– Артур, какой подход вы исповедовали после механических проблем в первые дни ралли?
– Мне гнаться особого смысла не было. Из-за поломок в первые два дня у меня пенализация 180 часов. Поэтому незачем лезть из кожи вон. Я старался не рисковать, старался отрабатывать вождение, разные приёмы. Вот в таком режиме и шли –
Наверное, красивая картина, когда четыре машины в линейку тянут одну. Невозможно было всем подъехать, так что вытягивали паровозиком.
в своём темпе.
– Вы приехали на подиум с разбитым лобовым стеклом. Что произошло?
– После первой контрольной точки было узкое место, где было много деревьев, а мы ехали очень быстро. Видимо, кто-то зацепил дерево, и оно свалилось. Из-за поворота дерево выскочило просто молниеносно, и удар пришёлся в стекло. Стало плохо видно, из-за чего пришлось сбросить темп. Но мы вставили специальные вставки для того, чтобы стекло не провалилось в салон и мы не ехали совсем открытыми. Но всё нормально, всё бывает.
– Вы ведь много времени потратили, помогая Эдуарду Николаеву? Как выглядел этот процесс?
– Около Николаева мы стояли где-то 38 минут, но сколько нужно, столько нужно: всё время наше. Нам уже терять было нечего. Да и невозможно проехать мимо! Сделали то, что должны были. Одни мы не смогли, дождались ещё машин, и вот таким паровозом вытянули его из болота. Как в сказке: тяжело из болота тащить бегемота. Мы все эту сказку вспомнили. Вчетвером выдёргивали, как репку! Наверное, красивая картина, когда четыре машины в линейку тянут одну. Невозможно было всем подъехать, так что вытягивали паровозиком.
– У них с Лопрайсом похожие ситуации были?
– Да, но Лопрайс помощи не попросил, хотя мы остановились, посмотрели на него. Но он даже не взглянул на нас: занимался сам машиной. Мы бы, конечно, помогли ему, если бы он сказал: «Ребята, давай дёргать». У нас-то времени достаточно. А что касается Николаева, дело понятное: наш парень лежит на боку, очень глубоко. По-любому нужно
выручать.
– Какой спецучасток вам понравился больше всего?
– Я люблю длинные, марафонские, сложные спецучастки: чем они длиннее, тем мне интереснее. Думаю, на них у нас преимущество. Ну и я люблю пески. Все пески, которые тут были, мы собрали. Конечно, это не те пески, которые будут на «Дакаре».
– Наверняка жалели по поводу того, что сокращалась длина этапов?
– Да. «Шёлковый путь» – единственная и последняя серьёзная тренировка перед «Дакаром». Хорошо, что он вообще есть: тут можно испробовать себя и машину, утрясти экипаж – именно в дакаровском режиме. А если бы не было «Шёлкового пути», то негде было бы себя проверить. Так что на счету не то что каждый день, а каждый день и каждый километр!
Хочется максимально использовать возможность для подготовки. Отменённые километры только настроение портят (улыбается). Мы же готовились к полной дистанции, хотим всё промчать, потому что важен каждый километр. Ну, понятно, что есть обстоятельства – мы всё понимаем. Но я, конечно, хотел бы, чтобы спецучастки не отменялись, а добавлялись. Это как музыкант: дай ему возможность, так он и будет играть, не останавливаясь. Так и наши ребята: все хотят ездить. А когда говорят, что хватит на сегодня, то это как серпом по горлу! Как это – хватит? Всё только начинается.
Но понятно, что организаторы правильно сокращали длину этапов. А то можно запустить участников – а потом два дня их выковыривать из грязи. Это ведь тоже не гонка будет. Так что всё в порядке.
– Довольны своей работой по ходу тех трёх дней, когда не было проблем с грузовиком?
– Да, остальные этапы мы проехали хорошо, качественно. Были в первых рядах. Но при этом ехали медленнее Лопрайса и ведущих камазовцам: для нас не было смысла рисковать.
– С «КАМАЗом» наверняка уже подробно обсуждали технические проблемы первых дней? Вроде ведь нетипичные поломки случились.
– Специалисты разбираются, но ведь у железа не спросишь, почему оно сломалось! И не накажешь железку. Можно только заменить. Остаётся только догадываться о причинах, но силами специалистов дефекты выявляются. Железо не выдерживает нагрузок – вот и всё. Здесь каждый обречён на неудачу: поломка может случиться с кем угодно. Узел может выйти из строя в самый неподходящий момент. Бывает, ничего страшного. Жизнь продолжается. Мы готовы восстанавливать машину и снова её ломать, чтобы знать, где у неё слабые места, и быть сильнее в следующий раз.
– А были какие-то предпосылки перед поломками? Или всё резко происходило?
– Когда в первый день заклинило бортовой редуктор, то да, мы почувствовали его: был скрежет, такая рваная «дрань» начала периодически появляться под машиной. Такой же звук, когда брызговик или крыло задевает колесо. Но где мы могли зацепиться, чтобы нам загнуло крыло или подкрыльник?
Жизнь продолжается. Мы готовы восстанавливать машину и снова её ломать, чтобы знать, где у неё слабые места, и быть сильнее в следующий раз.
Вроде ехали в порядке, ничего не «собирали». Ну, подумали, что это ветка где-то воткнулась и за колесо иногда задевает. Шум был небольшим, иногда прослеживался. И ровно через 50 километров после первого звука машина просто вкопалась в землю левой стороной.
А во второй день… Такой поломки никогда не было ни у кого из «КАМАЗ-мастера»: главный вал на коробке передач просто лопнул пополам. Причём без нагрузки, в нормальном режиме. Есть даже видео, что это происходило на ровном месте: в подъёмчик пошли, и машина встала. Уже на бивуаке поставили диагноз, разобрав коробку: вал пополам.
– Но всё равно в плане опыта «Шёлковый путь» был полезен? Может, неудачи даже сильнее закалили?
– Да мы и так закалённые (улыбается). Нас поломками и неприятностями не напугать. Мы будем гоняться, пока железо будем крутиться.
– У вас будут ещё какие-то старты на грузовике до «Дакара-2013»?
– Нет, только тренировки. На грузовике мы выедем вместе с «КАМАЗ-мастером» куда-нибудь на тренировку. А так будем ждать, кататься где-нибудь на джипах.
– На «Дакар» поедете с нынешним экипажем?
– Да, точно. Он утрясён и уже готов. Мы никого менять не будем, нас всё устраивает: каждый знает свою функцию. Мы единый механизм, без которого не обойтись.