В издательстве БОМБОРА вышла книга «Изобретатель кроссовок. История основателя Reebok». Это автобиографичная история Джо Фостера, который в 1958 году основал компанию, ставшую гигантом на рынке спортивной одежды и обуви.
Эта книга не только и бизнесе. Она о настоящей страсти к своему делу, гениальных решениях, удаче и том, что у жизни отличное чувство юмора.
Мы решили поделиться отрывком, рассказывающим об угрозе, которая нависла над компанией в 60-е годы.
_______________
Жизнь была хороша. Мы с братом оба нашли своё место в бизнесе и слаженно работали в команде. Джефф «щёлкал» — вырезал верхи из кусков кожи, Джойс сшивала их, а я обрабатывал, потом крепил к подошве на резиновый раствор, а после прошивал на машине. Дэвид, наш ученик, выступал в роли посыльного и помогал везде, где нужно, в то время как обе Джин отвечали на телефонные звонки и разбирались с документами. Это напоминало настоящее семейное предприятие, в котором, как я предполагал, царил тот же дух, что и в первые дни компании Foster, когда папа и Билл работали на дедушку Джо.
Количество заказов на наши велосипедные и беговые ботинки неуклонно росло, и мы могли бы легко остановиться на таком относительно стабильном укладе — как в случае с папой и Биллом: бизнес потихоньку работает и приносит доход, достаточный для поддержания простого образа жизни. Я думаю, для Джеффа это звучало заманчиво. Он был менее амбициозным и целеустремленным, чем я, а мне было интересно, насколько далеко мы сможем зайти. Я знал, что должен обеспечивать свою семью, но мне нужна была не только зарплата, комфортная жизнь и лёгкий путь.
Я хотел, чтобы мне бросили вызов, жаждал сразиться не только с местными компаниями, но и с мировыми брендами. Я хотел доказать себе, что могу победить.
Хотя я чувствовал, что Reebok пробьётся на зарубежный рынок, я всё ещё понятия не имел, как это сделать. Заказы Билла из Йельского университета были чем-то вроде случайности, и я не знал, как повторить. Я не мог представить себе этот успех, не мог его описать. Я просто чувствовал, что это произойдёт, ощущал, как нарастает предвкушение, волнение.
Я услышал, как открывается почтовое отверстие в двери, за которым последовал шорох конвертов, рассыпавшихся по голым половицам в гостиной. Джин собрала их, снова села на прежнее место и передала мне пачку писем. Я поставил тарелку на подлокотник дивана, промокнул рот салфеткой и открыл первые несколько конвертов. Это была обычная пестрая смесь машинописных квитанций и счетов, плюс пара рукописных писем от клиентов с отзывами или жалобами. Я отдал их обратно Джин.
Открыв пятое письмо, я остановился, перечитал его. Перечитал ещё раз. И тут я побледнел, комната померкла в моих глазах. Всё, что я видел, — это чёрные печатные буквы на белом фоне. Чёрный цвет, который выделялся сильнее всего, складывался в слова «ходатайство о ликвидации компании». Патентное бюро Wilson Gunn & Ellis хотело закрыть нашу компанию, Reebok Sports Limited («Рибок Спортс Лимитед»), вот так запросто.
— В чём дело, дорогой? — Джин заметила панику в моих глазах. Я не мог заставить себя произнести эту фразу. Это были просто слова, напечатанные безымянным секретарём, который совершенно не понимал, какой разрушительный эффект может оказать подобный чернильный узор на чьё-то утро, на чьё-то будущее. Джин положила руку мне на предплечье: «Плохие новости?» Понимая, что её мечты и надежды зависят от моих, я не хотел тревожить её. Я знал, что если она начнёт волноваться, то из-за этого буду волноваться я сам, и этот порочный круг начнёт закручиваться по спирали. Она подняла бы ту тему, которую все старались избегать — о том, что я слишком многое придумывал на ходу, хоть бизнес и растёт понемногу.
И рано или поздно меня разоблачили бы как лжеца, которым я и был, и тогда всё пошло бы прахом. И вот она, эта ложь, с доставкой на дом в обычное утро четверга, чёрным по белому, без шума и фанфар.
Когда я поднялся со стула, мне стало дурно. Джин сверлила меня взглядом:
— Ты ещё не доел яйца.
Я старался не смотреть ей в глаза.
— В чём дело? — Она тоже встала.
— Ничего страшного. Я разберусь. — Я схватил куртку, висевшую за дверью, и поспешил в контору нашего бухгалтера в здании через дорогу. Было всего 8:30 утра. Дверь оказалась заперта. Я не мог вернуться ни на фабрику, ни к Джин. Моё лицо выдало бы серьёзность ситуации. Вместо этого я пошёл в кафе на углу, заказал чашку кофе и снова и снова перечитывал письмо. Наконец сквозь запотевшее окно я заметил, как в кабинете бухгалтера мерцает флуоресцентная лампа.
Питер, наш бухгалтер — человек спокойного нрава — ответил на мой стук лишь через некоторое время. Его глаза выглядели комично, когда он выглянул из-за двери. Испуганное выражение лица усиливалось толстыми очками в круглой оправе.
— Это то, о чём я думаю? — Я сунул ему письмо. Он пробежался взглядом по странице.
— О боже. — Он поднял голову. — Это нехорошо.
Он полностью открыл дверь, чтобы меня впустить, и указал жестом на стул перед своим столом. В него я и плюхнулся.
— Я знаю, что это нехорошо, Питер. Вам было необязательно мне это говорить. Я хочу, чтобы вы сказали мне, как это остановить.
Я тут же пожалел о том, что произнёс это с сарказмом. Питер был приятным человеком, застенчивым, но всегда готовым помочь.
— Вам необходимо нанять человека, который будет действовать от вашего имени, адвоката. Если вы не оспорите это ходатайство, причем в ближайшее время, вам конец. Они закроют Reebok и продадут все ваши активы в счёт оплаты долга.
Я ещё сильнее вжался в кресло. Последнее, что мне было нужно, — это расходы на адвоката, плюсом к долгу за регистрацию бренда. На самом деле не совсем так. Последнее, что мне было нужно, — это чтобы мою компанию закрыли.
— Кого вы порекомендуете… подешевле?
— Вам не нужен адвокат подешевле, вам нужен Дерек Уоллер из Манчестера, — ответил Питер. — Он немало берёт за свои услуги, но он того стоит. Недавно он противостоял нам в сложном деле и добился примирения. Понятия не имею как, но он определённо знает своё дело.
Я побрёл обратно на фабрику, чтобы отвлечься от предстоящей судебной тяжбы и связанных с ней расходов и сосредоточиться на текущих задачах. Но сначала мне надо было договориться о встрече с человеком, который попытается спасти нашу компанию.
Я не был уверен, спит ли этот полный мужчина за столом из красного дерева. Его глаза были наполовину закрыты,
а тяжёлые челюсти оттягивали их уголки вниз. Его рот застыл в неподвижной гримасе, словно стоп-кадр с человеком, который рассасывает нечто горько-сладкое. Я взглянул на ряды сборников по юриспруденции в кожаных переплётах, которые стояли на полках книжных стеллажей высотой от пола до потолка позади него, затем прищурился, пытаясь разглядеть документы, висевшие в рамках на стене справа от меня. Всё это были сертификаты, дипломы и награды Дерека Уоллера, адвоката по интеллектуальной собственности.
— Хорошо, — сказал Дерек, внезапно вернувшись к жизни.
Я снова перевёл взгляд на его лицо. «Всё-таки не спит!» Прошло добрых три минуты, прежде чем он заговорил после того, как я объяснил свое затруднительное положение.
— Я думаю, мистер Фостер, думаю. Нужно многое взвесить.
— И мы победим? — спросил я.
— Я уверен, что мы добьёмся удовлетворительного результата.
— Какого, например?
Но он снова ушёл в себя, молча формулируя ответ. Он казался странным человеком, которого мне было трудно постичь, но я думаю, что это часть его выигрышной стратегии, как у нестандартного шахматиста, непредсказуемого, просчитывающего свои действия на шесть ходов вперёд. Я встал, чтобы проститься, и подождал, пока Дерек поступит так же, но он не шелохнулся, поэтому я тихо ушёл. Только время могло показать, насколько он хорош для Reebok.
