Первая часть нашего разговора с Виталием Прохоровым была посвящена всем подробностям зимних Игр 1992 года в Альбервиле – последней на сегодня выигранной нашей сборной Олимпиады. Сегодня он рассказывает о других ярких фрагментах своей неординарной судьбы.
КАК ГИТАРИСТ КИНЭН ОТ ПОЛИЦИИ БЕГАЛ
— С Тихоновым вы подробно общались о тренерском ремесле. А с Майком Кинэном, который тренировал вас какое-то время в «Сент-Луисе»? Благо, сейчас есть такая возможность.
— Нет. За один короткий разговор систему работы тренера не поймёшь, а организовать более серьёзную встречу сложнее. Может, со временем к этому приду. Помню, задавали ему в «Сент-Луисе» вопрос: «Майк, а если бы ты был в России?» И это рассматривалось как не более чем шутка. Такое и представить было невозможно! Но я, в отличие от тех же Буре и Кравчука, очень мало с ним работал. Интересный человек. На гитаре играет, например, пёл в своё время по крайней мере хорошо – ребята рассказывали, что в клубах мог «зажигать». Заводной был. От полиции бегал в своё время.
— Каким образом?
— Это в «Чикаго» было. Ребята в «Сент-Луисе» рассказывали, что он выпивши был за рулём, его полиция остановила, а он – дёру. Они – за ним… Но опять же – со свечкой не стоял, за что купил, за то и продаю. Могут же и приукрасить.
— Правильно ли я понимаю, что ваша карьера в НХЛ пошла на спад после конфликта в раздевалке с Бретом Халлом, который на льду сказал вам: «Fucking Russian”, — а вы в случае повторения пообещали его под лёд зарыть?
— Это стало поводом, но не было причиной. А причина в том, что мне не удалось по-настоящему проявить себя и закрепиться в лиге. То играл, то не играл… В какой-то мере, может, был не готов к НХЛ. В том смысле, что у меня не было некоего смирения, когда надо было перетерпеть перестройку на новый хоккей. А у меня было самомнение: ну
Капитан сборной России Виталий Прохоров
как же так, олимпийский чемпион, чего от меня тут требуют? Совершенно другая страна, игра, правила.
— При том что по стилю вы, считаю, подходили под НХЛ. Не были легковесным, не чурались силовой борьбы.
— Подходил, но не подошёл. (Смеётся). Но для жизненного опыта это было огромной школой. А Брет был звездой и имел очень сильное влияние на тренеров и менеджмент.
— Пойдя на конфликт с ним, вы не рассчитали своего удельного веса в команде?
— Конечно. В Евангелии Иисус Христос говорит: „Прежде чем воевать, вы о своей силе подумайте“. Хватит ли у вас сил, чтобы завязывать войну. Не то чтобы я жалею сейчас о той ситуации. Наоборот, уважаю себя за то, что мне хватило сил постоять за себя при всей команде. Сейчас, кстати, с Бретом у нас всё нормально.
— А как он тогда отреагировал?
— Он просто начал действовать. И меня на следующий же день отправили в фарм-клуб. Видимо, пошёл к начальству жаловаться и поставил вопрос: „Или я, или он“. А исход в этом случае был ясен. Неслыханное дело – звезду обидели, да ещё и при всех! Такого там не бывало. Правда, вскоре меня вернули. Мы разобрались с Бретом, и сезон я заканчивал в „Сент-Луисе“.
— И как разобрались?
— Подошёл к нему и сказал: „Не трожь меня“. А он меня послал. (Смеётся). Такое вот объяснение. Увиделись через 15 лет, когда в сентябре 2012-го была серия ветеранских матчей, посвящённых юбилею Суперсерии-72. Обнялись, сразу узнали друг друга. Я даже удивился, что он меня узнал. А Брет сразу подошёл, очень хорошо пообщались. Обсудили, как жизнь у каждого сложилась. Он жаловался, что пришлось уйти с поста помощника генменеджера „Далласа“, поскольку его подставили, без его ведома убрав из команды одного человека. Сейчас Халл в „Сент-Луисе“ работает. Люди должны прощать, и хорошо, что мы не остались врагами.
— К русским Халл сейчас, думаю, относится совсем иначе, с учётом того, что жизнь свела его в тройке „Детройта“ с молодым Дацюком, который продлил его бомбардирскую жизнь. А „красные крылья“ в тот год выиграли Кубок Стэнли.
— А может, Халл сам и выбрал Дацюка себе в партнёры. У него есть чувство, с кем лучше играть. И он с его авторитетом мог попросить тренеров, чтобы попробовали Пашу с ним в звене. Гениальный хоккеист! Или Овечкин – его игра может нравиться или нет, но она вызывает восхищение. Как и игра Дацюка, Малкина, братьев Сединов, Ковальчука. А как не радоваться, глядя на шедевры Радулова? Вопрос характера уже другой. Говорю об игре.
— Ваше отношение к возвращению в Россию Ковальчука?
— Двоякое. Я же не знаю основных лейтмотивов, как и реальной ситуации с финансами в „Нью-Джерси“, откуда Илюху отпустили легко. Или слишком много предложили здесь, что на этом этапе карьеры нельзя было отказаться? Не мне говорить, правильно он сделал или нет. Время рассудит. Хочется только, чтобы этот шаг принёс ему пользу, не навредил как личности.
— Как относитесь к тому, что именно Дацюка назначили капитаном в Сочи?
— Единственный вопрос в том, что он до сих пор ни разу не был капитаном. Как он понесёт на себе этот груз? Кого-то это вдохновляет, а кого-то, наоборот, прибивает.
»ВАЛААМ СПАС МНЕ ЖИЗНЬ"
— Жалеете, что ваша карьера в НХЛ получилась такой недолгой?
— На тот момент жалел. Но теперь понимаю, что это был этап в моей жизни, который нужно было пройти. Как и то, что произошло после, а это было для меня падение. До «Сент-Луиса» я поднимался по карьерной лестнице, а затем пошёл вниз. И вместо того, чтобы найти гармонию внутри себя, отреагировал на это очень болезненно.
Теперь понимаю, что можно отчего-то очень сильно расстроиться и уже не подняться. И просто прийти к смерти. Беру крайность, конечно, но загнать
Президент МОК Хуан Антонио Самаранч вручает Виталию Прохорову золотую олимпийскую медаль. 1992 год
себя в депрессию на самом деле не так сложно. А дальше может сложиться как угодно. Вплоть до…
— С вами такое могло произойти?
— Конечно, могло, уже после того, как закончил карьеру. И я в какой-то момент решил это остановить, уехав на два года в монастырь на Валаам. После НХЛ тоже было тяжело – я восстановился, год вообще отдохнул от хоккея, вернулся в «Спартак» и в сборную и даже поехал на чемпионат мира 1998 года в роли её капитана.
— В Нагано не было шансов попасть?
— ФХР тогда решила, что вся команда будет из НХЛ. Но тот сезон у меня получился хорошим. А когда через несколько лет ушёл из хоккея, началось по новой. Сначала работал в строительной компании – в какой-то момент не понравилось, и пришлось опять пройти через период в жизни, когда нужно было кардинально что-то менять. И я поехал в монастырь.
Не предлагаю всем идти таким путём, у каждого он свой. Но мне это очень помогло. В том, что остался жив, что восстановилась моя семья. Что в здравом уме, что могу работать и заниматься делом, в котором я всю жизнь. Что меня не обманешь, я в теме. Что могу продолжать играть в хоккей как ветеран, коньки на гвозде не висят. После всех моих приключений относишься ко всему этому не как к чему-то естественному, а благодаришь за это Бога и судьбу. То, что я через всё это прошёл, наверное, благодаря моей вере во Всевышнего.
— Илья Брызгалов говорил, что вы были верующим, ещё играя в конце карьеры в «Ладе».
— На тот момент я только был на пути к этому. Сейчас черпаю знания не только в моей вере – православии, христианстве, — но и в буддизме, и в индуизме. Везде есть что-то, что может сделать меня глубже. Это всё и дало мне большую силу, чтобы остаться живым. При том что у меня были некие болячки, которые могли со мной просто покончить. Не буду их называть, но их больше нет. Воздалось за веру.
— Ваши юные хоккеисты знают о валаамском этапе вашей жизни?
— Они обо мне очень многое знают – сейчас у всех есть Интернет. Правда, некоторые не знают, где я играл. (Усмехается). Мои ребята из Подольска, конечно, в курсе, что в «Спартаке». А кого из других команд в сборную приглашают, у них сомнения. Одна говорят: «В ЦСКА», — другие возражают: «Нет, в „Динамо“… Но даже те, кто знает про Валаам, не спрашивают об этом. Для молодых-то всегда важно то, что здесь и сейчас.
— С тех пор туда, кстати, не приезжали?
— Приезжал в гости. Но последние два года не заезжал. Будет возможность – обязательно поеду. Мы очень сдружились с некоторыми монахами, они, приезжая в Москву, останавливаются у меня дома. Никогда не забуду это время.
Тогда ко мне в гости приезжал сын, и на него это очень подействовало. Вот он ездит туда каждый год. Летом по неделе
Виталий Прохоров в сборной ветеранов России
обязательно проводит там. Сознание у него здорово поменялось, после Валаама в нём больше стало дисциплины. Он ещё круче, чем я, работал в поле, рубил дрова… Как молодого, его заставляли ещё больше делать.
— Бороду, как у Льва Толстого, с тех пор вы не отращивали?
(Смеётся) – Нет. Зачем юных хоккеистов пугать?
— После того как вы видели, сколько там монахи работают, причём совершенно бесплатно…
— Во славу Божию…
— …не трудно смотреть на хоккеистов, которые получают миллионные контракты благодаря лимиту на легионеров в КХЛ, ещё ничего не сделав, и это перекашивает их сознание?
— Оно реально перекашивается, потому что деньги – это серьёзное испытание. Когда ты не испытываешь отказа в чём-либо, то стремление и мотивация могут пропасть. Очень трудно сказать себе: „Финансы – это тот инструмент, который обезопасит моё существование в будущем. А сейчас мне важно другое – жизнь в хоккее. Я должен преодолевать себя в хоккее каждый день. Я не должен заснуть“.
А большие деньги могут усыпить бдительность. Это искушение, с которым надо бороться. Нет, это неплохо, большие деньги, это свобода. Счастье и в деньгах тоже. Но для многих молодых ребят они становятся камнем преткновения.
— Мы разговаривали с Гончаром, и он говорил, что его юному одноклубнику Ничушкину ещё предстоит испытание славой и деньгами.
— В связи с этим есть вопросы к Кузнецову. Хочу пожелать парню стряхнуть с себя всё это негативное и наносное. Ему надо фактически родиться заново, обрести то состояние, которое у него было, когда он только пришёл в команду мастеров и только увидел хоккей глазами незрелого юнца. И пример Кузнецова – на виду, а многие даже до этого „вида“ не успевают дойти.
— Вы как-то сказали, что как хоккеист не до конца реализовались, поскольку в чём-то жалели себя.
— Это так. У человека всегда должна быть самокритика. Но, с другой стороны, сделал даже больше, чем мог. Ведь у меня было слишком слабое тело. Никто не поверит, что любая даже обычная нагрузка давалась мне очень тяжело, не говоря о сверхнагрузках, которыми наш хоккей изобиловал. В результате плечи, колени, зубы – „летело“ всё.
— А Якушев и Майоров тоже гоняли сильно? Они как-то не ассоциируются со сверхнагрузками.
— Конечно, сильно. Тогда по-другому не работал никто.
»МОЯ МАЙКА ВИСИТ ПОД СВОДАМИ «СОКОЛЬНИКОВ», НО МЕНЯ ТУДА НЕ ПУСКАЛИ"
— Как относитесь к бедам нынешнего «Спартака»? Что делать?
— Стучаться во все возможные двери. Иного выхода у прославленных ветеранов, оставшихся у руководства клуба, – Старшинова, Шадрина – просто нет. «Инвестбанка» больше нет, а эти знаменитые люди, на которых тоже лежит ответственность за судьбу клуба, — есть. Надежда умирает последней.
— А у них есть выходы на Владимира Путина и других высших руководителей страны?
— С такими-то именами? Конечно, есть. Просто надо приложить максимальные усилия. То, что в своё время было сделано в ЦСКА, и, думаю, там очень большую роль сыграл Виктор Васильевич. Очень хотелось бы, чтобы такой же поворот случился и в судьбе «Спартака». И совсем не хочется бесславного конца.
— 100 тысяч собранных подписей в поддержку «Спартака» могут подействовать?
— Тут действуют уже не подписи, а только воля первого лица.
— Вы однажды обмолвились, что «менеджмент „Инвестбанка“ преследовал иные задачи, чем возрождение былых традиций „Спартака“. Какие?
Комментатор Виталий Прохоров
— На мой взгляд, для них это была нагрузка. А второе – бизнес. Что-то связанное с землёй, на которой располагается стадион.
— Кстати, вас в „Спартак“ работать никогда не звали?
— Ни разу. Ни в каком виде. Более того, бывало, что приезжал на арену – охрана не пускала.
— Человека, чей свитер висит под сводами дворца?!
— А их это не интересует. Начальник охраны дал распоряжение подчинённым, и они его выполняли. Хоккей, ветераны – всё это им было абсолютно безразлично. Однажды не пустили, потом какое-то время я в „Сокольники“ сам не ходил. Затем позвали на подъём свитера, после чего у меня, наконец, появился постоянный пропуск.
Ещё какое-то время давали билеты. А однажды опять не пустили. Я говорил: „Там моя майка висит?“ Охрана смеялась: „Какая майка, старик?! Пропуск давай!“ О пропуске на парковку вообще речи не заходило. А что я буду ставить машину за тридевять земель и идти пешком?
— Перевоз „Спартака“ в Сочи – не вариант?
— Конечно, нет. Это уже будет совершенно другая команда, к „Спартаку“ не имеющая никакого отношения. „Спартак“ с его болельщиками и историей может быть только в Москве. На худой конец – в Подмосковье. Если же команда переедет, то через некоторое время о нашем клубе и его истории просто забудут.
»ВО ВРЕМЕНА ТИХОНОВА НЕ БЫЛО ФОРВАРДОВ-РАЗРУШИТЕЛЕЙ!"
— Альбервиль, потом золото ЧМ-93, и после этого пошла 15-летняя безвыигрышная серия, которая закончилась лишь на ЧМ-2008 в Квебеке. Что, по-вашему, произошло?
— Давайте оглянемся на какое-то время назад. В конце 70-х главным тренером сборной был назначен Тихонов. Первым лицам страны не нравилось, что происходит со сборной, и ему был дан полный карт-бланш для больших перемен. Но, чтобы в корне поменять состав, должно было что-то произойти. И произошла Олимпиада-80 в Лейк-Плэсиде, которую мы должны были с лёгкостью выигрывать, но проиграли американским студентам. Что и позволило Виктору Васильевичу фактически полностью поменять команду.
Но главное — ему было на кого её менять. Плеяда молодых игроков была готова заменить ветеранов. Они пришли и в следующее десятилетие выиграли почти всё, включая обе Олимпиады – в Сараево и Калгари. После этого была подготовлена следующая плеяда, заменившая тех, кто уехал или закончил. Была сумасшедшая преемственность в подготовке, и даже ранний отъезд тройки главных звёзд из молодёжи, Могильный – Фёдоров – Буре, не помешал нам выиграть в Альбервиле. С цветочной поляны сорвали три самых красивых цветка, но поляна-то, красота-то осталась. И мы были подготовлены к тому, чтобы выиграть ту Олимпиаду. В нас было наследие великих игроков, с которыми мы успели соприкоснуться.
А вот уже в 92–93-м, после Альбервиля, была растоптана эта поляна, уничтожен фундамент. За океан и в Европу уехало под 200 человек. И детям, которые воспитывались после этого, оказалось не на кого смотреть. Допустим, я пришёл в 16-17 лет в команду мастеров «Спартака». Передо мной были звёзды: тройка Шалимов – Шепелев – Капустин, блестяще сыгравшая в победном Кубке Канады 1981 года (Шепелев в финале с канадцами сделал хет-трик. — Прим. авт.), Кожевников с Тюменевым. И в таком возрасте, помимо тренерских заданий, ты учился непосредственно у них. А ЦСКА – как там росла молодёжь, видя перед собой минимум две пятёрки игроков сборной?! Дух, который находится внутри каждой звезды, передавался им напрямую, и для этого не нужны были какие-то слова, это хватается бессознательно и каждодневно. А потом – яма. Произошло нарушение этой преемственности.
— После Кубка Канады-91 наша команда, пусть и называясь по-другому, реабилитировались в Альбервиле. Хорошо ли в связи с этим, что нынешняя сборная России перед Сочи получила такой даже не щелчок по носу, а увесистый тычок, будучи разгромленной в четвертьфинале прошлогоднего чемпионата мира американцами – 3:8?
— Прямые сопоставления неуместны. На Олимпиаду едет совершенно новая команда – ведь ни на чемпионате мира, ни на том же Кубке Первого канала не могут играть все сильнейшие против всех сильнейших. Прошлый турнир такого калибра был в Ванкувере. Поэтому проводить какие-то параллели с соревнованиями другого уровня кажется мне неправильным.
Виталий Прохоров а матче легенд российского и латвийского хоккея
Это отдельно взятый супертурнир, где всё будет зависеть от внутренней атмосферы. От того, как быстро ребята притрутся друг к другу, как будут подходить к каждой конкретной игре и турниру в целом. От понимания, в конце концов, зачем ты сюда приехал. Одно дело – говорить, а другое – действительно это понимать и каждой клеткой организма гореть желанием побеждать и жертвовать собой. И очень многое в этой ситуации зависит от главного тренера. Именно ему предстоит сплотить игроков и создать в команде атмосферу. Что не так-то просто, и трудные ситуации в каких-то вопросах неизбежны.
— В вопросе игрового времени например? Многие хоккеисты этой сборной привыкли иметь его вдоволь, а здесь придётся ужиматься.
— Да. Или когда что-то не будет получаться – как поведёт себя Билялетдинов, на какие шаги пойдёт? Повторяю: очень многое будет зависеть от него.
— О скрупулёзности его подхода кое-какие детали уже говорят: Вячеслав Войнов рассказал мне, что на августовском сборе в Сочи Билялетдинов не только рассказал, как именно должна играть сборная, но раздал всем игрокам флешки с подробными схемами.
— Это, безусловно, важный внешний фактор, но есть и внутренний: как подойти к тому или иному человеку. О чём и как с ним говорить, как мотивировать, на какие струны нажимать.
— Одна из тех «русских загадок» (именно так его называют в Америке), к которому действительно нужно подобрать ключ, — Александр Сёмин. Рады, что Билялетдинов его дозаявил?
— Сёмин – опытный игрок. Да, атакующий, в отличие от Соина, которого он заменил. Но, думаю, что за счёт опыта он на короткий период вполне может выполнить и какие-то функции, связанные с обороной. Если он игровик, то и с этим справится, что доказали те же канадцы в Ванкувере, где многие играли не свойственные им роли.
Но главное — у Сёмина есть то, чем похвастать может не каждый, — он на любом уровне может забить. Не в обиду Соину или Кокареву, но они – чистые разрушители. А ведь в годы, когда я играл, у нас и понятия-то такого не было. Вообще, не было. «Этот форвард – разрушитель», — подобной фразы в сборной Виктора Тихонова в принципе прозвучать не могло. Та же тройка из горьковского «Торпедо», Скворцов – Варнаков – Ковин, в сборной больше разрушала, но эти люди были явными лидерами атаки в своём клубе. Это разве сдерживающее звено? Просто им давали определённое задание, и они могли под него подстроиться.
— В то время как Кокарев с Соиным, при всём уважении к их оборонительным навыкам, даже в «Динамо» далеки от лидерства по бомбардирской части.
— Если потребуются голы, то тяжело ждать их от тех, кто этого не делает. Поэтому думаю, что Сёмин в Сочи поможет.
— Могло ли, по-вашему, повлиять на Билялетдинова достаточно чёткое, хотя и корректно высказанное, мнение Овечкина и Малкина насчёт Сёмина?
— Думаю, на такого человека, как Билялетдинов, вряд ли что-то со стороны может повлиять. У него своё мнение, он чётко его придерживается. Человеку дана огромная ответственность – результат на Олимпийских играх. И тренер прекрасно понимает, что 95% всей ответственность за него будет лежать на нём. И какими бы именитыми ни были игроки, при неудаче Билялетдинов никогда не сможет сказать: а вот, мол, Овечкин с Малкиным сказали, что Сёмина надо брать. Это только его решение – и больше ничьё. Поэтому не думаю, что они на что-то повлияли.
Не знаю, как именно Билялетдинов определяет кандидатов в олимпийскую сборную, но предполагаю, что существует некая таблица с оценкой всех игроков по тем или иным качествам и критериям. По крайней мере, мне хотелось бы верить, что такая чёткая система существует, а не торжествует принцип: мол, этот сказал то-то, а давай-ка попробуем. Мнения у людей, даже самых авторитетных, меняются, а объективные критерии остаются. Поэтому не думаю, что Билялетдинов прислушивается к чьим-то мнениям со стороны. У него есть своя система, свой штаб.
— Так как раз при всей системности Билялетдинова и удивило, что ярко выраженного разрушителя Соина он заменил на столь же ярко выраженного созидателя Сёмина.
— Я никогда не работал с Билялетдиновым. Пересекались разве что по ветеранам, когда он был на тренерской скамейке команды «Легенды хоккея России». Это цельный человек, но как он ведёт игру, мне сказать сложно. Ему, несомненно, очень сильно помогло то, что его
Виталий Прохоров
становление как тренера происходило в НХЛ, в «Виннипеге». И он смотрит на хоккей, познав его изнутри по обе стороны океана.
— Насколько вероятной вам кажется победа сборной России в Сочи?
— У шести сборных – России, Канады, США, Швеции, Финляндии, Чехии – шансы, на мой взгляд, совершенно равны. Считаю, что воля, характер, мотивация окажутся важнее голого мастерства. У кого их окажется больше, тот и победит.
«МЕЧТА МАЛЬЧИШЕК – ЧЕРЕЗ КХЛ ПОПАСТЬ В НХЛ»
— Начали в тренерском деле вы с фарм-клуба «Крыльев». Что было дальше?
— Потом поработал с 11-летними мальчишками в школе «Созвездие», во второй группе первенства Москвы. И наконец возглавил команду 1998 года в Подольске, со своим близким товарищем Андреем Силецким, пригласив туда в интернат ребят из нескольких регионов. Руководители подольского хоккея пошли нам навстречу. Разговаривал с родителями, убеждал. И сегодня многие из этих ребят – одни из лучших в стране по 98-му году. А команда за два года не проиграла ни одного матча первенства Москвы. Уступили только в одном матче – по буллитам в финале первенства России фактически сборной Урала под эгидой «Трактора». Из 58 кандидатов в сборную, которых я «прокрутил» за три сбора, 12 человек – из Подольска.
— Как вы возглавили сборную России U-16?
— На протяжении пяти-шести лет планомерно занимался именно этим возрастом, будучи одновременно и тренером, и скаутом, и менеджером. Возглавляя школу в Подольске, знал о 98-м годе рождения буквально всё. И в какой-то момент выставил свою кандидатуру на пост главного тренера создающейся юношеской сборной. Владислав Третьяк и Игорь Тузик со мной поговорили и доверили мне ведение этой команды.
Юниорский чемпионат мира U-18 – первое основное соревнование для молодых хоккеистов — у нашего возраста только через два с половиной года. И то, что мы делаем сейчас, – только начало. И мне очень важно, чтобы ребята что-то представляли из себя не только на площадке, но и в жизни. А уровень культуры у многих, что там скрывать, не так высок. Его надо подтягивать, чем тоже стараюсь заниматься.
— Вы хотите, как тренер, во взрослый хоккей, или в юношеском вас всё устраивает?
— Не знаю, что может быть завтра. Сегодня работаю с юношами, и мне это нравится. Хочу довести их до юниорского чемпионата мира, а дальше… кто может загадывать на столько времени вперёд? Сейчас доволен тем, что у меня есть.
— За мат своих ребят наказываете?
— Наказываю. Но важнее сделать так, чтобы они поняли: матом не надо ругаться не потому, что за это тренер наказывает, а потому что тебе это в жизни мешает.
— Где большинство ваших ребят мечтают играть – в НХЛ или КХЛ?
— Они думают сначала о том, чтобы дойти до юниорского, а потом молодёжного чемпионата мира. А мечта у них – через КХЛ попасть в НХЛ. Всё-таки лучшая лига в мире – это НХЛ, и если ты им скажешь: «Нет, ребята, играть в КХЛ лучше», — они тебя просто не поймут. Пока это так. Другое дело, что им только предстоит понять главный принцип жизни в НХЛ, а это – самоподготовка. Никакой тренер не заставит вас быть профессионалом, если вы не захотите этого сами.
— С режимом у них проблем нет?
— Пока – нет. Я же все такие вещи замечаю, от меня их не спрячешь, сам через многое прошёл. Я – не победитель зелёного змия, его глобально ещё никто не побеждал. Но объяснить молодым ребятам, чем именно это и другие искушения для них чреваты, могу.
— Уровень таланта хоккеистов, которые у вас есть, устраивает?
— Он всегда в СССР и России был хорош. Правда, два самых талантливых хоккеиста этого возраста – американец и финн, так что нашим есть куда расти. Но главное, в чём, считаю, мы превосходим любую страну – это характер, русский дух. Да, много и расхлябанности. Но уж если русский человек по-настоящему соберётся и заведётся, то попрёт к своей цели так, что его с этого пути танком не сбить. Как когда-то нас в Альбервиле…
Виталий Прохоров в команде «Газпромэкспорт»