Его пикировки с Анатолием Бышовцем и заявление о том, что он желает возглавить «Локомотив», вкупе с заявлениями о том, что футбольную карьеру он не закончил, продолжают приковывать внимание к «Боссу».
Сергей Овчинников рассказал корреспонденту газеты «Новые известия» Александру Кочеткову о своих отношениях с Бышовцом и Сёминым, отношению к «Локомотиву» и «Динамо», желанию возглавить железнодорожников и о том, что никому не говорил о том, что повесил бутсы на гвоздь.
Я готов играть хоть в первой лиге. И даже не первым номером. Могу просто подсказывать молодым вратарям. Быть дядькой-наставником.
О том, окончательно ли повесил бутсы на гвоздь:
«А я никому не говорил, что заканчиваю карьеру! Сейчас я на диете. Форму поддерживаю. Может, и вернусь на поляну. В следующем сезоне. Главное, чтобы нашлись люди, которые хотят пригласить вратаря Овчинникова. А я готов играть хоть в первой лиге. И даже не первым номером. Могу просто подсказывать молодым вратарям. Быть дядькой-наставником. Так что не пишите, что Босс ушел из футбола».
О том, как часто бывает в Баковке, на базе «Локомотива»:
«Каждый день, наверное. Просто дом у меня в Баковке. Рядом с базой. А вот на самой базе не бываю. Не ждут меня там. Не приглашают. А я не напрашиваюсь. Хотя по вечерам гуляю в окрестностях базы с собакой. Может быть, ностальгия».
О том, что отношения с наставником «Локомотива» Анатолием Бышовцом не сложились:
«Да нет у нас с ним этих отношений. Нет, и все. Последний раз в декабре общались. Путаю. В январе. Не получилось у нас диалога».
О том, какой контакт с Юрием Сёминым:
«Он очень занятой человек. Но двери моего дома всегда для него открыты. Он об этом знает. Тем более что он тоже живет в Баковке».
О слухах о том, что не возражал бы стать тренером «Локомотива»:
«А что? Почему нет? Считаю, что „Локо“ должен тренировать свой человек, который много сил отдал команде. Поиграл за нее. Вот пришел в „Спартак“ Станислав Черчесов, и команда побеждает. Еще один пример – Андрей Кобелев в „Динамо“, которое идет в первой тройке. К тому же я всю жизнь в футболе. Да, пока нет лицензии. Но это дело наживное».
О своём отношении к тому, что из «Локомотива» ушли в этом году Дмитрий Лоськов, Вадим Евсеев, Марат Измайлов:
«Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Только не факт, что в лучшую сторону. Я не главный тренер „Локомотива“, а всего лишь сотрудник клуба. Этот вопрос – к Бышовцу».
О получении диплома спортивного менеджера:
«Мне хотелось бы остаться в большом спорте. Даже если не удастся вернуться в футбол в качестве действующего вратаря. Диплом никогда не помешает. Но пока меня все еще тянет на поле».
О том, что часто появляется на телевидении:
«Друзья приглашают. А я по возможности стараюсь не отказывать. Недавно предлагали сняться в „Камеди клаб“. Я даже не знаю, что это за передача. Говорят, там весело. Мне нравятся хорошие шутки. Но из-за занятости пришлось отказать. Если еще пригласят, с радостью откликнусь на предложение».
О том, любит ли эпатировать публику:
«Ну да. Я эпатажный человек. Но не осознанно эпатажный, а на каком-то подсознательном уровне. Вообще в нашей стране все, кто говорит, что думает, считаются эпатажными. А те, кто говорит, как надо, – разумными, основательными людьми».
О том, ему ли принадлежат слова: «Больше всего на свете я не люблю хлебные крошки на столе и московский „Спартак“:
»Да! Я сам придумал эту фразу! Здорово было сказано. Все действительно запомнили. Я ведь воспитывался в динамовской футбольной школе. А «Спартак» для нас был словно красной тряпкой для быка. Не любил я «Спартак». Хочу подчеркнуть: у меня были хорошие отношения со спартаковскими игроками. И болельщиков «Спартака» я уважаю. Но для меня обыграть «Спартак» всегда было делом чести. А хлебные крошки на столе… Тоже не люблю. Вот так".
О том, критических стрелах в адрес «Динамо»:
«Большую часть очков „Динамо“ набирало за счет везения. А на Андрея Кобелева у меня обиды нет. Да и не он, наверное, принимал решение убрать меня из команды. Динамовскому клубу я очень многим обязан. Глупо обижаться на коллектив, где из меня сделали футболиста. Просто говорю свое мнение о нынешней игре „Динамо“. Кому-то, понимаю, может не понравиться».
О приглашении в программу «Школа злословия»:
«Просто прислали запрос в „Локомотив“. В клубе решили, что я смогу нормально пообщаться с Татьяной Толстой и Авдотьей Смирновой. Кстати, я не готовился специально к беседе. Да и они меня вовсе не собирались „утопить“. Наоборот, им было интересно. После передачи Толстая долго расспрашивала меня про футбол. Было интересно с ней общаться. Надеюсь, ей со мной тоже было не скучно».
О том, как очутился на «Званом обеде»:
«Друзья пригласили. А я вообще люблю готовить. Особенно мясные блюда. В передаче участвовали политик Василий Шандыбин, певица Слава. Я поджарил свиные ребрышки и выиграл».
О том, что не любит готовить суп:
«Долго это. Утомительно для меня. Да и зачем нам с женой варить целую кастрюлю? Всегда можно в ресторан сходить».
Мужчина не обязательно должен уметь приготавливать пищу. Просто мужик по-хорошему должен уметь делать все. А что я не умею? Плаваю плохо.
О том, что ещё обязан уметь делать настоящий мужчина, кроме умения готовить:
«Ну, я немного утрировал. Мужчина не обязательно должен уметь приготавливать пищу. Просто мужик по-хорошему должен уметь делать все. А что я не умею? Плаваю плохо. На коньках вообще не умею кататься. В прошлом году фигурист Илья Авербух предлагал мне принять участие в проекте „Танцы на льду“. Но я ему объяснил, что не умею кататься. Если бы я даже год тренировался, то меня все равно бы не показали по телевидению. Жуткое было бы зрелище».
О том, как снимался в видеоклипе группы «Рефлекс»:
«Димка Булыкин позвонил. Приезжай, говорит. Вратарь нужен. Ну, я еще Заура Хапова захватил, и мы поехали. Но мы только для массовки были. Самым гламурным персонажем был Дима. Я, кстати, за съемки ни копейки не получил».
О словах Булыкина о том, что за рекламу получает хорошие гонорары:
«Димка такой человек, что… Когда слушаете его рассказы, то делите все пополам. Хотя, возможно, он на этом и зарабатывает».
О наличии строительного бизнеса:
«В Риге. У моей супруги Инги латвийское гражданство. Я вкладываю деньги, жена занимается оперативным руководством».
О том, за кем последнее слово:
«За мной, конечно. Правда, в компании есть аналитический отдел. Поэтому до конфликтов или недопонимания у нас с женой не доходит».
О том, как отнёсся к предложению супруги перед чемпионатом Европы – 2004 года жёнам наших футболистов сняться для одного журнала в стиле «ню»:
«Во-первых, это была не совсем ее идея. Во-вторых, она прикрывала интимные места моим большим портретом. В-третьих, я не могу запретить своей супруге фотографироваться в стиле „ню“. И главное – получилась хорошая съемка. Другое дело, что раздавались голоса: зачем, мол, это было нужно? Но этих людей и никто не спрашивал. Фотографии потом попали на страницы западных журналов».
О том, что для него значат деньги:
«Как-то так получалось, что я в них никогда не нуждался. Спокойно отношусь к деньгам. Моя мама работала начальником в так называемом „почтовом ящике“. Отец был одним из лучших автослесарей в Советском Союзе. Ремонтировал машины Аллы Пугачевой, других знаменитостей. Зашибал по тем временам большие деньги. В общем, я благодарен своим родителям за счастливое детство. А потом и я стал зарабатывать неплохо».
О том, что бабушка работала в бухгалтерии «Динамо»:
«Да. Она мне и сказала: „Каким видом спорта хочешь заниматься? Выбирай!“ Я выбрал футбол».
О том, что встал в «рамку», имея не вратарскую фигуру:
«Правда. Только она и сейчас не вратарская. И что? Сказал уже – сижу на диете».
О том, что все вратари немного мазохисты:
«Давно я это говорил. Так оно и есть. Падать ведь больно. Особенно неприятно в грязь или на „лысом“ газоне».
О том, какой матч был самым экстремальным в карьере:
«Год не помню. Помню, что „Уралмаш“ из Екатеринбурга вылетал в первую лигу. Конец сезона, все уже ясно. Ребят из Свердловска было уже не спасти, да и „Локомотиву“ выше не подняться. А на дворе, как сейчас помню, минус 24 градуса. Какой там футбол! Жуть! Как судья разрешил игру – до сих пор загадка. В первый и последний раз в жизни мне было реально все равно, как сыграет команда. И соперники, судя по взглядам, думали, как побыстрее оказаться в раздевалке, выпить горячего чая и принять душ. Но как-то отыграли девяносто минут. А на поле лед был. Если говорить образно, можно было смело выпускать Николая Дуракова, или Валерия Маслова с Сергеем Ломановым.
О том, что „Динамо“ проиграло 9:3 и Шунин перед вызовом в сборную пропустил восемь голов:
»Я в свое время пропустил шесть мячей. По иронии судьбы – от «Динамо». Это был удар, но я с ним справился".
О том, что Акинфеев заявил, что семь голов никогда не пропустит:
«Я тоже. Если не вернусь в футбол (улыбается). Но на самом деле всякое бывает. Впрочем, Акинфеев на сегодняшний день – вратарь номер один в стране».
В свое время пропустил шесть мячей. По иронии судьбы – от «Динамо». Это был удар, но я с ним справился.
О том, не жалеет ли о случившемся на Восточной улице, когда в своём последнем матче получил красную карточку за агрессивные действия в адрес судьи:
«Да все здорово было! Так и нужно! Да, если бы в команде было бы еще десять таких же неравнодушных игроков!.. Нет, о своем поступке не жалею. Что произошло? Мяч не ушел на угловой. Я это видел. Но боковой судья указал на угловой флажок. Я как капитан команды обратил внимание на этот факт. Тут ко мне подбежал главный судья Игорь Захаров, которой вообще не видел эпизода, и показал желтую карточку. Она стала четвертой, и следующий матч я автоматически пропускал. Вот я и „завелся“. Считаю, что Захаров должен был знать, что это четвертый „горчичник“. Словом, меня понесло, и было то, что было».
О том, что после игры едва не накинулся на журналиста:
«Не совсем так. Он меня спросил: „Почему сорвали капитанскую повязку?“ А я ее не срывал. Просто все как-то неудачно получилось в конце, когда я уходил с поля на взводе. Я не хотел отвечать на этот вопрос, но журналист задал его во второй раз. Тогда я предложил ему замолчать. А он раздул из этого инцидента настоящую шумиху. Хотел сделать себе имя. Пусть он бы написал о моем поведении на поле. Но потом… В общем, эту историю не хочется вспоминать».
О том, жалеет ли об этом поступке:
«Я вообще ни о чем не жалею. В моей жизни, наверное, были ошибки, но грандиозных промахов не было. Не могу припомнить».
О том, как появилось прозвище «Босс»:
«Еще в детстве товарищ по команде назвал, вот и прилипло, приклеилось. Ничего обидного в нем нет».
О том, как называют сейчас:
«Чаще Сергеем Ивановичем, Боссом – только старые знакомые. Но я не возражаю, когда зовут просто Сергеем. Но чтобы только без панибратства. Никто же не называет Юрия Семина, Сёмой, или Сэмом. Вот и я привыкаю к имени и отчеству».