Интервью бразильского полузащитника московского «Спартака», который
восстановился после травмы, полученной в конце прошлого сезона.
— Моцарт, как дела? — окликнул бразильского хавбека по дороге к автобусу
спартаковский болельщик, в компании друзей приехавший в Олива Нову на игру с «Фредрикстадом»
из соседнего Аликанте, где они работают последние годы.
Бразилец притормозил и выдал неожиданно на сносном русском: «В конце чуть-чуть
устал. Все-таки мой первый полный матч за три месяца — тяжеловато было».
Правда, к общению с журналистами по-русски Моцарт пока не готов. Поэтому на
выручку, как всегда, пришел спартаковский переводчик Георгий Чавдарь.
— Судя по всему, о травме вам больше ничего не напоминает?
— Слава богу, о ней уже забыл. Давно тренируюсь без всяких ограничений.
— Все хотел спросить — гипс на ногу вам наложили спустя два дня после матча с
«Шинником», в котором вы и получили повреждение. Но как же при этом до конца той
встречи умудрились доиграть?!
— До финального свистка оставалось немного времени, когда, выпрыгнув за
мячом, я столкнулся с кем-то из игроков «Шинника» и неудачно приземлился. Сразу
почувствовал резкую боль в ноге. Однако в пылу борьбы не обратил на это
внимания. Можно было дотерпеть, и я не стал просить замену. А через два дня
сделали снимок. Тогда-то и выяснилось, что у меня, оказывается, отломился
фрагмент большой берцовой кости в области коленного сустава. Наложили лонгетку,
прописали месяц покоя и вручили костыли.
— Наверное, все планы на отпуск полетели к черту?
— Ох, не говорите. На костылях не особо разгуляешься. К тому же потом надо было
восстанавливаться. В Бразилии я прошел курс физиотерапии, начал плавать в
бассейне, бегать потихоньку Тут отпуск и закончился.
— В Бразилии где живете?
— По-прежнему в своем родном городе Куритиба — это на юго-востоке страны.
— Моцарт там футболист известный?
— Когда играл за «Куритибу», носил длинные курчавые волосы — и на улице меня
узнавали намного чаще, чем теперь.
— Куда же подевалась ваша шевелюра?
— Состриг. Иногда полезно сменить имидж.
— Кого из ваших соотечественников, играющих в российской премьер-лиге, в
Бразилии знают лучше всего?
— Пожалуй, Вагнера Лав.
— А Карвалью?
— До отъезда в ЦСКА он слишком мало времени провел в бразильском чемпионате.
— Карвалью рассказывал как-то в интервью, что впервые встретился с вами на
поле, когда ему было 15 лет. Помните?
— Нет. А в каком бразильском клубе он играл?
— В «Интернасионале» из Порту-Алегри.
— А-а… В Бразилии столько футболистов, что всех не упомнишь.
— В России с кем-нибудь из бразильцев успели сдружиться?
— Пока нет. За три месяца, что пробыл в «Спартаке», сложно было выкроить время
для нормального общения. Сплошные игры, сборы, тренировки.
— А выходные на что?
— У меня жена, маленькая дочка, и все свободные часы я провожу с ними. Да и
вообще, честно говоря, по натуре домосед. Не выношу шумные застолья. В этом
смысле я нетипичный бразилец.
— Что в «Спартаке» есть из того, чего нет в «Реджине»?
— Это клубы совершенно разного уровня. В «Спартаке» ты можешь думать только о
футболе. У нас шикарная база. Зарплату выплачивают точно в срок, о чем в «Реджине»
не было и речи. В Москве мне выделили хорошую машину. А в Италии клуб
предоставил такую рухлядь, что я поблагодарил боссов и предпочел купить
собственное авто. Словом, очень доволен, что попал в «Спартак» и, надеюсь, буду
долго тут играть. Если кого-то из моих знакомых пригласят в эту команду и он
спросит у меня совета, отвечу: «Господи, даже не сомневайся! Подписывай контракт
с закрытыми глазами».
— Интересно, Йиранек, который из «Реджины» перебрался в «Спартак» раньше вас,
именно в таких красках вам все и расписывал?
— А я с Мартином не советовался. Только с женой. Она против переезда не
возражала, для меня этого было достаточно.
— Неужели ничего не смущало?
— Разумеется, любому бразильцу, который вырос в жаркой, уютной стране, привык к
национальной кухне, на первых порах в России придется трудновато. Совсем другой
климат, язык. Ведь в той же Италии и Испании бразилец не ощущает себя чужаком —
наши языки похожи, со всеми худо-бедно можешь общаться. А в вашей стране
адаптация растягивается на куда более долгий срок. Хотя со мной — вот парадокс —
вышло все иначе. В «Спартаке» я освоился гораздо легче, чем, к примеру, в «Реджине».
— С чем же это связано?
— Первый свой итальянский сезон вспоминаю с содроганием. В «Реджине» я был
предоставлен сам себе, чувствовал себя одиноким. До меня там никому не было
дела. Приняли меня в команде с прохладцей. Такой уж у итальянцев менталитет.
Большинство из них чересчур высокомерны, заносчивы и считают, что все в мире
умеют делать лучше всех. В том числе играть в футбол… А в «Спартаке» с первого
же дня меня окружили заботой и вниманием. Руководство, тренерский штаб, игроки —
все ко мне относятся очень тепло. Потому я и смог быстро адаптироваться. Кстати,
с кем из легионеров, выступающих в России, ни говорил на эту тему — все в один
голос отмечают подобный факт. В Европе с иностранцами не церемонятся. Контракт
заключили — иди играй. У вас же футболиста, который приехал издалека, не
бросают. У русских доброе сердце.
— Значит, в Москве вам живется комфортно?
— Да просто замечательно! Мы с женой в восторге от вашей столицы, полюбили ее с
первого взгляда. С удовольствием гуляем по городу, наслаждаемся красотой
исторических памятников, старинных зданий. На моей родине этого не увидишь. Еще
очень забавляет, что в Москве меня нередко принимают за своего. Жена у меня тоже
светленькая, дочка внешне — вообще настоящая русская девочка. Совершенно на
бразильцев непохожи. Бывает, к нам подходят на улице, спрашивают, как пройти
куда-то. А мы в ответ лишь непонимающе разводим руками.
— Какое слово по-русски вы чаще всего употребляете?
— Сложно что-то выделить. В основном это набор футбольных терминов. «Один»,
«справа», «слева», «дай»…
— А какое чаще всего слышите?
— О, боюсь, в газете его нельзя публиковать. (Хохочет)
— Вкладываете куда-нибудь свои сбережения?
— Да, сейчас достраиваю в Бразилии SPA-отель. Это будет оздоровительный центр с
бассейном, саунами, джакузи, тренажерными залами…
— Сами додумались?
— Нет, идею жена подала. Неплохое, полагаю, вложение капитала. Играть закончу —
видимо, займусь бизнесом. Хочется попробовать в жизни еще что-то кроме футбола.
— Что в вашем представлении идеальный выходной?
— Люблю в Бразилии приглашать домой друзей. Сначала мы гоняем мяч в свое
удовольствие на моем участке — он солидных размеров, там даже футбольное поле
есть. А затем берем в руки музыкальные инструменты, садимся, начинаем петь,
играть и веселиться.
— Сами на чем играете?
— На пандейро — что-то вроде специального, обтянутого кожей, барабана для самбы.
Я захватил его с собой в Москву Однажды вечером в квартире попробовал поиграть,
как вскоре прибежала соседка и попросила соблюдать тишину — у них маленький
ребенок. Пришлось извиниться и спрятать инструмент.
— А как насчет классической музыки?
— Это не мое. Понимаю, к чему клоните. Я слушал несколько симфоний Вольфганга
Амадея Моцарта. Что сказать? Признаюсь, самба мне больше по душе. Впрочем, не
исключено, мое отношение к классической музыке скоро изменится. Планирую отдать
в Москве дочку в балетную школу а там куда без классики?!
— Сколько ей лет?
— Маноэле четыре годика. Для меня нет ничего важнее семьи. Доченька появилась на
свет в шесть с половиной месяцев — и потом долго лежала в роддоме на сохранении.
Когда ее наконец-то выписали из больницы и привезли домой, счастливее меня,
поверьте, не было человека на всем белом свете.