Высотный дом, где поселился в Москве Даниэль Карвалью, напичкан
видеокамерами, охраной и зеркалами. А лифт обит картоном. Издержки новостройки.
В квартире огромные пространства без ковров, дорогая мебель, эркерные окна с
видом на Москву индустриальную. На кожаном диване развалился бразилец. Спиной
человек сидит, а ясно, что бразилец. Поднимается, улыбается, жмет руку. Это не
Карвалью. Юноша что-то быстро тараторит по-португальски переводчику ЦСКА
Максиму.
— Даниэль принимает душ.
Это слышно. Бурно гудит вода. Дверь открывается, выходит бразилец. Уже в
возрасте. Улыбается, жмет руку. Не Карвалью:
— Даниэль переодевается. Выпить хотите?
Я попросил чаю.
— Не держим, — улыбнулся хозяин, как оказалось, отчим Даниэля. — Бразилия — это
кофе! Кофейная страна!
На столике ценой эдак тысячи в полторы «зеленых» появляется баночка растворимого
кофе и грязно-серая, рваная пачка советского «рафинада». Часть стола прикрывает
изрезанный и запылившийся чек на 10 тысяч евро «лучшему игроку финала Кубка
УЕФА». Чек бутафорский, для награждения, деньги, видимо, выдают по другому. На
нем бутылка «Армейского шампанского», на полочке между парой книг — водка
«ЦСКА». Странный народ эти бразильцыѕ
Наконец с полотенцем и ноутбуком в руках из недр бесконечной квартиры появляется
сам Карвалью. Улыбается, само собой, руку жмет. Врубает компьютер, переключает
телевизор на футбол, косится на переводчика, мол, чего не начинаем.
— Все интервью с бразильскими футболистами начинаются с рассказа о бедной семье,
о футболе — как шансе — и так далее.
— У меня точно такая же история. Мой отец играл в футбол, и мы с братом с самого
детства ходили с ним на стадион. Стал футболистом.
— У вас большая семья?
— Ну-ну. Э-э-э-э. — Карвалью очень странно хрипит и пытается басить. — Не очень
по нашим меркам. Но зато много друзей.
— Где вы родились?
— В Пилотасе. Многие мои земляки очень известны в футбольном мире. Эмирсон,
Тафарел, очень многие.
— Переезд в Москву стал для вас путешествием на луну?
Карвалью протяжно заурчал: у-у-у-у. Что-то эмоционально рассказал Максиму.
Ответ, естественно, политкорректный:
— Нет, такого ощущения не было.
После серии наводящих вопросом добиваюсь правды:
— Ну да, было страшно. Я же телевизор смотрю и все ваши проблемы знаю —
терроризм, бандиты. Но в ЦСКА мне пообещали, что меня и моих близких все это не
коснется, что условия будут хорошие. Так и вышло. Живу и не жалуюсь.
— Как вам в большом городе, где почти никто не говорит по-португальски?
— На самом деле я очень домашний человек. Очень редко выхожу на улицу. И там
меня действительно никто не понимает. Говорить не с кем, это самое сложное для
меня до сих пор.
— Некоторые легионеры уехали из России после того, как просто не сумели
сделать заказ в ресторане.
— Ха! Я так не сделаю. Я не могу из-за пустяка все бросить и уехать. Не такой
человек. И потом — в ресторане я смогу объясниться в любом городе мира. Не
проблема.
— По Москве вы передвигаетесь на авто. С нашими гаишниками отношения как
складываются?
— А я с ними и не общаюсь. Когда меня останавливают, отдаю все документы, права
и удостоверение игрока ЦСКА. Говорить ничего не надо. Штрафовали меня только два
раза — за незначительное превышение скорости. Я никогда не гоняю особо.
— Зато у нас любят лишний раз проверить документы у людей с южной внешностью.
Карвалью замычал и что-то быстро переспросил Максима. Тот объяснил.
— А! За внешность меня никогда не штрафовали.
— В чем главное отличие Бразилии от России?
— Терроризм. У вас его слишком много. У нас почти нет.
— Господи, да вас-то это едва ли коснулось.
— Нет-нет! Ни я, ни мои близкие этого и не видели. Но я же постоянно слежу за
новостями.
— В мире есть стереотип, что Россия — это скучная страна со скучными людьми.
— Конечно, если сравнивать с бразильским народом, то русские значительно более
закрытые люди. И если ты идешь по улице — впечатления не самые лучшие. Все
мрачные такие, скучные. Но начинаешь общаться с кем-то одним — совсем другое
дело. Понимаешь, что человек симпатичный, веселый, с ним здорово!
— Ну, трудно общаться без знания языка. Как у вас с русским?
— Я каждый день узнаю новые слова, — помрачнел Карвалью. — Учу их не специально,
просто узнаю по ходу жизни. Но самостоятельно говорить не получается. Мне легче,
когда рядом Максим.
— В команде вы как разговариваете?
— Нормально. — Карвалью разводит руками, мол, вот еще беда. — Когда надо, нужные
слова сами находятся. Используем смесь из русских, английских и португальских
слов. На общие темы вполне можем поговорить.
— А Газзаев? Его эмоциональность — часть тренерского кредо. До вас, наверное,
через переводчика и десятой части его энергии не доходит.
— Это так, но любое изменение его настроения видно и по интонации, и по внешнему
виду, и по тому, как он говорит. Плюс перевод. Я думаю, что получаю полную
картину. Но на самом деле по лицу Газзаева все и без слов понятно.
— Бразильская спортивная диаспора в Москве уже сложилась?
— Да, я со всеми бразильцами тут в хороших отношениях. Но больше всего я общаюсь
с ребятами из мини-футбольного «Спартака».
— Любимые места появились в Москве?
— Есть тут отличная бразильская шашлычная. Там готовят наши национальные
бразильские колбаски. Маленькие такие, но очень вкусные. И еще боулинги люблю.
— Существует стереотип, что все бразильцы очень недисциплинированны. Вот
Вагнер на две недели загулял.
— Это может касаться игрока из любой страны, — явно обиделся Даниэль. — Все
зависит от человека. Надо знать свои обязанности и четко их выполнять. А
Вагнер… Он взрослый человек и сам отвечает за свои поступки. У нас отличные
отношения. Но лезть в его жизнь не хочу. Мы поговорили, все обсудили. Но не
больше того.
— А вы до чего «дорвались» в Бразилии?
— До еды. Дома я всегда наслаждаюсь кухней. В Бразилии готовят куда лучше, чем
во всем остальном мире. И это несмотря на то, что на базе ЦСКА кормят
замечательно. Но все равно это не Бразилия. У нас есть особенные приправы. А
главное блюдо — это мясо. Его все любят, и с него все начинается.
— Бразильская публика отличается от здешней?
— Это да. У нас по-разному относятся к ошибкам футболистов. Если ты
промахиваешься по воротам, в Бразилии тебя освистывают, кем бы ты ни был. Какие
слова тут можно услышать! А в России болельщики начинают скандировать твою
фамилию. Во всяком случае, мою. Это забавно.
— С министром обороны общались?
— Он входит в раздевалку, благодарит, хвалит. И я слушаю, как и все. Ничего
больше.
— Кто вам рассказал, что ЦСКА — армейский клуб?
— Я узнал об этом еще в Бразилии. Но на мне никак эта информация не отразилась.
Меня это не зацепило.
— Легенды мадридского «Реала», куда вас, по слухам, сватают, интереснее?
— Ну-у-у. Я слышал эту информацию. Но это все слухи. Я хочу до конца отыграть в
ЦСКА свой контракт (еще два с половиной года. — Авт.). Уходить никуда не
собираюсь. Впрочем, если возникнет интересный вариант и для меня, и для команды,
можно будет подумать.
— У вас есть клуб-мечта?
— Нет. А вот о стране я мечтаю. Мне очень нравится Испания. И еще Италия. И в
Англии было бы интересно.
— Считается, что бразильцы, играющие в России, автоматически перекрывают себе
шанс попасть в сборную.
— Да, это так, и я был к этому готов. Когда я ехал сюда, то понимал — сборная
для меня откладывается. Я туда не попаду. Но с финансовой стороны предложение
ЦСКА было очень хорошим, и я решил для себя, что сейчас для меня это важнее.
Надо обеспечить себя и свою семью.
— То, что к деньгам прибавилась и большая победа — Кубок УЕФА, стало приятной
неожиданностью?
— Нет. Я рассчитывал на эту победу. Всегда верил в нашу команду и никогда в
победе не сомневался. Честно. У нас собраны игроки очень высокого класса. А в
Бразилии все рождаются побеждать. В любом турнире мы принимаем участие только с
одной целью и даже мысли о поражении не допускаем. Не знаю, передался ли наш
настрой команде, но мы так чувствовали.
— Тяжело вести холостяцкий образ жизни? Чувствуется отсутствие женской руки?
— На днях должна приехать девушка Вагнера, через месяц приедет моя девушка.
Осталось недолго ждать, будет легче. Они будут всегда с нами, и проблем не
будет.
— Москва — большой город, полный соблазнов. Девушки, рестораны, ночные клубы.
Трудно себя держать в руках?
— У меня хорошая голова, и я по жизни пытаюсь вести себя правильно. Никогда не
теряю над собой контроля. Меня трудно сбить с пути, пленить, соблазнить. Я не
сижу дома постоянно, но не срываюсь.
— Вы религиозный человек?
— Я католик и человек верующий, но не могу сказать, что очень уж серьезно
выполняю все обряды и вообще много об этом думаю.
— Католическую церковь в Москве уже посещали?
— Нет, зато был в вашей греческой церкви. Нас туда водили всей командой. Но во
время благословения, обрядов я старался спрятаться, уйти. Это же не моя вера, не
моя религия. Но не пойти в церковь я не мог. Это же распорядок клуба, а значит,
я должен по нему жить.