Лично мне показалось, что обстановка внутри «Зенита» не та, что вокруг него.
Ни зависти, ни злобы. Может быть, ухоженные лица игроков что-то скрывают, но
умудренный Петржела, кажется, видит их насквозь, без микроскопа. Полагаю, если б
все было иначе, то не одержали бы питерцы после разразившегося быстровского
скандала три победы в трех матчах. Как бы то ни было, пан Властимил сейчас на
коне. Мчится во весь опор!
– Пан Властимил, при вас «Зенит» выступает довольно успешно, вы всегда идете в
группе лидеров. Российского коллегу на вашем месте носили бы на руках. На вас же
идет постоянная охота.
– Не знаю, уместен ли здесь фактор национальности. Предпочитаю вообще об этом не
думать, а заниматься своей работой. Главное для меня – это отношение руководства
клуба к тренеру Петржеле. А с этим все нормально. За два с половиной года на
нашем стадионе не прошло ни единого матча, на котором не было бы аншлага, а
число болельщиков увеличилось вдвое. Конечно, я знаю, что у меня есть много
врагов, которые желают мне скорого отъезда из Петербурга.
– А кого вы можете так сильно обижать своими результатами?
– Подобных людей много. Идет также борьба между тренерами за место главного в
«Зените». Среди них и те, кто уже работал на этом посту. На это мне лучше не
обращать внимания. Агенты опять-таки разные недовольны: дескать, в «Зенит»
пришло много иностранцев, а их клиенты – молодые ребята сидят на скамейках или
играют не в премьер-лиге.
– Однако российские агенты принимают участие и в трансферах зарубежных
футболистов. Взять того же Константина Сарсанию, который вроде бы стал даже
инициатором приглашения Петржелы в Петербург.
– Сейчас с Сарсанией у нас отличные отношения, хотя первые после моего приезда в
Россию полгода-год мы откровенно не ладили. Там была своя история, в которой
оказался виноват не я, не Сарсания, а чешский селекционер. Знаете, у меня в
прежних командах никогда не было футболистов, которые бы работали с агентами. А
если мне кто-либо заявлял, что начинает сотрудничество с этими людьми, я сразу
отвечал: «Ну и иди отсюда!»
– Почему? Вы принципиально настроены против агентов?
– Нет, ни в коем случае. Настоящие агенты защищают ребят. Но много ли таких
защитников? Мне Недвед как-то говорил: «Тренер, в Чехии игрок интересен агенту
только в период межсезонья или дозаявок. В Италии же, когда меня нет дома, агент
идет с моей женой за покупками, убирается в моем саду, моет мою машину».
Работает по контракту, в общем. Мы в «Зенит» хотели брать одного чеха из
итальянского чемпионата, так нам такую сумму загнули!
– В России много неквалифицированных агентов?
– Не считал. Но сколько же игроков были выдернуты агентом из одного клуба,
переведены в другой и при этом оказались потерянными! Это некачественная работа.
Есть люди, для которых существуют только деньги. Возьмите в качестве примера
нашего Николаева. Как-то перед отпуском мы согласились подписать с ним контракт
на его условиях. Но, отдохнув, он изменил решение, перейдя в «Москву». Сколько
он сыграл за эту команду матчей? Через полгода он позвонил, сказав, что сделал
ошибку и хотел бы вернуться в «Зенит». Я был не против, но его агент захотел
получить такой бонус от нас, который оказался равен сумме контракта Николаева.
Естественно, это сумасбродство.
– Кстати, российский тренер вряд ли бы согласился вернуть футболиста, который
от него ушел по финансовым соображениям.
– Для меня это непринципиально. Тем более с Николаевым у меня никаких проблем не
было. Я понимаю, что на человека могли давить со стороны. Как, впрочем, и на
Быстрова. Все знают, что у меня с Володей были только профессиональные отношения
и никакой личной неприязни. Просто он делал ошибки в жизни, которые очень влияли
на его игру. Таким ребятам у меня в коллективе сопутствует сложная жизнь.
– Вы в глаза высказываете игрокам то, что о них думаете?
– Да. Могу и грубо послать, если кто-то нарушит кодекс команды, а прежде чем
футболиста выставлять на трансфер, я приглашу его к себе и все объясню. Вообще,
до «Зенита» в моей карьере не было громких скандалов. Уже в Петербурге уход
Лепехина вызвал мощный резонанс. И вот теперь – Быстров.
– Которому вы сказали, что он не заиграет в «Зените»?
– Ну и что? Я тренер и имею право выражать своему подопечному мое мнение о нем.
Когда футболист сборной команды России проводит в основе клуба не более
пятидесяти процентов времени, то здесь уместна критика, пусть и жесткая. Это
нормальные отношения тренера и игрока. Володя знает, что раньше он действовал
немножко по-другому. Да и я вам откровенно скажу, что за деньги, которые
предложил «Спартак», Быстрова бы продал любой клуб. И я думаю, что Володя выше
уже не поднимется. Я его в свое время взял из дубля вместе с Денисовым. Первое
время он действительно исполнял свои обязанности очень хорошо. Но потом, увы…
Здесь в России очень известна «звездная» болезнь.
– В Чехии она не популярна?
– Там ее просто не существует. В Чехии ребята бьются за свои шансы, за
выживание, цепляются за соломинку… А в России все начинается с машин и квартир.
Разница в зарплатах футболиста и простого гражданина России вообще
фантастическая. Поэтому молодой русский парень, чтобы реализоваться в футболе,
должен обладать очень сильным характером.
– Александр Тарханов, будучи тренером «Крыльев Советов», привозил в Самару
довольно средненьких сербов, объясняя свои действия тем, что они более
профессионально относятся к своим обязанностям, нежели их российские партнеры.
– Знаете, перед тем, как к вам приехать, у меня был собственный стереотип
русского спортсмена. Я любил смотреть хоккей в исполнении сборной СССР во
времена Тихонова. Его игроки – это же настоящие рабочие лошадки. И я был уверен,
что в каждом виде спорта русские – подлинные работяги. Когда же началась моя
работа в Петербурге, то понял, что глубоко ошибался. Мои ребята не хотели
работать на тренировках. Постепенно они, правда, стали понимать, что без
выполнения требований наставника у них ничего не выйдет. И атмосфера
налаживалась. Но новичкам некоторые вещи кажутся диковинкой. Например, пришел
недавно к нам Пошкус, который честно признался, что на тренировках он раньше не
«пахал».
– В «Крыльях», может быть, больше работы непосредственно с мячом и меньше
силовой?
– Вот тоже неверное представление. Я не проповедую откровенно силовой футбол. И
не адские у меня тренировки. Просто они интенсивные. Выделяю на занятия
час-полтора максимум.
– Под характер футболиста вы можете подстраиваться?
– Конечно. Я же психолог. Много этому учился и сдавал экзамены. Так что прежде
всего стараюсь понять ребят, а не просто насильно требовать с них.
– И кого сложнее было понять?
– Выделить трудно. Но, например, Сашка Спивак все время отворачивался, когда
разговаривал со мной, никогда в глаза не смотрел. Но вскоре выяснилось, что у
него великолепный характер, постоянная жажда серьезной борьбы. Я, честно говоря,
не припомню его провальных матчей. Самое сложное во взаимоотношениях с
футболистами – это когда они тебя не понимают. Помню, в начале работы в «Зените»
у меня имелось много молодежи, которая болела друг за друга. Очень интересное
время было. Сейчас же у нас два равноценных и опытных состава. И в такой
ситуации всегда будут возникать проблемы.
– Почему?
– Конкуренция. На Западе одни игроки бегают на поле, другие сидят на скамейке
запасных, третьи – на трибуне. И последние стремятся поскорее оказаться на месте
первых. Но с ними надо очень много работать. Когда у нас большой конкуренции не
имелось, я был в близком контакте с игроками, но время шло, равных по силе
футболистов становилось больше. А я со всеми в тесном контакте. Так те, кто не
попадал в основу, стали думать, что у тренера появились любимчики, атмосфера
начала портиться. Пришлось отдалиться от подопечных в личном плане. Боровичка и
остальные тренеры с ними дружат, но я близко к себе уже никого не подпускаю.
Считаю, что сделал правильно, так как у игроков теперь нет повода для выдумок,
что я их недолюбливаю из-за каких-то личных соображений. Для меня всегда на
первом месте стояло профессиональное отношение к делу. И здесь вновь показателен
пример, связанный с уходом Быстрова. Подавалось это так, что якобы я выжил его
из команды. Аршавин выказывал свое негативное отношение к этому трансферу, но!
Остальные же футболисты остались счастливы тем, что Володя ушел. Потому что они
понимали, что причина в нем самом.
– Вы – европейский тренер или восточноевропейский?
– Просто европейский. Тренировочный процесс у меня строится в основном на основе
французского и немецкого стилей. На днях меня пригласили на семинар ФИФА,
организованный для лучших клубных тренеров мира. Для меня это достижение. На
чемпионате мира в Германии я буду входить в группу специалистов, которая будет
заниматься анализом современного футбола.
– С европейским менталитетом трудно работать в России? Не приживаются ведь у
нас иностранцы.
– Везде, во всех странах футбол – это нервы. В раздевалке ты объясняешь, со
скамейки кричишь. И я так же после игры не могу отойти, как и большинство моих
российских коллег.
– Однако мало кто из них пришел бы на послематчевую пресс-конференцию спустя
какие-то минуты после поражения 1:7 от «Динамо», которое ваш «Зенит» потерпел
два года назад.
– Я не боюсь ответственности. А в тот день я, прилетев в Петербург, сразу поехал
в телестудию, где извинялся перед болельщиками. Я никогда не скрываюсь от
собственных поражений. Хотя пойти поулыбаться перед журналистами после победы,
конечно, проще.
– Александр Старков как-то сказал, что если твоя команда проигрывает с
сокрушительным счетом, ты должен уйти.
– Как можно так говорить? Отставка – это довольно сложный и очень индивидуальный
вопрос. Тот провал с «Динамо» лично мне многое показал и на многое открыл глаза.
Я не хотел бы раскрывать детали, но тогда некоторые ребята плохо настроились на
матч в профессиональном плане. В результате пришлось с ними расстаться. А на
следующий день наши болельщики на моей двери написали «Мы в вас верим!». Этим
поступком они меня очень поддержали.
– Тем не менее, Жорже, Скала, Курбис… Каким образом вы держитесь?
– Вряд ли можно говорить о том, что все они провалили свою работу. Некоторые
ушли заметно раньше времени. В Чехии в таком случае говорят «Никто им не закрыл
спину». В России существует такая практика, которой больше нет ни в одной стране
мира. Здесь могут уволить тренера со своего поста и перевести его на другую
должность в этом же клубе. Это очень плохо.
– Так это советская традиция. В политике ситуация аналогичная. Настоящий
чиновник по-настоящему уходит в отставку лишь в гробу.
– Так это же губительно! Двое тренеров, которые работали в «Зените» передо мной
– Морозов и Рапопорт – подали в отставку, но остались в клубе на должностях
директора и помощника президента. Они должны были мне помогать, но на деле
получалась лишь борьба. Мы воевали друг с другом.
– С Рапопортом у вас даже серьезный конфликт вышел.
– Он как спортивный директор занимался поиском молодых игроков и некоторых
взрослых ребят. Так он предлагал нам футболистов стоимостью больше миллиона
долларов. «Зенит» же тогда мог заплатить за игрока максимум 500 тысяч. Поэтому и
покупали середняков. Вот перед матчем с «Динамо» одна газета охарактеризовала
наш поединок борьбой чехов против португальцев. Какая борьба чехов? В «Зените»
осталось трое чехов – Мареш, Ширл и Флахбарт. Кстати, они на меня жалуются
чешской прессе, что якобы русским в «Зените» можно все, а их я притесняю. И кто
из них играет определяющую роль? Мареш два года подряд признавался лучшим левым
защитником России. Но это случай. Я им говорю: «Чтобы выходить на поле, нужно
играть лучше местных ребят». А прогрессируют в основном Аршавин и Кержаков. И
даже опытный Радимов, который способен отыграть на любой позиции.
– Возникали у вас моменты, когда думали: «Ну вот сейчас-то точно уволят»?
– Один раз было, еще при Виталии Мутко, когда я отчислил из команды опытных
Игонина и Овсепяна. Ругались мы с Мутко тогда капитально, думал, что может и
уволить. Но сам уходить никогда не собирался. Потому что всегда ощущал поддержку
акционеров клуба. Вообще, это нормальная ситуация. У тренера свой взгляд, у
руководства – свой.
БАЙКА ОТ ВЛАСТИМИЛА ПЕТРЖЕЛЫ
ПИСАКЕ ПО МОРДЕ
Завоевали мы серебро чемпионата России, и вместе с женой Зузаной держим курс на
Прагу. Входим в здание аэропорта, а там толпа чешских журналистов, которых я
терпеть не могу. Они все время пишут какую-то лживую гадость. Иду спокойно мимо,
не обращая на них никакого внимания, уже приготовился открыть дверь автомобиля,
как один из «желтых» писак хвать меня за правую руку. Ну, я ему и врезал с
левой. Чисто машинально.
КСТАТИ
Пан – человек, похоже, компанейский. Помню, звонил ему первый раз, поговорили
минут двадцать, так потом прощались еще с пяток минут. То пожелал ему обыграть
друга Хованеца на Кубок – в результате – короткая беседа о тренере «Кубани» и
его футболе. То вспомнили про словацкое происхождение Хованеца – опять беседа,
перетекшая в лингвистику – объяснения пана о генерации чешского и словацкого
языков. – Так, когда раньше мы жили в одном государстве под названием
Чехословакия, люди из обеих областей великолепно друг друга понимали и говорили
практически на одном языке. Но со временем многое изменилось. Грамматика
осталась прежней, такой же схожей, но вот произношение у словаков поменялось
настолько, что когда Шкртел начинает быстро говорить, я его совершенно не
понимаю. Вот и начинаем с бывшим соотечественником изъясняться на русском.
ДОСЛОВНО
В России очень любят серую массу. Здесь боготворят тех, кто выглядит как все и
кто ничем не отличается от другого такого же. И здесь просто ненавидят людей,
способных добиваться успехов. Я понял, что пока я выигрываю в России какие-то
награды, меня будут оскорблять. А вот если бы я сидел где-нибудь незаметно, то
был бы таким же как все. То есть, по сути, никем.