Екатерина Макарова после победы над Коко Вандевеге во втором круге «Ролан Гаррос» ответила на вопросы журналистов, в том числе корреспондента «Чемпионата». Она рассказала о работе с Евгенией Манюковой, отношениях с Еленой Весниной, тренерах-мужчинах и многом другом.
— Екатерина, как ваше здоровье?
— Получше. Во время матча меня мучили кашель и насморк. Голос, хоть и заложенный, но стал лучше, чем несколько дней назад.
— Как вам игралось в одиночке? Не показалось, что соперницы по первому и второму кругу были похожими?
— Сегодня местами было немного нервозно в плане того, что Коко неплохо принимает и неплохо подаёт. Она взяла много моих подач, поэтому я должна была играть максимально сконцентрированно на приёме, что мне сегодня неплохо удавалось. Неровная игра — то попадёт, то нет — всё время держит тебя в напряжении. Поэтому я действительно рада, что в концовке первого и второго сетов удалось внимательно сыграть и довести дело до победы.
«У них с Сереной американские разборки. Для меня она — Слоан Стивенс, у нас с ней свой определённый счёт. Я стараюсь не думать ни о чём другом».
— Слоан Стивенс. Как вы будете к ней готовиться?
— Очередная американка. У меня что-то одни американки на пути.
— Вы ведь с ней играли на «Ролан Гаррос — 2012».
— Да, я с ней встречалась в 2012 году в первом круге и проиграла. Поэтому действительно хочется взять реванш. Игра её не совсем приятна: справа она сильно подкручивает мяч, слева у неё более стабильные удары. Вообще она действует расслабленно, такое чувство, что ей всё равно. Поэтому надо стараться играть в свой хороший теннис, и тогда будет всё получаться.
— Как вы думаете, вот эта шумиха вокруг Слоан Стивенс оправданна? Справедливо считают, что она приходит на смену Серене?
— Ну, я на это особо внимания не обращаю. Это их американские разборки, кто кого заменяет. Для меня она — Слоан Стивенс, у нас с ней свой определённый счёт. Я стараюсь не думать ни о чём другом.
— Вы сегодня ещё в паре играли с Еленой Весниной. Светлана Кузнецова поделилась, что она не успела эмоционально восстановиться между одиночкой и парой. Вам хватило этого небольшого перерыва?
— Мы с Леной привыкли уже. С Леной на «Больших шлемах» мы всегда играем пару. Часто бывают дни, когда надо быстро переключаться. Света сегодня много потратила энергии в одиночном матче с Джорджи. Я себя очень хорошо чувствовала во время пары. Мне кажется, что мы показали неплохой теннис против молодых незнакомых нам француженок.
— Елена говорила, что вы в последнее время не тренировали пару. Как прошла первая игра после некоторого перерыва? Как она получилась?
— Удачно, что нам попались француженки, не совсем известные, молодые. Мы могли спокойно войти в игру, где-то что-то попробовать. В Мадриде и Риме нам это не удавалось. Попадались очень сильные пары. Делали всё впопыхах. Поэтому от этого тоже есть какая-то неуверенность в паре, поскольку последние турниры не очень хорошо сыграли. Хорошо, что сетка сложилась удачно и мы вошли в турнир.
— Елена опасалась, что вам будет сложно настроиться, перейти с одиночки на пару. Может быть, ментально настроя не хватит. Как вам удаётся переключить что-то в голове, какой-то тумблер?
— Если честно, то иногда ты себя заставляешь, потому что после одиночной победы бывает тяжело, хочется насладиться ею. Не хочется снова выходить на корт. Но так как мы с Леной стараемся как можно больше играть турниров в паре, то это уже входит в привычку, и стараемся сразу включиться и отыграть, а после пары отдыхать, наслаждаться и готовиться к следующему матчу.
— Есть ли у вас какие-то моральные обязательства перед Еленой с учётом того, что она уже вылетела из одиночного разряда и для неё теперь пара — единственный приоритет?
— Иногда бывает, что тебя что-то беспокоит, но ты понимаешь, что не можешь сняться и подвести партнёра. Порой приходится говорить, что я не могу бежать, чтобы партнёр взял какие-то функции на себя. Мы — пара, мы общаемся, и мы помогаем, когда кому-то нужна помощь.
— Есть не так много примеров долгого сотрудничества игрока и тренера, но вы с Евгенией Манюковой работаете уже много лет, и довольно успешно. В чём секрет ваших взаимоотношений?
— В моей карьере вообще было очень мало тренеров. Я 12 лет работала с Ириной Григорьевной Гранатуровой в «Лужниках», точнее, со всеми тремя сёстрами, а потом всё время ездила с Евгенией Александровной на юниорские командные соревнования.
«Так получилось, что в моей карьере есть только женщины. С мужчинами ни разу не работала».
В 18 лет я поняла, что мне нужно что-то поменять. Я уже точно знала, что хочу работать только с Евгенией Александровной. После какого-то очередного неудачного турнира я подошла к ней и сказала: «Я очень хочу с вами работать. Возьмите меня». Наверное, я чувствовала, что она ко мне хорошо относится, потому что она меня ставила на разные юниорские соревнования. Она больше обращала внимания на меня. Я получаю огромное удовольствие от совместной работы, что на корте, что вне корта.
— Приходилось ли вам в чём-то подстраиваться под неё или наоборот?
— Да, безусловно. И мне, и ей нужно подстраиваться в каких-то моментах. Иногда мне надо промолчать, потому что тренер всё-таки главный человек в команде. Игрок должен его слушать. У теннисистов есть своё мнение, мы сами уже что-то знаем и понимаем, но, повторюсь, тренер — главный. При этом в каких-то моментах я могу на эмоциях что-то сказать, но она это понимает и не обижается. Наверное, в каждой паре кто-то должен подстраиваться.
— Елена Веснина на днях сказала, что Манюкова для вас — вторая мама. Вы согласны с её сравнением?
— Когда я работала с Ириной Григорьевной, мне все говорили, что она моя вторая мама. Так получилось, что в моей карьере есть только женщины. С мужчинами ни разу не работала. Наверное, я не могу сказать, что сейчас Евгения Александровна — моя вторая мама. Вне корта она является моей подружкой. Я могу с ней чем-то поделиться, спросить совета… Всё-таки я уже большая, поэтому не скажу, что она моя вторая мама (улыбается).
— Есть расхожее мнение, что для теннисистки лучше, чтобы тренером был мужчина. Он и пожёстче, и в спаррингах может сыграть. Как вы считаете?
— Евгения Александровна со мной играет спарринги. Мы с ней играем очень часто. Что касается вашего вопроса о тренерах-мужчинах, то я не знаю, мне не с чем сравнить. Мне не приходилось работать с мужчинами на протяжении карьеры, и сейчас, наверное, мне будет сложно переключиться, потому что мужчины смотрят абсолютно по-другому. Где-то они ведут себя более спокойно, тогда как Евгения Александровна в этих моментах может на меня накричать. Так сложилось, что мне нужны мамы и подружки (улыбается).
— Считается, что по мере взросления теннисистки воображаемый поводок надо удлинять, то есть давать игроку большую свободу. Вы чувствуете такую свободу в отношениях с Манюковой или они особо не меняются?
— Нет, они меняются. Я взрослею, у меня появляется личная жизнь. Нельзя сравнивать то, что было в 18 и почти в 26. Она это понимает. Евгения Александровна — очень мудрая женщина, которая нормально воспринимает моё общение с молодым человеком, например.
— А как было в 18 лет? Допустим, тогда отбой в 22:00 и ни минутой позже, а сейчас можете гулять полночи?
— Вы знаете, возможно, я чересчур правильная. Я ходила за ней и не отходила ни на шаг в сторону. Сейчас у меня появилось своё мнение. Если мы отработали и у нас свободное время, то я могу сказать, что хочу пойти поужинать с подружкой. Например, я с Олей Савчук очень хорошо дружу. И, соответственно, я прошу Евгению Александровну: «Можете вы с Толиком (физиотерапевтом Анатолием Глебовым. – Прим. «Чемпионата») пойти сами»? Она это нормально воспринимает. Возможно, раньше я не могла так сказать, боялась, что обидится, а сейчас немного всё поменялось. Мы очень много времени проводим вместе. И в Москве я часто заезжаю к ней домой. Наверное, это не совсем стандартные отношения между игроком и тренером.
— Может быть, в таких близких отношениях между игроком и тренером есть какая-то опасность, если вдруг будут какие-то разногласия?
— Конфликты бывают, без этого никуда, но, повторюсь, она очень мудрый человек. Она всегда предлагает — поезжай одна на турнир, мы отдохнём немного друг от друга, а через две недели продолжим в обычном режиме. Конечно, бывает, что устаём, поэтому мы так строим график, чтобы мы могли отдыхать друг от друга в течение года.
— Фактически Манюкова выбрала вас, пожертвовав своим ребёнком.
— Ну, она не может тренировать своих детей. У неё была успешная карьера игрока, поэтому, наверное, ей уже не хочется по-новому всё это проходить с детьми. Она знает, как это тяжело. Есть тренеры, которые сами не достигли таких успехов, хотят, чтобы дети их превзошли, а Евгения Александровна смогла реализоваться сама. Наверное, за это дети её вдвойне любят, потому что она на них не давит в теннисе.