Еще работая с «Томью» в первой лиге, Валерий Юрьевич прославился своим взрывным
характером, да и в последнее время его фамилия часто мелькает в разделе
футбольных скандалов. Главный тренер томской команды признается, что порой
бывает крайне несдержан, но объясняет это своей нервной работой.
МОИ ИГРОКИ МЕНЯ НЕ ОБМАНЫВАЮТ
— Согласны, что тренерская профессия — это сплошные нервы?
— Специфика работы тренера такова, что мы постоянно оказываемся в стрессовых
ситуациях. Футбол — это эмоции, причем как положительные, так и отрицательные, а
последние как раз и становятся причиной нервных перегрузок. Но я думаю, что
человек, который планирует стать тренером, делает это не спонтанно, а уже ближе
к окончанию своей игровой карьеры, поэтому прекрасно осведомлен о том, что его
может ждать впереди. У меня такая ситуация возникла в Швеции, где я закончил как
футболист и там же поступил учиться на тренерские курсы. Мы осознанно выбираем
для себя этот путь.
— Как думаете, большинство этих стрессовых ситуаций вы создаете себе сами,
или они приходят извне?
— Когда как. Думаю, всё зависит от того, как человек реагирует на вещи и как
выражает свои эмоции. Я, например, стараюсь сдерживаться, но только до поры до
времени. Конечно, больше всего переживаю на игре, особенно когда недоволен тем,
как выглядит моя команда, когда что-то не получается или когда вмешиваются
какие-то посторонние факторы, которые порой оказывают влияние на результат. Я
имею в виду судейство. Это как раз тот негативный фактор, который приходит
извне.
— В последнее время, кстати, ваша фамилия фигурирует в скандалах, связанных с
судейством. Как часто вообще приходится делать записи в протоколе?
— Вы не думайте, что я такой скандалист и только сплю и вижу, как написать
жалобу на судейский корпус. Нам пришлось сделать замечание в Нальчике и после
игры с «Динамо», но это уже когда совсем арбитры вмешиваются в игру своими
неверными действиями, а так, в принципе, стараюсь избегать подобных
разбирательств. Московский «Спартак», к примеру, вообще после каждой игры
предъявляет претензии к судейству.
— Чем вы руководствовались, когда писали жалобу на Тимофеева после матча с
«Динамо»? Можно ли было сдержаться, или, на ваш взгляд, поведение арбитра было
настолько непростительным?
— Сдержаться, конечно, было можно, но когда человек просто ломает игру,
думаю, он заслуживает подобного наказания. Ему-то, не исключаю, было все равно,
когда он принимал свои решения. Но я видел, как после игры переживает мой игрок,
эти слезы на глазах парня, который ни в чем не был виноват, но получил желтую
карточку, вторую по счету, и в итоге покинул поле. Поэтому мне обидно за ребят,
в первую очередь. Я доверяю своим футболистам и уверен, что они меня обманывать
не станут. То, что Семшов симулировал, — это однозначно, также как и то, что
Тимофеев не разобрался в моменте, потому как его даже толком и не видел. Кроме
того, когда арбитр дает вторую желтую карточку — это не только ломает всю игру,
но лишает матч зрелищности. Поэтому если ты удаляешь человека, должен быть
уверен на 110 процентов, что он действительно этого заслуживает.
— По ноткам в голосе чувствуется, что вы не скоро забудете этот эпизод. Не
умеете прощать?
— Ну почему сразу такие выводы? Если человек совершает ошибку, но умеет ее
признать и хотя бы извиняется за содеянное, я всегда пойду навстречу.
— Но Тимофеева-то не простили?
— Как я могу его простить, если он, даже видя свои ошибки, доказывает свою
правоту и ведет себя, как ни в чем не бывало, не говоря уж о каких-то
извинениях. У нас существует КДК, которая должна во всем разобраться и вынести
свой вердикт. А в моем прощении этот арбитр вряд ли нуждается.
— Вспомним еще один недавний матч «Томь» — «Зенит», после которого уже Дик
Адвокаат подал жалобу на судейство. Как считаете, если бы вашим оппонентом был
другой специалист, получило бы это событие подобную огласку?
— В данном случае имя тренера не имеет значения. Здесь все зависит от его
характера, как он реагирует на происходящее и то, как ему это всё преподносят.
Еще удивляет позиция боковых арбитров, которые все видят, но не подсказывают
главному. С этим надо что-то делать.
— Вы знали, что голландец обладает таким темпераментом?
— Нет, не знал. Но теперь имею хорошее представление.
НА СУДЕЙ ОКАЗЫВАЕТСЯ СИЛЬНОЕ ДАВЛЕНИЕ
— С чем лично вы связываете последние судейские скандалы — с некомпетентностью
российских арбитров или все же с какими-то другими факторами, не имеющими
прямого отношения к игре?
— Считаю, что нашей судейской комиссии следует подходить к назначениям арбитров
более обдуманно, потому как игра игре рознь. Если, к примеру, «Томь» встречается
с «Амкаром» — это один уровень, а если с ЦСКА, «Спартаком» или «Зенитом», то уже
совершенно другой. Думаю, на подобные матчи судьи на поле должны выходить более
опытные, которые имеют большую психологическую устойчивость, нежели молодые. Все
проблемы в судействе, которые мы видим, в основном связаны именно с неопытностью
наших арбитров. К тому же на судей сейчас оказывается слишком большое давление и
на них ложится колоссальная ответственность за матч, что приводит к чрезмерной
боязни ошибиться. А когда человек работает на грани, это как раз и приводит к
ошибкам, порою столь непростительным. В связи с этим судьи должны быть более
уверенными в себе. Причем я не говорю про всех — у нас есть и замечательные
ребята, такие, как Иванов, Баскаков, второй Иванов из Санкт-Петербурга…
— А что, на ваш взгляд, может решить проблему судейства?
— Ну, поскольку проблемы психологического характера мы за судей вряд ли решим,
остается вводить какие-то технические новшества, которые хотя бы могут точно
определить, пересек ли мяч линию ворот и был ли офсайд. Думаю, всё к этому идет.
Как один из вариантов — можно использовать специальные чипы, которые могли бы с
точностью до миллиметра рассчитать траекторию полета мяча или положение игрока
на поле. Кроме этого, еще раз хотел бы обратить внимание на боковых арбитров,
которые имеют специальную аппаратуру, чтобы вовремя что-то подсказать главному
судье, но почему-то не выполняют своих обязанностей. В принципе, этого вполне
достаточно, и не нужны никакие видеопросмотры. Представьте, если мы будем во
время матча по 15 раз пересматривать какой-то спорный эпизод — на что будет
похож футбол?
— Кстати, многие ваши коллеги отмечают, что футбол за последние годы
зрелищность подрастерял.
— В целом тенденции играть в оборонительный футбол я не замечаю. Это раньше так
было, когда есть четыре защитника на поле, они всю дорогу и обороняются. Теперь
футбол стал более ситуационным. Когда надо — ушли в оборону, когда есть
возможность для контратаки — побежали вперед. Да и игроки становятся все более
универсальными.
АРШАВИН ПОХОЖ НА ЗАВАРОВА
— Во времена вашей игроцкой карьеры с результативностью проблем не было?
— Тогда и футбол был совершенно другим. Сейчас возросли скорости, но у нас
были свои плюсы, например техническое мастерство. Процент реализации тогда был
выше. Я не беру, конечно, ЦСКА, но у команд, в которых сегодня выступают игроки
среднего уровня, эти проблемы существуют. Посмотрите, армейцы больше реализуют
моменты, но с другой стороны — кто это делает? Жо, Карвалью или Вагнер Лав… А
если говорить о наших ребятах — они показывают хороший футбол, но, к сожалению,
имеют проблемы с забиванием.
— Валерий Юрьевич, а как сильно за эти годы у футболистов изменились
ценности?
— Я бы сказал, кардинально. Тогда было совсем другое отношение к футболу и
совсем другие материальные стимулы. Сегодня в России стали очень много делать
для этого вида спорта, и он превратился в большой бизнес. Достаточно сравнить
уровень зарплат тогда и сейчас.
— Кто-нибудь из нынешних футболистов напоминает вам самого себя в молодости?
— Так с ходу тяжело сказать. Иногда замечаю что-то похожее, но конкретно фамилию
назвать затрудняюсь. Зато Аршавин мне сильно напоминает Сашу Заварова (смеется).
— Вы уже сказали о ЦСКА, в котором в атаке доминируют легионеры. Посему в
командах среднего звена, таких, как «Томь», где нет «звезд», должны быть
какие-то свои козыри.
— Правильно, тех игроков, которых я хотел бы купить, мы не можем себе
позволить, а во-вторых, мало кто из Турции или Бразилии поедет в Сибирь. Но если
нет ярких индивидуальностей, а мы работаем с ребятами так называемого среднего
уровня, значит, надо брать командной игрой, которую я считаю основным нашим
козырем. У меня и в «Москве» была похожая ситуация, когда я не мог набрать
каких-то сверхталантливых ребят, но стремился наладить взаимопонимание в
коллективе, насколько это возможно, и ставил командную игру на первое место.
— Вместе с тем вам пришлось покинуть столичный клуб.
— Именно покинуть. Я ушел только по вине одного товарища — генерального
директора ФК «Москва» Юрия Белоуса, о котором мне бы даже не хотелось
вспоминать. Я могу поговорить о ребятах, о клубе, но только не о нем, если
позволите.
ПОГРЕБНЯКУ УЖЕ ПОСТУПАЮТ СОЛИДНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
— С удовольствием переключусь на более позитивные вопросы. Вы сказали, что в
«Томи» на первом месте стоит командная игра. Какой вклад сейчас в нее вносит
Павел Погребняк, и можно ли говорить о том, что если бы не он…
— Сейчас Пашка действительно пробился в лидеры. Но начало сезона ему
давалось тяжело — он смог забить всего пару мячей, что, конечно, маловато. Когда
я его брал, то видел, что у этого парня есть перспективы. К тому же он очень
сильно старался, работал над собой, и рано или поздно такой успех должен был
прийти. Я рад, что он вошел в игру, видит команду, играет на партнеров,
забивает, его заметили и тренеры нашей сборной. Но что значит «если бы не он»?
Допускаю, что завтра ему предложат выгодный контракт в другой команде или даже
стране, и он в любой момент может покинуть «Томь». Мы со своей стороны не будем
чинить никаких препятствий, и я считаю, что такие вопросы должны решаться
полюбовно. Да что там скрывать, Пашке уже поступали хорошие предложения и по
деньгам, и по контракту, но он сам сказал, что хочет остаться у нас. Поэтому я
считаю, что нельзя строить работу с оглядкой на одного футболиста, а больше
руководствуюсь принципом — незаменимых нет.
— Ну а в целом вы имеете склонность доверять молодым?
— Склонность есть в том случае, если молодые доказывают, что они лучшие, и если
это не идет во вред команде. А когда это делается искусственно, когда я,
например, ставлю в состав из 11 человек двух молодых просто потому, что так
надо, то вижу, что они выпадают, и всем становится только хуже. Мне бы, конечно,
хотелось иметь в составе побольше молодых российских ребят…
— Может быть, вы так рассуждаете сейчас, потому что вам самому доверяли в
свое время?
— Мне доверяли, но, наверное, потому, что я все-таки оправдывал это доверие. В
те «торпедовские» и «локомотивские» времена у нас была большая конкуренция, и в
состав попасть было очень трудно. Кто тогда играл? Сёмин, Эштреков, Газзаев,
Нодия, Яновский, Худиев, Шевчук… Поэтому думаю, если бы плохо играл, не
доверяли бы. В моей жизни было два главных человека, благодаря которым я
состоялся. Это Игорь Волчок и Валентин Иванов. Козьмич мне много помог и когда я
играл, и когда как тренер становился на ноги. Кстати, это он меня наставил на
тренерский путь.
— Какой же все-таки из двух клубов вы считаете своей футбольной родиной —
«Локомотив» или «Торпедо»?
— Думаю, «Торпедо» оставило более яркий след в моей жизни.
— Что для вас важнее — качество игры или результат на табло?
— Очень трудно ответить однозначно. Тренера оценивают по результату, но без
качественной игры его редко когда удается достичь, поэтому эти два понятия
пересекаются. С другой стороны, если ты будешь хорошо играть, но не будешь
выигрывать, представьте, что будет с такой командой? Она начнет разваливаться,
потому как серия неудач из нескольких проигрышей всегда бьет по командной
атмосфере и другим составляющим. Поэтому я думаю, что все же счет на табло
выглядит предпочтительнее.
ЛЮБОЙ МОМЕНТ В ИГРЕ МОЖЕТ ВЫВЕСТИ ИЗ СЕБЯ
— Валерий Петраков заработал себе репутацию одного из самых эмоциональных и
импульсивных наставников. Предполагаю, что если этот самый счет на табло
светится не в вашу пользу, вы сильно расстраиваетесь…
— Конечно, сильно огорчаюсь. И если я недоволен игрой команды, тоже бываю
очень расстроенным. Ведь есть поражения разные, победы разные и ничьи разные. И
порой для того чтобы завестись, не обязательно проиграть. Один-единственный
эпизод в матче, какая-то проблема с арбитром — или когда команда просто, играя
все 90 минут на той половине поля, не может забить — способны вывести из себя.
— Бывало такое, что накричите сгоряча, а потом раскаиваетесь?
— Да, бывали такие моменты. Когда работал в Томске по первой лиге, был более
эмоционален. С годами уже какой-то опыт приходит, поэтому стараюсь все больше
сдерживаться.
— Просить прощения умеете?
— Просить прощения? (Задумчиво.) Ну конечно, если я в чем-то виноват, всегда
постараюсь загладить свою вину.
— А что вам ближе в отношениях «тренер — игрок» — железный кулак или более
модная на Западе демократия?
— Я считаю, что главное в отношениях — это правда, и ей всегда нужно прямо
смотреть в глаза. Для того чтобы создать нормальную команду, нужно прежде всего
быть нормальным человеком, уметь признавать свои ошибки, и если где-то кто-то не
прав, то лучше проявить жесткость и сказать все начистоту, чем быть либералом.
— Сейчас вы уже рассуждаете как тренер, но когда вы выходили на поле как
игрок, какой из этих двух методов оказывал на вас большее влияние?
— Козьмич был тоже очень эмоциональным человеком. Он, бывало, кричал на нас,
но это было в нужные моменты, например в перерыве матча или когда команда плохо
играла. Теперь думаю, а почему бы и нет? Считаю, что такой подход, наоборот,
где-то даже помогал. А вообще, это зависит от склада характера отдельно взятого
человека и от того, как он реагирует на критику. Я, например, ее нормально
принимал и никогда не обижался. Поэтому в таком «ежовом» подходе с умом не вижу
ничего плохого.
— Что вообще вас привлекает в тренерской работе?
— В работе тренера привлекло то, что эта профессия дает возможность продолжить
футбольную жизнь, быть с ребятами на поле, снова переживать какие-то моменты,
связанные с игрой. Ну и второе — это, конечно, творчество. Когда ты работаешь с
командой год, два, три и потом видишь какие-то плоды своего труда, когда
справляешься с поставленной задачей — это радует.
В ТОМСК УЕХАЛ, ЧТОБЫ СТАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ
— Скажите, вы долго работали в Москве, Германии, Швеции…Какой поворот судьбы
завел вас в Сибирь, куда раньше в ссылку людей отправляли?
— Я почти шесть лет проработал в «Торпедо» при разных тренерах — Иванове,
Тарханове, Шевченко. Но однажды настал момент, когда захотелось самостоятельной
работы, а в Томске представилась такая возможность. И тогда я не думал, Сибирь
это или не Сибирь. Поехал работать, пробовать себя на тренерском поприще.
Кстати, Томск очень хороший, дружелюбный город, который визуально напоминает мне
мою родину.
— Вы сами родом из Брянска, а Томск славится суровым климатом. Долго
привыкали к сибирским морозам?
— Да я, в принципе, морозов-то и не видел. Сезон заканчивается в ноябре, а
начинается уже в марте, поэтому мы попадаем в сравнительно мягкий период.
— А когда вы видитесь с семьей, ведь она, если не ошибаюсь, находится в
Москве?
— Правильно, жена и дети живут сейчас в столице. Дочь работает дизайнером, а сын
учится в девятом классе и тренируется в «Торпедо» в составе команды 1991 года
рождения. И, конечно, они прилетают ко мне в Томск; правда, это получается не
так часто, как хотелось бы. Раньше, когда Юрка был маленьким, было попроще.
Сейчас у него и учеба, и тренировки…
— То, что у отца-футболиста дети становятся футболистами, — уже не редкость,
точнее, даже закономерность. Это вы направили сына по своим стопам?
— Мне, конечно, хотелось, чтобы Юра занимался. Но поначалу он не испытывал
особой любви и интереса к футболу, во многом потому, что родился в Швеции, а там
больше популярен хоккей. Но потом, когда уже пошел в торпедовскую школу, ему
понравилось. Думаю, Юрка делает неплохие успехи, скоро поедет на матчи в составе
российской сборной 1991 года рождения…
— А как бы вы отреагировали на то, если бы сын пришел к вам и сказал: «Пап, я
хочу стать судьей»?
— Я бы не вмешивался. Конечно, рассказал бы, какие плюсы, а какие минусы у этой
профессии, но запрещать бы не стал. И вообще, я не хочу ничего запрещать — у
него есть своя голова на плечах.
— Ну а дочку не решились отдать в женский футбол?
— Она занималась футболом в Швеции, причем довольно неплохо. Но однажды я ей
сказал: «Катюша, занимайся чем-нибудь женским!» (Смеется.)
— Не жалеете? Сейчас, может быть, она бы в сборной страны играла.
— Нет, потому что считаю, что женщина должна оставаться женщиной, в первую
очередь. А футбол — это мужская игра, которая к тому же становится все более
силовой. И когда у Кати стали проявляться икроножные мышцы, я ей посоветовал
закончить и посвятить себя чему-то более подходящему ее природе. Теперь она
дизайнер.
— У вас сын занимается футболом, это значит, вы не понаслышке знакомы с
проблемами детского спорта. Реально ли сейчас ребенку, начавшему заниматься,
скажем, в том же Томске, выбраться «в люди»? Или для того, чтобы не убить свой
талант, обязательно переезжать в Москву или Санкт-Петербург?
— Я думаю, все зависит от футбольной школы. Сейчас в Томске стали намного
больше уделять детским тренерам, школе, полям. Но отличие футбола московского
или, скажем, питерского состоит в интернатах, куда собирают одаренных детей со
всей страны, обучают их там, смотрят за ними. И в этом смысле для талантливого
ребенка заниматься в школе, где есть такой интернат, конечно, предпочтительнее.
— Вы сами начинали в брянском «Динамо», но много лет играли в Москве.
Насколько отличен периферийный футбол от столичного?
— Конечно, отличия есть, и большие, что тут скрывать. Условия не такие,
отношение к футболу не такое, инфраструктура оставляет желать лучшего…
— А когда только приехали в Томск, заметили ли какие-нибудь отличия футбола
на Востоке? Кроме того, что поля не успевают зеленеть к началу сезона.
— В условиях отличия нельзя было не заметить — базы не было, полей не было…
да много чего! Сейчас все поменялось в лучшую сторону. А с точки зрения самой
игры — разницы никакой. Болельщики футбол очень любят, тысяч по 15 стабильно
приходит.
МЫСЛИ О ПАДАЮЩИХ САМОЛЕТАХ ГОНЮ ПРОЧЬ
— А как насчет географии города? Сколько занимает дорога на самолете, скажем, из
Москвы в Томск?
— Из Москвы в Томск лететь три с половиной часа.
— Приходилось слышать жалобы от соперника, которому такие перелеты не по
душе?
— Раньше, конечно, приходилось, к тому же разница во времени с московским
составляет целых три часа. Но когда в премьер-лиге появилась дальневосточная
команда «Луч-Энергия», куда лететь девять часов, подобных жалоб мы больше не
слышали (смеется).
— Как коротаете время в самолете?
— Да практически никак, потому что летаем, как правило, ночью. Садишься часов в
одиннадцать, газетку какую-нибудь почитаешь — и спать.
— Высоты не боитесь?
— Раньше не боялся, но теперь, когда с нашими самолетами случается все больше
аварий и падений, мысли начали появляться какие-то не очень веселые. Но
стараемся их гнать подальше.
— Вам приходится по несколько месяцев быть вдалеке от семьи. Сильно скучаете
по домашнему уюту?
— Конечно, скучаю, еще как. Свободное время, которого, как известно, практически
не бывает, стараюсь проводить с семьей, но такие моменты случаются редко.
— Что вам готовит супруга, когда вы приезжаете в отпуск?
— Жена не готовит, у нас есть другая традиция — каждый раз, когда я приезжаю
домой, мы идем с ней в ресторан.
— Вы хорошо выглядите. Как поддерживаете физическую форму?
— Честно сказать, никак. Раньше в теннис играл, но сейчас после второй операции
на ноге спортом заниматься не получается. Иногда в тренажерный зал только хожу.
— А отдых какой предпочитаете — активный или полежать с газеткой на диване?
— Отдыхать люблю на море. Если выбираемся куда-нибудь, то в Эмираты или Испанию.
И обязательно всей семьей — один я на отдых не езжу. Ну и газеты тоже, конечно,
читаю.
— О чем думаете, когда читаете о себе в прессе? Вам не все равно, что о вас
говорят или пишут?
— Когда ругают, ничего особо не думаю, а если хорошее что-то вижу, думаю, хоть
бы не сглазили (смеется).
НАУЧИЛ ШВЕДОВ РОССИЙСКОМУ ГОСТЕПРИИМСТВУ
— Долгое время вы жили и работали в Швеции. А шведский язык, наверное, не легче
нашего. За сколько освоили?
— Шведский очень трудный. Но условия в «Лулео» были таковы, что язык нужно было
знать в обязательном порядке. Поэтому каждый день с восьми утра до двенадцати я
занимался с учителем. И теперь говорю по-шведски достаточно хорошо, даже
написать что-то смогу. В России, конечно, не с кем общаться, но когда приезжаем
с женой в гости к шведским друзьям, то с удовольствием общаюсь на их языке.
— Как вам показались шведы — это действительно холодные, сдержанные
скандинавы, к которым нужен особый подход?
— На мой взгляд, это очень интересная нация, которую за шесть с половиной лет мы
сумели изучить. Отличительной чертой шведов является то, что они никогда не
приглашают к себе домой, хоть каким другом ты им будешь. А я наоборот, всегда
зову их к себе, жена накрывает на стол, ну и как в России обычно встречают
гостей… А они этого не могли понять, спрашивали, а зачем, а почему. Приходилось
объяснять, что у нас это считается гостеприимством, что это традиция такая.
Все-таки я смог им привить эту черту, и когда мы в последнее время приезжаем в
Швецию, теперь они нас обязательно зовут к себе (смеется). Так что произошел
своеобразный обмен традициями и опытом между нациями.
— А чем вам запомнилось пребывание в этой скандинавской стране?
— Первое — это то, что я именно в Швеции смог продлить свою футбольную жизнь,
начал там работать в качестве тренера, приобрел первый опыт. Ну и во-вторых, у
меня там сын родился. Это, пожалуй, два основных момента, которые можно
выделить.
— Помните, что изображено на эмблеме шведского «Лулео»?
— Ох, ох… Да сейчас, наверное, уже нет. Но если надо, могу посмотреть — у меня
есть символика этого клуба.
— А почему символом «Томи» является лошадь, да к тому же зеленая, знаете?
— Бело-зеленые цвета всегда присутствовали в «Томи», но про лошадь не знаю
(смеется). Я не очень хорошо знаю историю города.
ПЕРЕПАСОВКА
— Что у вас было по русскому языку в школе?
— Четыре. У нас был очень хороший преподаватель, поэтому в голове что-то
отложилось и пишем грамотно.
— А вообще как учеба давалась?
— Четыре-три, как обычно (смеется).
— Фотографироваться любите?
— Не очень.
— Когда к вам заходят гости, какие фотографии из семейного альбома чаще всего
показываете?
— Все! Мне скрывать нечего. Но, как правило, интереснее смотреть на те
фотографии, где мы молодые (смеется).
— У вас дача есть?
— Есть. И сейчас мы строим там дом.
— Куда приезжаете отдохнуть на шашлыки?
— Обычно мы собираемся у Володи Шевчука.
— Когда только приехали в Томск, какие места вам показали первым делом?
— Церковь. Она на горе особняком стоит и очень выделяется на фоне ландшафта.
Показали, где губернатор сидит… (Смеется.)
— Цветы любите?
— Цветы люблю… жене дарить! Она обожает букеты, чтоб там были разные цветы
красивые.
— На зимней рыбалке бывали?
— На зимней нет, но в мае были с ребятами, мне очень понравилось.
— Можете похвастаться уловом?
— Да, мы ловили в основном стерлядь — это очень хорошая рыба. Потом разрезали
ее, доставали икру, кушали… Впервые попробовал такой деликатес.
— На охоту друзья приглашали?
— Да, конечно. Но я не могу себе позвонить бросить команду на два-три дня.
Работа не ждет! Зато иногда катаемся на пароходе по Томи.
— В рекламе чего согласились бы сняться?
— Ну, поскольку мы играем в футбол, то, наверное, в рекламе чего-нибудь
спортивного. Но точно не стал бы рекламировать чипсы или стиральный порошок.
— У вас есть любимая телепередача?
— Есть. Очень нравятся исторические передачи, которые Радзинский ведет. И жена
мне покупает книжки такие же, очень интересные.
— Когда вы в последний раз были в театре?
— В прошлый раз это было год назад, когда с женой ходили в Ленком.
— А на какой спектакль?
— Что смотрели — не скажу, потому что не помню. Театр вообще не мое, и меня
всегда одергивают, потому что я все время ерзаю в кресле…