Мельдоний. Как много в этом слове…
Начало весны 2016 года. Уже тогда слово «допинг» пополнило лексикон даже домохозяек, но до нынешних масштабов было, конечно, ещё далеко. Зато про мельдоний знали все. В российском спорте начался массовый психоз после того, как с 1 января 2016 года чиновники ВАДА решили внести этот препарат, известный также как милдронат, в список запрещённых. Первым попался наш велогонщик Эдуард Ворганов, выступавший за команду «Катюша». Потом незавидная участь постигла ещё целый ряд известнейших российских спортсменов – Екатерину Боброву, Павла Кулижникова, Семёна Елистратова, Александра Маркина. Но вот одно имя никак не укладывалось в голове. Мария Шарапова, теннис и мельдоний – в одном предложении эти слова просто не могли существовать. Спортсменка, которая практически всю жизнь тренируется в США, вдруг поймана на препарате, популярном у российских бабушек.
«Я не прошла тест на допинг. Как? Откуда?»
Когда Шарапова объявила, что 7 марта проведёт специальную пресс-конференцию в Лос-Анджелесе, теннисный мир затаился в ожидании. За неимением дополнительной информации люди начали гадать – беременность или завершение карьеры? Многие склонялись ко второму варианту. Мария сама потом признавалась, что той зимой задумывалась о завершении профессиональных выступлений и хотела сначала сыграть на Олимпиаде в Рио за Россию, а потом начать свой последний сезон в WTA. Она даже уже распланировала прощальную вечеринку по этому поводу. Но судьба уготовила Шараповой другое испытание.
Вот как Мария сама описала те события в автобиографии «Неудержимая. Моя жизнь»: «Это письмо было адресовано лично мне. Я открыла его, начала читать, и моё сердце провалилось в пятки. Там говорилось, что образец мочи, которую я сдавала в Мельбурне, был проверен, и была получена положительная реакция. Другими словами, я не прошла тест на допинг. Как? Откуда? Я стала искать название препарата. Что, чёрт возьми, это может быть? Я не принимала ничего нового. Я скопировала название в Гугл и всё поняла. Я знала мельдоний под торговым названием «милдронат». Это простая добавка, в России его отдают вообще без рецепта. Это как детский аспирин в Америке».
«Чувствовала себя обманутой бездарным ITF»
Шарапова понимала, что крупно ошиблась. Она банально не прошла по ссылке, когда получила очередную рассылку от ITF с обновлённым списком запрещённых препаратов. При этом россиянка пеняла и на руководство Международной теннисной федерации, которое пошло на столь серьёзные изменения касательно допинга и сообщили об этом обычной рассылкой. Мария была разбита и не понимала, как такое могло произойти. Последние 10 лет она спокойно принимала мельдоний, и об этом не могли не знать в теннисной федерации.
«Я проявила легкомыслие, но и ITF не обратила внимание сотен игроков на тот факт, что неожиданно запретила препарат, который абсолютно легально принимали миллионы людей. Я чувствовала себя обманутой и загнанной в ловушку таким бездарным предупреждением ITF. Меня могут отстранить на четыре года! Это будет конец карьеры, конец всему. Я не могу отличить марихуану от кокаина. Именно это добавляло горькую иронию во всё, что происходило».
Когда ещё есть силы на шутку
До той знаменитой пресс-конференции о ситуации знали только самые близкие люди Шараповой, так что об утечке информации речи не шло. Она приняла решение сама всё объяснить, справедливо рассчитывая, что так больше шансов быть понятой правильно. Мария пыталась всё рассказать максимально простыми словами, чтобы избежать любых провокаций, и даже находила в себе силы пошутить.
«Многие из вас собрались здесь в ожидании того, что я сообщу о дате своего ухода из тенниса. Но если я когда-нибудь решу сообщить вам об этом, то это случится не в гостинице в центре Лос-Анджелеса с таким ужасным ковром на полу».
«В моей голове поселился червяк, чтобы трахать мой мозг»
Россиянка надеялась, что её поймут. Но американские и канадские журналисты её буквально заклевали. Потом позвонили из «Найк» и сообщили, что полностью разочаровались в Шараповой как в ролевой модели для общества. Всё летело к чертям. Тут-то Мария и поняла, кто и как к ней по-настоящему относится. Но это было потом, а тогда были слёзы и бессонные ночи наедине с матерью, которая не оставляла дочь ни на секунду в те недели. «В моей голове поселился червяк, чтобы трахать мой мозг. Только оказавшись по горло в яме с дерьмом, начинаешь понимать, кто твои настоящие друзья, а кто просто знакомые. Хотят бежать – пусть бегут. Я была в дерьме. В полном дерьме. Мне казалось, что я упала даже ниже плинтуса, и для того, чтобы коснуться дна, мне придётся ещё и вытянуться во весь рост».
Но Шарапова не была бы Шараповой, если бы не справилась даже с такой ситуацией. Она поняла, что просто не может закончить со спортом таким образом, и твёрдо решила бороться за свои права и вернуться в теннис. Первые тренировки после случившегося были невероятно сложными. Ей было тяжело бегать и бить по мячу, потому что она постоянно плакала. Каждое утро она с трудом заставляла себя вылезти из-под одеяла и отправиться на корт. Но в глубине души она знала, что всё переживёт и будет только сильнее.
«Всё это напоминало подставу и ловушку»
Первые слушания по «делу Шараповой» состоялись в Лондоне в июне 2016 году и изначально рассматривались адвокатами Марии как не слишком перспективные. Дело в том, что со стороны обвинителей были лишь члены комиссии, назначенной самой ITF. Адвокаты россиянки сразу призвали её к тому, что потом надо будет обращаться в CAS и уже там искать правду. Да, через весь этот ад Шараповой пришлось бы проходить дважды, и от этой мысли ей хотелось забраться на стену и кричать. Она не понимала, как банальный просчёт мог привести к таким последствиям.
«Моё дело, начатое ITF, рассматривалось той же ITF. Как такие слушания могут быть честными и непредвзятыми? Я была в шоке. Да, я прокололась, но федерация просто ждёт, что сам спортсмен прочешет весь этот список и заметит изменения. Почему не сообщили агентам игроков? В федерации знали, что мельдоний присутствует в моём организме давно. Я сдаю кровь и мочу много лет. Почему же не предупредить меня, что происходит? Всё это напоминало подставу и ловушку».
Жить надо было здесь и сейчас
Слушания в CAS давали гораздо больше пищи для оптимизма, даже несмотря на то что рейтинг Шараповой падал с каждой неделей. А ещё она пропустила Олимпиаду в Рио, на которой мечтала выиграть золото для России. Но всё это уже прошло, а жить надо было здесь и сейчас. На вторых слушаниях Мария говорила около трёх часов.
«Когда всё закончилось, у меня были смешанные чувства. Поэтому я старалась не рассчитывать на многое. Наоборот, мне хотелось ощутить себя в полном дерьме, чтобы попытаться спровоцировать обратную реакцию комиссии. Я иногда поступаю таким образом перед важными играми».
«Я возвращаюсь!»
4 октября 2016 года. Именно тогда должны были вынести окончательный вердикт. Шарапова признавалась, что «как хищница следила за этой датой». За ночь до дня Х она не могла уснуть, бегала в туалет, вертелась на кровати и смотрела в потолок, пытаясь заставить время идти быстрее. Она даже не смогла сразу прочитать письмо с решением – настолько сильно нервничала в тот момент. Помог намёк адвоката, который дал понять, что там есть положительные моменты. И действительно – срок дисквалификации сократили на 9 месяцев.
«Прочитав это, я закричала. Мой отец находился в Беларуси у своей матери, но моя мама была внизу.
– Я возвращаюсь! – закричала я ей. – Я буду опять играть в теннис.
Я возвращаюсь!
Я позвонила бабушке. Потом отцу. Меня переполняли радость и облегчение. Решение было не идеальным – но такого и не бывает. Но с моих плеч свалился колоссальный груз».
Она вернулась!
До возвращения оставалось не так много времени. С этой мыслью россиянка начала тренироваться с удвоенной энергией. И она вернулась! 26 апреля 2017 года Шарапова ступила на центральный корт турнира в Штутгарте и добралась там в итоге до полуфинала. А уже в октябре выиграла свой первый титул после дисквалификации (в Тяньцзине). Да, в целом пока не всё складывается гладко, но почему-то есть ощущение, что наша Мария ещё всем покажет и докажет недоброжелателям, что по-прежнему является теннисисткой топ-уровня. Ну а как по-другому?
«До этих событий я думала, что мне пора заканчивать. О том, как это произойдёт. О том, как будет выглядеть мой прощальный поклон. Сейчас я думаю только о том, как продолжать играть. Столько, сколько смогу. Изо всех сил. Пока не уберут сетку на корте. Пока не сожгут мои ракетки. Пока они не попытаются удержать меня. И я хотела бы посмотреть, как у них это получится».
