Недавно прочитал в местной спортивной газете интервью с одним из бывших
баскетболистов ленинградского “Спартака”. На вопрос – ходит ли он сегодня на
баскетбол, болеет ли, он чуть ли не дословно произнёс вслух мои мысли: “Разве
можно за этот “Спартак” болеть? Его можно смотреть… — смотреть на хорошую игру,
на хороших игроков. Даже хочется смотреть. Но болеть – это совсем другое. За нас
болели, а нынче – смотрят… Разница тут существенная…”
Вот и я в последнее время всё чаще ловлю себя на чувстве некоего “пофигизма” по
отношению к любимой и родной некогда команде. Нет, не то что вообще безразлично,
но всё же… Да и в самом деле, если подумать – что связывает меня с этой
командой? Традиция, привычка, воспоминания юности? Да, конечно. Но это не с
“этой”, это – с “той” командой, “командой молодости нашей”. А вот с этой,
сегодняшней? И что связывает “эту” команду с “той”?
На каких весах взвесить приобретения и потери нашего спорта с наступлением эры
профессионалов? Контрактная система, с одной стороны, устранила тот правовой
беспредел, который был свойственен нашему любительскому спорту. Игрока теперь
нельзя, скажем, просто призвать в армию с “прохождением службы” в ЦСКА. С другой
стороны, исчезло нечто неосязаемое, нематериальное, но очень важное, что как раз
и давало право болельщикам считать свою команду родной. Ведь болеть можно лишь
за команду, которая не только своя, но и родная. А разве могут быть родными
игроки, приехавшие в команду работать и заключившие контракты на определённый
срок?.. “Команда молодости нашей” – это ведь не только об игроках, это и о
болельщиках.
Впрочем, “легионеры” были и раньше, то что приезжали они не из других стран, а
из других городов и команд нашей страны, принципиально ничего не меняет. Но
сегодня ведь и доморощенные футболисты рассматривают свою команду лишь как
своего рода транзитный пункт на пути в Европу. Во всяком случае те, кто могут на
это рассчитывать по своим игровым данным. В этом бесконечном “броуновском
движении” игроков по разным странам и командам, есть, конечно, веяние времени.
Безусловно, это – составная часть того взаимопроникновения культур, сближения
разных народов, которые сегодня диктуются жизнью во всей Европе. И футболист,
поигравший и поколесивший за свою карьеру по разным странам, становится в конце
концов, полиглотом и “человеком мира”, если конечно, потребности его кругозора и
любознательность не сосредотачивались исключительно на суммах заключаемых
контрактов. И всё-таки, это веяние времени было связано и с потерями для нашего
футбола.
Одна из таких потерь – игроки, сыгравшие сотни матчей за свои команды, ставшие
для них просто знаковыми фигурами и кумирами у болельщиков. А ведь такие игроки
были практически, в каждой команде, становясь предметом болельщицких легенд и
вехами в истории клуба. Сегодня их впору заносить в красную книгу. Единичные
представители этого вида доживают свои игроцкие дни. С их уходом отечественный
футбол безусловно, теряет частицу своей самобытности…
Если в знаменитой британской энциклопедии – “Британике” — есть понятие
“болельщик”, из него следовало бы выделить статью “русский болельщик” точно так
же, как из понятия “интеллигенция” в ней выделена отдельная статья “русская
интеллигенция”. Ибо любительский футбол, которого в Англии практически не было –
первый профессиональный клуб официально там был создан в 1885 году, а
неофициально они были всегда – вместе с рядом уродливых и ханжеских явлений, в
то же время оставил в нашем футболе и уникальный тип болельщика. Что же это за
“тип”?
В “любительские” времена игроков с клубом официально не связывало ничего.
Никаких трудовых договоров или контрактов в любительском спорте быть,
естественно, не могло – и не было. Так что формально, если игрок хотел перейти
из одного клуба в другой, он мог собрать вещи, сесть в поезд и уехать в тот же
день. Попрощаться или нет с бывшими одноклубниками, зависело только от его
воспитания. Кстати, очень часто переходы именно так и осуществлялись.
Разумеется, существовала Федерация футбола СССР и у неё существовали различные
правила, в том числе, и правила переходов игроков, которые она, кстати, сама
нарушала постоянно, но всё это держалось исключительно на административной
власти – юридически игроки не были связаны ничем.
А посему, “тот” болельщик считал всех игроков любимой команды своей
собственностью. Не в материальном, естественно, смысле, а примерно в том же, в
каком родители считают собственностью своих детей. Естественно, поэтому, что и
его чувства к игрокам были сродни родительским, а поскольку “связь” была
односторонней, можно было тешить себя иллюзией взаимности.
Именно поэтому уход кого-то из “детей” из “родительского” дома воспринимался
столь болезненно – не только из-за того, что ослаблял команду. Любящее сердце не
может смириться с изменой. И когда такой “блудный сын” приезжал в город играть
уже в составе другой команды, трибуны гневно скандировали: “Позор”! Однажды я
был свидетелем, как такому игроку устроили настоящую обструкцию, сопровождая
отчаянным свистом каждое его касание мяча. Во втором тайме он на поле уже не
вышел… Вот этот-то “тип” болельщика – вторая потеря, связанная с пришедшей в наш
футбол эрой товарно-денежных отношений.
В клубных музеях запечатлена история команд. Но кубки, флаги, фотографии игроков
разных поколений – это лишь материальная часть её. А у истории есть и
нематериальная составляющая. Можно назвать это “духом”, “традицией” – как
угодно. Что, например, позволяет людям разных национальностей считать себя одним
народом? Язык? Да, но не только. Большинство легионеров, кстати, русским языком
овладевают очень быстро. А вот почувствовать себя частью истории клуба – думаю,
они не ставят перед собой такие задачи. Иначе не было бы в их послужном списке
столько названий команд разных стран…
Легионеры стали появляться в массовом порядке во всех европейских командах с
конца 80-х – начала 90-х годов, когда резко возросла “интенсивность” футбола –
скорости, количество матчей за сезон, тренировочные нагрузки. Обходиться
собственными резервами стало трудно даже тем клубам, где эти резервы традиционно
готовились на очень высоком уровне. С другой стороны, этому способствовала и
значительно выросшая в это же время коммерциализация футбола, увеличение
бюджетов ведущих клубов. Так что, явление это было в общем, продиктовано жизнью,
вернее – стремительными темпами её изменения. Тем же самым обусловлено оно и в
нашем футболе. И я вовсе не против приглашения игроков-иностранцев, а лишь за
более “аккуратное”, выборочное их приглашение, чему и должен способствовать
лимит на легионеров. Некоторые из них, кстати, играют за свои клубы уже много
лет, стали в них старожилами и без них эти клубы уже трудно представить. Было
бы, наверное, справедливо, чтобы и лимит на них не распространялся. Однако,
подавляющее большинство составляют всё-таки, другие. Те, о которых шла речь в
предыдущем абзаце.
История отечественного футбола и история клубов “пишется” причастными к ней
людьми. Как игроками, так и болельщиками. Ибо, как театра не бывает без
зрителей, так и футбола не может быть без болельщиков. Наш футбол потерял лучших
представителей как одних, так и других. С кем же он останется? И на каких языках
будет писаться его дальнейшая история?..