором различной информации для СМИ и интервью игроков – как правило, на послематчевых пресс-конференциях. Кроме того, немаловажной долей моей работы являлся маркетинг, пиар. В конце 90-х мы запустили «Звёздную программу», в рамках которой каждый игрок должен тратить два часа за турнир на различные промо-акции. Словом, мы создали более серьёзную и полную систему относительно той, что была 20 лет назад.
— Скажите, чем обусловлено то, что здесь вы работаете в одиночку, а, например, в Дубае и Мадриде возглавляли штат из нескольких человек из ATP? Исключительно уровнем турнира?
— Да, это ведь турнир серии «250». На такие соревнования мы (очевидно, имеется в виду ATP. – Прим. «Чемпионат.com») отправляем только одного человека, отвечающего за пиар. На серию «500» отправляются два таких человека, а на «Мастерсы» — три или четыре, поскольку там намного больше работы, особенно в рамках «Звёздной программы». Ведь на таких соревнованиях гораздо больше прессы.
— Значит, на более крупных турнирах вы являетесь скорее начальником, координатором других работников ATP?
— В целом да. Знаете, Кубок Кремля – единственный турнир серии «250», на который я поехал в этом году. В основном я работаю на турнирах «Большого шлема», на «Мастерсах». Я координирую деятельность других людей – таковых по всему миру насчитывается восемь. Вместе мы «закрываем» все соревнования под эгидой ATP и турниры «Большого шлема».
— А сколько недель в год вы обычно проводите в разъездах по турнирам?
— В этом году я отработал уже на 14 соревнованиях. Но, как вы знаете, турниры «Большого шлема» длятся по две недели, да и Индиан-Уэллс с Майами продолжаются больше одной недели. Так что к концу года у меня должно набраться примерно пять-шесть месяцев разъездов. Ну, скорее пять.
— Что касается Кубка Кремля, вы работаете здесь уже довольно давно...
— На самом деле я впервые приехал сюда ещё в 2001 году. Если не ошибаюсь, это был последний год, когда Кубок Кремля выиграл Евгений [Кафельников]. После я не раз возвращался сюда – не помню, сколько именно. Не каждый год, но достаточно часто.
— Как складывались ваши отношения с теннисом? Вы случайно попали на «Ролан Гаррос» или любили теннис с детства?
— Теннис всегда был для меня спортом номер один, и я всегда любил играть в него. Я играл в клубе, играл на каникулах. Закончив школу и поступив в университет, я начал ездить на различные теннисные турниры – сначала на «Мастерс» в Риме, потом на «Ролан Гаррос», на Уимблдон… Я познакомился с людьми из итальянского тенниса, подружился с ними. Знакомые из одного из журналов попросили меня писать для них статьи. Так всё и началось. У меня была возможность работать на несколько итальянских газет, и я ей воспользовался. В результате на протяжении года я совмещал учёбу и поездки по некоторым турнирам в качестве пишущего журналиста, а затем, на «Ролан Гаррос», предпочёл работу «за сценой» — как я уже сказал. Я начал работать с игроками, со СМИ, назначать интервью. Это нравилось мне больше, чем журналистика – последняя не была для меня настолько интересной.
Думаю, теннис – единственный вид спорта, в котором все игроки доступны для комментариев после каждого матча. Возьмём футбол, гольф, лёгкую атлетику – если спортсмены не хотят останавливаться и давать комментарии для прессы, то они не делают этого. В теннисе же функционирует очень хорошая система. Конечно, игроки могут отклонить запрос на Feature, но они обязаны давать какой-то комментарий по своей игре после каждого из матчей.
— Насколько сильно изменились касающиеся общения прессы с игроками правила ATP за те 20 лет, что вы работаете в этой организации?
— Да, было сделано множество нововведений, особенно в работе пиар-службы. Как я уже говорил, в конце 90-х мы запустили «Звёздную программу». Думаю, теннис – единственный вид спорта, в котором все игроки доступны для комментариев после каждого матча. Возьмём футбол, гольф, лёгкую атлетику – если спортсмены не хотят останавливаться и давать комментарии для прессы, то они не делают этого. В теннисе же функционирует очень хорошая система. Конечно, игроки могут отклонить запрос на Feature (интервью, в котором обсуждается не последний матч, а более общие вопросы карьеры и остальные связанные с теннисистом вещи. – Прим. «Чемпионат.com»), но они обязаны давать какой-то комментарий по своей игре после каждого из матчей. Словом, теннисисты очень открыты и доступны для прессы.
— Были ли игроки, которым не нравилась эта система, которые считали, что не обязаны общаться с журналистами после каждой игры?
— Нет, нет. Иногда после поражения теннисисту нужно какое-то время на то, чтобы успокоиться, прийти в себя. Но все знают, что они обязаны дать интервью после любого матча – короткое, только про сам ход игры, про свою реакцию на поединок и его исход, но обязаны. Естественно, если вы просите у проигравшего теннисиста большое интервью на целый разворот журнала, он наверняка откажет вам. Но они должны рассказать о своём самочувствии, о том, что случилось в матче. И это, как я уже говорил, уникальный момент. Я не знаю ни одного другого вида спорта, в котором на всех атлетов распространялось бы подобное правило.
— Предусмотрены ли какие-то штрафы на случай отказа игроков от таких интервью?
— Да, у нас существует такая система. Игроки могут быть оштрафованы за отказ прийти на пресс-конференцию – конечно, в том случае, если таковая была заказана; понятно, что не все обязаны давать пресс-конференции. Штрафы распространяются и на это, и на «Звёздную программу». Но, к счастью, все делают свою работу так, как нужно; я даже не могу припомнить, когда нам в последний раз приходилось штрафовать игрока за нечто подобное.
— Помнится, раньше даже была такая премия, «Мистер Лимон», которая вручалась за самое недружелюбное общение с прессой. Не знаю точно, существует ли она сейчас, но раньше её получали Ллейтон Хьюитт, Марсело Риос...
— Да, такая премия была на «Ролан Гаррос» в 80-е, в 90-е годы. Мы, впрочем, не имели к ней никакого отношения. А они впоследствии изменили суть этой премии, сделав её более позитивной, вручая её игрокам с самым сильным характером – или что-то вроде этого. А сейчас она, если не ошибаюсь, вовсе не существует.
— Что насчёт челленджеров? Туда ездит кто-то из ваших людей?
— Для этого у нас слишком маленькая команда. Я и ещё восемь людей должны полностью обеспечивать 62 турнира ATP и 4 турнира «Большого шлема». Кроме того, мы работаем из офиса над различными ТВ-шоу, новостями и многими другими проектами. Так что на челленджеры нам просто не хватает сил.
— Но, может быть, у вас есть планы охватить их в будущем?
— Нет, с тем числом людей, которое у нас есть, это просто невозможно. Мы и так крутимся как белки в колесе.
— Скажите, насколько хорошо вы знаете привычки игроков, относящиеся к интервью – то, через какое время после матча они обычно дают интервью или пресс-конференцию, соглашаются ли они на Feature после поражений или нет, как долго они готовы беседовать с прессой?
— Здесь почти всё зависит от различных факторов. Был ли это длинный или короткий матч, закончился он победой или поражением, предстоит ли теннисисту сыграть в паре или нет, занят ли сейчас пресс-центр… Также имеет значение, далеко ли игроку идти до пресс-центра или он находится в двух шагах от него. Иногда мы принимаем решение привести журналистов прямо к корту, чтобы они поговорили с теннисистом там сразу после матча. Например, именно так мы действовали на последней Олимпиаде. Мы организовывали своеобразные микст-зоны, и самим игрокам было удобнее и быстрее общаться с прессой именно таким образом, нежели отправляться в раздевалку, а затем возвращаться в пресс-центр. Словом, каких-то единых правил не существует. Каждый игрок ведёт себя по-своему.
Почти всё зависит от различных факторов. Был ли это длинный или короткий матч, закончился он победой или поражением, предстоит ли теннисисту сыграть в паре или нет, занят ли сейчас пресс-центр… Иногда мы принимаем решение привести журналистов прямо к корту, чтобы они поговорили с теннисистом там сразу после матча. Например, именно так мы действовали на последней Олимпиаде. Мы организовывали своеобразные микст-зоны, и самим игрокам было удобнее и быстрее общаться с прессой именно таким образом. Словом, каких-то единых правил не существует. Каждый игрок ведёт себя по-своему.
— Наверняка важно и то, сколько заявок на эксклюзивные интервью с тем или иным теннисистом было подано...
— Да, разумеется. Как правило, заявки на топ-игроков подаются заранее, и мы планируем их расписание [в плане общения с прессой] ещё до турнира.
— Скажите, что вы любите делать, находясь в отпуске? Каковы ваши хобби?
— Я люблю путешествовать. Как правило, я совершаю одну поездку каждый год. В целом у меня нет никаких необычных увлечений. Как и другие люди, я люблю ходить в кино, люблю читать. Кроме того, мне действительно нравится приезжать в незнакомые страны, узнавать о мире что-то новое. В том числе поэтому я люблю свою работу, ведь мы ездим в разные города, встречаем разных людей.
— А что вы видели в Москве, где были?
— Я достаточно хорошо знаю Москву. Мало того что я много раз был здесь во время Кубка Кремля – если не ошибаюсь, я дважды приезжал сюда на отдых, так что у меня была возможность провести здесь больше времени и осмотреть все достопримечательности. Мне действительно нравится Москва. Я считаю, что это красивый город, здорово совмещающий в себе старую и новую культуры. Здесь всё быстро меняется.
— Как вам погода в Москве в это время года?
— В последний раз я был здесь на Новый год, так что тогда было ещё холоднее и постоянно шёл снег. Но я не против. Да, я живу в более тёплом климате, но нормально отношусь к тому, чтобы на пять дней или на неделю оказаться в минусовой температуре или в температуре чуть выше ноля. К этому вполне можно привыкнуть.