Карьера Андрея Пятницкого почти что по Высоцкому оборвалась. Не долетел… На
самом взлете закончил. В 27 лет. Чему причиной страшная травма голеностопа и
затянувшееся восстановление. Сегодня это уже во многом не тот Пятницкий,
которого мы помним.
— Тянет ли меня на поле?.. — Интервью Пятницкий совмещает с просмотром матча
дублеров «Спартака». — Жуть как тянет. До сих пор! И знаете, что самое
интересное — чувство мяча, казалось бы, навсегда из-за роковой травмы потерянное
— вернулось! Вот только поезд уже ушел…
— Если я правильно понимаю, вы сейчас — безработный?
— Так точно. Это ведь ни для кого не секрет — молодому тренеру получить
работу в России очень сложно. Существует определенный круг специалистов, в
который новичку крайне трудно попасть. Есть, конечно, некоторые способы, но вот
беда — ни один из них мне не подходит…
— В плане финансов на что живете?
— Какие-то старые сбережения остались. Плюс пытаюсь по мелочи крутиться…
— И сколько так крутиться думаете? Морально-то без работы не тяжело?
— Конечно, тяжело. Бывает, что и руки опускаются. Какая-то обида на жизнь
появляется. Бьешься, как об стену головой, — все без толку! Я ведь только
тренером себя вижу (ничего другого по большому счету делать не умею и не
представляю себя, скажем, бизнесменом), знаю, что могу что-то передать
футболистам, но…
— Как сейчас время коротаете? Случайно не за бокалом вина?
— И такие периоды были (просто не знал, куда себя деть!), но я быстро понял,
что они до добра не доведут. Одно дело — с друзьями праздник отметить, и совсем
другое — свои беды в алкоголе топить. Теперь когда тяжело, стараюсь, что
называется, с головой в семейные дела уходить — например, жене что-то по дому
помочь. За ветеранов играю — на «Нетто» раз в неделю бегаем. Если себя в форме
не поддерживать, можно ведь и «ржавчиной» покрыться, верно? Еще вот на футбол
хожу…
— Я все-таки предлагаю к «печке» вернуться. К Ташкенту. Поправьте меня,
если я ошибаюсь, но ведь коренной ташкентец Андрей Пятницкий в дубль «Пахтакора»
попал сразу после того, как первая команда города разбилась в авиакатастрофе…
— Так оно и было. Я, впрочем, тогда еще совсем мальчишкой был и всей глубины
трагедии, честно говоря, не осознавал. Помню только, что на следующий день после
катастрофы я как обычно вместе с одним своим товарищем ехал на тренировку. А он
с утра всегда вставал, первым делом слушал новости. И тут такое известие.
— Как бы там ни было, уже через три года произошло ваше знакомство с
большим футболом. Турнир в фестивальном Канне припоминаете?
— Это где я с Гаскойном познакомился? Когда ж это было — дай Бог памяти… Год
83-й, 82-й кажется… Юношеская сборная Союза англичанам 0:2 «сгорела», но меня
местная пресса приметила. В газетах написали — мол, русский Пятницкий Гаскойна
обыграл. Англичанин ведь уже тогда выделялся. И журналисты к нему липли, и
партнеры на него играли… В то же время, кстати, слух пошел, что за меня некий
британский клуб приличные деньги предлагает.
— Вы как-то признались, что вашим кумиром в детстве был Мишель Платини.
Почему ж в таком случае под его «десяткой» не играли?
— Как-то не сложилось… В «Пахтакоре» я под восьмым номером выступал и, как
приехал в Москву, тоже хотел себе «восьмерку» взять, но ее уже Валера Карпин
застолбил. «Десятку» же Федор Черенков носил — народный футболист. Вот и
пришлось мне «девяткой» довольствоваться. А потом уже не стал ничего менять. У
меня ведь и свадьба была 9 ноября 1990 года, и дочка родилась 9-го числа… Я
посчитал, что все это не случайно.
— Еще я слышал, вы Ромарио восхищаетесь…
— Так ведь какой мастер! Мы с ним на чемпионате мира-94 столкнулись, и я был
просто поражен эффективностью бразильца. Человек мог 90 минут простоять (по полю
пешком ходил — чуть ли спал!), а потом одним эпизодом решить исход встречи. Так,
кстати, и произошло в матче Бразилия — Россия. Сначала Ромарио сам гол забил
(получил мяч, обыграл защитника, ударил), а потом сделал пенальти. Два раза
человек взорвался и — 2:0. Что называется, получите — распишитесь…
— Возвращаясь к Ташкенту… Самое яркое футбольное воспоминание за годы,
проведенные в «Пахтакоре»?
— Это, безусловно, 1990-й год, когда мы в «вышку» пробились. Я ведь когда
после службы в армии в Ташкент возвращался, цель себе поставил — или через три
сезона вместе с «Пахтакором» в элиту выхожу, или уезжаю. Благо предложения
стоящие были — в Киев звали, в «Спартак»… Ну и получилось так, что как раз на
третий год «Пахтакор» свою задачу выполнил.
— Знаю, что в тот же день, когда вы всей командой победу праздновали, вашу
квартиру воры обчистили…
— Да уж, грустная история… И чувства не из приятных. Такое ощущение, как
будто в тебе кто-то поковырялся. Пришел я, значит, с банкета (нет, дверь не
выломана была — грабители профессионально к делу подошли) и чувствую: что-то
здесь не так. Огляделся — опаньки… Ребята, кстати, тогда неплохо поживились —
радиоаппаратуру вынесли, вещи… Деньги? Не-е-е, деньги я, как нормальный
советский гражданин в Сберкассе держал (улыбается). Что самое обидное —
триста кассет унесли. У меня ведь классная коллекция была. Сами знаете, в те
годы трудно было хорошие записи достать, а я этим делом увлекался. Можно
сказать, фанател. Аудио, видео… Вот это для меня, действительно, был большой
удар…
— И не нашли?
— Воров-то? Да их, по-моему, не особо и искали. И я не сильно в этом деле
усердствовал. На фоне нашей победы неудача как-то сгладилась.
— А что это за история была — с обменом денег за вырученную «Волгу»?
— А-а-а, вы про это… Нам тогда за выход в высшую лигу по «Волге» на брата
презентовали. А у меня машина уже была — «Жигули». И потом «Волга» мне никогда
особо не нравилась. Ну и решил я ее продать. Футболисты в то время частенько
такими делами промышляли — получали машины, продавали… «Реализовал» я, значит,
свою «Волгу», мне деньги привезли — 60 тысяч. Причем всю сумму полтинниками и
стольниками. Все вроде нормально было. А на следующий день еду в такси по
городу, и по радио сообщают — реформа! Обмен денег! Как раз-таки полтинников и
стольников. Я тогда таксисту и говорю: «Возвращай меня на то место, откуда
взял». И такая запара началась! Хорошо — люди помогли, успел за пару дней
обернуться… И ладно бы это был единичный случай — а то ведь через некоторое
время опять надо было что-то менять. Плюс инфляция, уценки разные… По тем
деньгам, что я в те годы имел, — считай, миллионером был. А сейчас…
— Такую байку слышать доводилось — мол, уже будучи футболистом «Спартака»,
Пятницкий после каждого домашнего матча в Ташкент летал. Правда что ли?
— Было дело. Такой уж я человек — к местам крепко привязываюсь, к людям. Все
эти переезды, новые знакомства мне тяжело даются. И тот отъезд из Ташкента в
Москву был для меня… Как бы это объяснить… Словно какую-то часть Пятницкого
взяли и оторвали! Все время домой тянуло. Благо возможность такая была: билеты
тогда стоили недорого, после каждого домашнего матча — выходной… Я, отыграв,
мчался в Домодедово и — в Ташкент. Как сейчас помню, рейс был в 0:50. Прилетал в
Ташкент, там проводил целый день с родными, друзьями и — обратно в Москву. Как
раз успевал к вечерней тренировке…
— Так уж все время и успевали?
— Водился за мной такой грешок — иногда опаздывал. На день, на два. Какие-то
штрафы, помню, платил, мне это дело еще и на вид ставилось… Потом я, правда,
выходил на поле и доказывал, что на тренировочном процессе мои прогулы никак не
сказываются (смеется).
— Сейчас-то часто в Ташкенте бываете?
— Последний раз был в позапрошлом году. Тоже ведь парадокс — когда закончил
играть, думал, вот теперь времени свободного будет вагон! Ошибался…
— Помимо «Спартака» и Ташкента была в вашей карьере еще и армия. ЦСКА…
— Да, там веселые сезоны получились — в 86-м мы в «вышку» вышли, а в 87-м —
вылетели. Беда в том, что тогда в клубе очень многое решали люди в погонах. Да
что там за примерами ходить — я свою историю расскажу. Когда мы в высшую лигу
поднялись — все нормально было. Играл, забивал… Но как только срок службы начал
подходить к концу, принялись меня служаки по генеральским кабинетам таскать. Где
культурно так, вежливо предлагали стать лейтенантом. Я также культурно
отказывался — мол, домой хочу. Кончилось все это тем, что «посадили меня в
сапоги»! И два месяца провел я в спортроте. Там же многие армейцы побывали —
Корнеев, Брошин, Иванаускас.
— Вы ведь могли в «Динамо» срочную отслужить…
— Мог. В те годы прерогатива в выборе новобранцев была за ЦСКА. Армейцы
могли призывать, кого захотят. Все, что оставалось — шло «Динамо». В 85-м году,
по возрасту, в армию попадали я и Игорь Добровольский. Юрий Андреич Морозов,
тогдашний главный тренер ЦСКА, рассчитывал на нас обоих. Но позвонил Малофеев и
попросил хотя бы одного игрока откомандировать в «Динамо». В итоге бело-голубую
футболку примерил Добрик…
— Не жалели потом, что из ЦСКА в Ташкент вернулись? Команда-то при
Садырине выигрывать начала… — Нет. Во-первых, я очень домой хотел. Тянуло… А
во-вторых, жизнь только-только налаживаться стала. Квартиру я в Ташкенте получил
четырехкомнатную, деньги завелись… Как сейчас принято говорить — «в полном
шоколаде был!» (смеется)
— После распада союзного чемпионата вам ведь Тарханов предложил в
«Спартак» перейти?
— Я и сам понимал, что из Ташкента надо уезжать, поэтому никаких сомнений на
это счет у меня не было. И вот 7 марта 1992 года мы вместе с Александром
Федоровичем прилетели в Москву…
— На встречу с легендарным Николаем Петровичем Старостиным…
— Это вы правильно заметили — легендарным… Знаете, есть такие календарики —
переливаются? Сначала одна картинка, а повернешь — другая. Так же и здесь.
«Спартак» — Старостин, Старостин — «Спартак»… Лично меня за время общения с ним
один факт просто поразил. Человек в 90 лет мог часами наизусть стихи читать! По
памяти…
— Между тем, спартаковская торсида вас не сразу приняла. Помните, как
трибуны свистом встречали?
— Конечно, помню. Но они не только меня так «приветствовали» — у всей
команды где-то полгода игра не шла. За себя скажу: действуя на позиции «под
нападающими», иной раз не знал куда бежать. В буквальном смысле — терялся на
поле! Апотом Романцев умнейшую рокировку провернул — Ледяхова разменял с
Пятницким (Игоря ближе к атаке выдвинули, а меня чуть назад опустили) — и игра
совсем по-другому пошла! И пошли победы…
— Побед вы с тем «Спартаком», действительно, много одержали. Только вот
одно поражение до сих пор особняком стоит. Надо называть, какое?
— «Антверпен», да? Даже вспоминать не хочется… Кто знает, вот прошли бы мы
тогда бельгийцев, и не ЦСКА-2005 сейчас бы значился первым российским
обладателем еврокубка, а «Спартак»-93. Эх, лучше бы нам тогда «Парма» в
полуфинале досталась!
— В том поражении принято винить испанского арбитра Коррадо, натворившего
дел…
— Арбитр там, конечно, начудил, но я считаю, что прежде всего мы сами
виноваты. Дома выиграли 1:0, в Бельгии один мяч повели и где-то расслабились…
— Какие эмоции после поражения были? Трагедия? Шок? Ступор?
— Все вместе. Никто ничего не понимал. В раздевалке такая тишина стояла, что
слышно было, как мухи летают… Апатия! Месяца два потом выходил на поле безо
всякого желания.
— Финал-то «Парма» — «Антверпен» смотрели?
— Смотрел… Итальянцы нашего обидчика тогда легко разделали. Помню еще, что
игра на «Уэмбли» проходила. Вот вам, кстати, еще одна причина локти кусать.
Такая возможность была (уникальная — по-другому и не скажешь) на первой арене
Англии выступить!
— Вы ведь тогда лучшим бомбардиром Кубка кубков стали. Хоть это приятно
вспомнить?
— Это — да. Считаю, что для любого футболиста такой результат — достижение.
Самый памятный гол в том розыгрыше? Могу назвать самый нужный — «Ливерпулю» в
Москве. По ходу матча мы вели 3:2, но с таким счетом сами понимаете, в Англию
ехать было опасно. И вот минуты за две, за три до конца встречи мне удался
точный удар. Ну а самый красивый гол — «Антверпену» дома. Из-за штрафной попал в
ближнюю «девятку»…
— Сами-то о том, что за границу не уехали — жалеете?
— Конечно! Тем более, что и вариантов хватало. С 93-го года серьезные
предложения пошли… Эх, знал бы я тогда, что все так сложится — обязательно бы
уехал! Глядишь, денег на всю оставшуюся жизнь заработал, да и от травм бы
уберегся. В любом случае, если бы даже в Европе и сломался, то получил бы
приличную компенсацию. Где-нибудь в районе миллиона…
— Самый реальный вариант какой был?
— Всех и не упомнишь. «Вердер», «Карлсруэ»… Последние вообще готовый
контракт привозили, но я тогда не захотел что-то менять. Да, по разговорам еще
мадридский «Реал» моей персоной интересовался…
— В «Спартаке» вас узнала вся футбольная Россия. И поняла, что человек вы
на поле — ну оч-чень вспыльчивый. С чего так?
— Наверное, максимализм всему виной. И эмоции. При этом хочу заметить, что
когда у меня самого игра не шла — ребята от Пятницкого и слова не слышали! То ли
дело, когда у меня многое получалось… Раздавал упреки налево-направо! При этом и
поддерживал тоже. А то считают, что я только «поливать» умел…
— Кто еще таким же «крикуном» был? Карпин вот, говорят, тоже рот не
закрывал…
— Не знаю, не знаю… Я в «Спартаке» ничего подобного за Валеркой не замечал.
Игорь Ледяхов любил поговорить — это да. Но он все больше шуточки да приколы
выдавал. Единственный был «неженатик» в той нашей команде — вот и веселился. В
хорошем смысле этого слова — «гуляка» был. Ничего его по жизни не держало,
летал, как вольный ветер! Даже по ходу матча умудрялся хохмить. Мог себе
позволить в безобидной ситуации кому-нибудь из соперников мяч между ног
прокинуть, и все это в шутку переводил…
— А бывало такое — «напихаете» кому-нибудь, а потом вроде как стыдно…
Извиняться часто приходилось?
— Иногда бывало. Особенно часто к молодым ребятам подходил (к тому же Володе
Бесчастных) — так, мол, и так, был неправ, но тебе эта накачка, уж поверь,
только на пользу пойдет. Вообще мне повезло в том отношении, что в «Спартаке»
середины 90-х не было ни слюнтяев, ни нытиков. Ребята всё правильно понимали.
— Что, и не было случая, чтобы кулаками свою правоту доказывали?
— Стычки, конечно, на тренировках случались, но чтобы дело до серьезных драк
доходило — я лично такого не припомню. Хотя нет… Один случай все-таки был.
Как-то перед началом сезона сбор у нас приключился рекордно длинный — 21 день.
Ребята дуреть начали. Какая-то агрессивность стала проявляться, злоба. И кто-то,
я уже сейчас не помню точно кто — сошелся было врукопашную. Но Иваныч (Романцев
— Р.Ё.) сразу это дело пресек — выгнал с тренировки…
— С партнерами-то по «Спартаку» связь поддерживаете?
— Обязательно. И с Никифоровым, и с Цымбаларем, и с Карпиным, и с Онопко…
— Который, кстати, до сих пор играет…
— Да, и я, честно говоря, очень рад за Витю. Вот человек — настоящий фанат
своего дела! Боец. Профессионал. Отдает футболу всего себя без остатка. Когда он
под нами с Ледяховым играл — мы смело могли свои атакующие кружева плести. Иной
раз и назад не бегали — знали, что Витя справится. Мне лично жаль ту нашу
молодежь, которая не увидит его на поле воочию.
— А с Романцевым-то когда последний раз общались?
— Где-то год назад столкнулись… В спортивном диспансере. Он приезжал на
лечение, а у меня там как раз дочка процедуры проходила…
— Для вас Романцев-тренер — это…
— Прежде всего, хороший психолог. Он всегда говорит то, что нужно
футболистам. На мой взгляд, главная проблема Олега Ивановича сейчас — в засилье
иностранцев в российском футболе. Понимаете, Романцев такой специалист… Общение
с игроком через переводчика — не для него.
— Кстати, вы в Тарасовке-то давно не были?
— Кто? Я? Года два, как не заезжал. И не то, чтобы нет желания… Там ведь
теперь система охраны какая! И потом я, например, не знаю, как тренер Старков
относится к тому, что бывшие футболисты «Спартака» могут приехать на базу. Это в
наше время любой болельщик мог запросто на тренировку прийти, а сейчас там —
высокий забор, секьюрити…
— 6 мая 1995 года, матч Россия — Фареры, часто вспоминается?
— Черный день календаря? Бывает… И что самое обидное, всему ведь виной нелепое
стечение обстоятельств. 6 мая травму получил, а к врачу попал только 12-го! У
нас в России праздники, как правило, на неделю растягиваются… Как мне потом
специалисты объяснили — такой перерыв на ноге, однозначно, сказался.
— В игре ничто не предвещало беды?
— Абсолютно! Защитник выносил мяч со своей половины поля, я хотел перехват
сделать, а в итоге угодил в ямку на газоне. И разорвал себе весь голеностоп!
— То есть виновато лужниковское поле?
— И поле тоже…
— При всем при этом осенью 95-го Пятницкий выдал несколько блестящих
матчей в Лиге чемпионов…
— Это отдельная тема для разговора. Мне надо было три месяца в гипсе
отходить и ногу особенно не беспокоить, а я уже через четыре недели бегать
начал! Лига чемпионов приближалась, я рвался в бой… А теперь получается, что в
том турнире я свою лебединую песню исполнил. Вся эта форсированная подготовка
мне совсем скоро боком вышла. Заканчивать с футболом пришлось. В 27 лет…
— Тяжело прощались с романцевским «Спартаком»?
— Спрашиваете… Причем я ведь по своей инициативе команду покинул. Романцев
меня уговаривал, оставайся, мол, лечись сколько нужно, но я твердо решил
поменять клуб.
— И поехали в Саратов…
— Да, причем мог бы и в Нижний Новгород отправиться и, повторюсь, — в
«Спартаке» остаться… Получал бы причитающиеся мне по контракту деньги, где-то
может быть даже на поле вышел… Но я не хотел людей обманывать. Зачем?
— А как же вы тогда после «Сокола» в «Шатуре» оказались?
— Я уже понимал, что вернуться мне в футбол как игроку, не получится. А в Шатуре
перед командой стояла задача выхода во вторую лигу, в перспективе маячила
возможность открыть хорошую детско-юношескую школу… В общем были большие планы,
но вы сами знаете, как у нас в России относятся к тем, у кого дело спорится.
Сразу появились завистники, на каждом шагу вставляющие палки в колеса. В итоге,
и нам не дали работать, и сами ничего не сделали. Обидно…
— Тренерская карьера Андрея Пятницкого пока огранивается только «Алмазом»
да оренбургским «Газовиком»… Почему в Оренбурге-то не заладилось?
— С руководством контакта не было. На покупку футболистов денег не хватало,
поля хорошего для подготовки мы не имели… Так получалось, что те деньги, которые
«Газпром» выделял на команду, — он же потом и забирал. Представляете, мы даже за
аренду газона платили. Своего же газона! И за аренду газпромовского автобуса —
тоже. А переезды я вам скажу там немаленькие — 10-15 часов…
— Правда, что в Оренбург вас Заварзин отрекомендовал?
— Да, он ведь сам родом оттуда. Вообще Заварзин много для меня по жизни
сделал. Я этого человека очень уважаю. Если он за что-то берется (а простые
дела, как правило, не для него), то делает свою работу с максимальной отдачей.
— В «Динамо»-то Юрий Владимирович не зовет?
— В «Динамо» — нет. Хотя связь мы поддерживаем.
— Тренер Пятницкий и футболист Пятницкий — разные люди?
— Я бы так не сказал. Разве что чуть деликатнее стал…
— Может быть, и взгляды на футбол в чем-то пересмотрели?
— Безусловно. Осознал, что лично я до конца профессионалом не был. Почему?
Ну, например, тот же тренажерный зал посещал постольку-поскольку. Приходил,
ногам давал какую-то нагрузку — и все. О прессе, руках, спине — даже и не думал.
Профаны мы в этом деле были, что там говорить. Или, например, до ночи мог видак
смотреть. Тот же Онопко к этому времени уже третий сон видел…