Все, кто хоть немного близок к хоккею, прекрасно знают, что победы команды куются не только на льду. По ту сторону игры остаются люди, которые также причастны к успеху. Их труд порой не виден зрителям, но без него хоккей был бы иным. Это целая команда профессионалов: технический персонал, администраторы, врачи, массажисты, повара.
Виктор Корабейников — один из героев этого невидимого фронта. В структуре клуба работает с 2004 года. Сегодня без этого человека в прямом смысле слова не обходится ни одна игра. Да что игра, даже тренировка! Виктор — технический администратор усть-каменогорской команды мастеров.
— Впервые пришёл во дворец спорта шестилетним мальчишкой и до сих пор здесь, с хоккеем не расстаюсь, — начал рассказ о себе Виктор. — Пришёл сюда, как все мальчишки в Усть-Каменогорске, был набор в хоккейную школу. Занимался лет 10, но с профессиональным спортом не получилось.
— И всё же с хоккеем не расстались?
Виктор Корабейников на рабочем месте
— Возвращение на лёд произошло уже в 27 лет, на этот раз в роли судьи.
— От судейской карьеры какие воспоминания остались?
— Яркие. Судил Первую лигу, Высшую. Даже довелось две игры в Суперлиге судить — подменил опоздавшего лайнсмена. А ещё шрамы остались. Были травмы. Лодыжку ломали, несколько раз шайба попадала в лицо — накладывали швы. Судейство — тяжёлый труд.
— Как произошёл переход в команду?
— В 45 лет судейская карьера заканчивается. В это время тренером второй команды у нас был Ерлан Сагымбаев, он и пригласил меня в «дубль» техническим администратором. Три года я отработал в «Казцинке-Торпедо-2». Потом появилась вакансия в первой команде, и перешёл туда.
— Что входит в ваши обязанности?
— Вся экипировка игроков: от коньков и клюшек до шлема, до номера на майке, до щитков и защитных стекол — всё должно содержаться в идеальном состоянии. В поездке подшить, отремонтировать, подточить, выйти из любой непредвиденной ситуации — это тоже на мне. Если кратко: технический администратор полностью занимается экипировкой игроков, чтобы ребята в этом не знали никаких проблем.
— Какие профессии приходится совмещать при этом?
— Многие. Я и портной, и плотник, и слесарь, и токарь — всему пришлось научиться.
— Какие моменты в вашей работе самые напряженные?
— Перед игрой, конечно, очень много работы. Утренняя раскатка — обязательно что-то ломается, что-то нужно подкорректировать, что-то подремонтировать. И уже выпускать ребят на игру в полной боевой готовности. Помимо своих игроков приезжают соперники, у них бывают какие-то проблемы. Обязательно помогаем, вот сейчас как раз точу, выравниваю лезвие.
— А во время игры бывают экстренные ситуации?
— Конечно. Бывает, что ломаются лезвия, ломаются стаканы коньков, рвутся шнурки, лопаются ремни у вратарей, замочки, перчатки, защитное стекло — всё, что угодно, может сломаться. Конечно, чаще всего ломаются клюшки, по 2-3 каждую игру. И всё это быстренько нужно заменить, подточить, подшить. Когда едем на выезд, у меня с собой всегда три баула — клюшки, стаканы, изолента, станок… Игрок едет с одним баулом, я — с тремя. Бывает, собираясь в поездку, ребята забывают часть амуниции — трусы, ракушку или шлем случайно берут не того цвета. Приходится выходить из положения, искать замену, бегать по магазинам — тоже рабочий момент.
— Кстати, об амуниции. У вас есть старинные краги в комнате с экипировкой команды…
— Это уже раритет. Сейчас таких не осталось. Это наша командная шуточная традиция: кто хуже всех на тренировке пробивал вратарям буллиты, в следующий раз на лёд выходит в этих крагах. А на них ещё и надпись: «Я — Буратино. Руки мои деревянные». Конечно, все стараются
Виктор Корабейников с сыном
на следующую тренировку избавиться от этой экипировки. Недавно к крагам добавилась ещё каска — армейская, тоже с шуточной надписью, так что теперь у нас полный комплект.
— Сегодня Корабейниковых в клубе двое. За команду мастеров играет ваш сын Андрей. Так что, можно сказать, с «Казцинком-Торпедо» у вас родственная связь. В хоккей он пришёл с вашей подачи?
— Всё получилось само собой. Когда работал судьёй, подрастал Андрей, ему было лет 5-6. И жена как-то попросила взять его с собой во дворец спорта. Тут оказалось, что уже идёт набор его года. Я привёл его в группу. Андрею понравилось.
— И всё-таки, чьё в большей степени это было желание: Андрея или ваше?
— Я не думал о том, что непременно нужно вырастить из сына хоккеиста. Как обычно родители рассуждают: пусть ребёнок попробует, понравится ему, не понравится. Андрею понравилось, получилось. Из команды 1987 года рождения сегодня он единственный играет в ВХЛ. Играл в «Югре», «Барысе», за сборную играл — четыре чемпионата мира прошёл. Горжусь им!
— А свою сопричастность к успехам сына чувствуете?
— В детском хоккее, конечно, всегда контролировал его. Но, когда дорос до определённого возраста, начался другой уровень. Здесь есть и тренерский штаб, и программа другая, я уже отстаю от него.
— Однако после утренней раскатки вы сына за что-то отчитывали или советовали?
— А как без этого! Я же рядом, с хоккеем соприкасаюсь, вижу, когда человек не дорабатывает или ошибается. Мы просто делаем акцент на том, что не получается. Если что-то не получилось на тренировке, обязательно нужно сделать анализ и работать над этим. Андрей недавно после операции, восстановительная
программа очень тяжёлая. Чтобы попадать в состав, нужно трудиться, конкуренция огромная — 10 защитников в команде, нужно место своё оправдывать.
— Сын прислушивается к вам?
— Безусловно, это же мой сын. Мы воспитали его так же, как и нас наши родители. Это нормально, пока родители живые, общаться нужно всегда и к советам прислушиваться. Потому что в любом случае жизненный опыт у меня больше, чем у него.
— Вы страстный болельщик «Казцинка-Торпедо»?
— Эмоционально я, может быть, этого и не показываю, но внутри переживаю всё очень бурно. Как можно не переживать за свою команду?! Работать в ней, вкладывать свой труд и не болеть — так не бывает. Переживаю, конечно, и каждую победу, и каждое поражение.
— А сопричастность к командному результату чувствуете?
— Конечно. Если я ребятам коньки не наточу, клюшки не дам — они не забьют (смеется).
— Однажды уйдя со льда, вы всё же к нему вернулись. Никогда не жалели, что именно так сложилась судьба?
— Нет. Я люблю свою работу. Это по моему духу. Я с детских лет во дворце. Мне это очень интересно, живу этим, я у льда.
Краги для Буратино