Один из самых талантливых российских вратарей Илья Брызгалов в свои 35 лет находится без работы и размышляет о своём будущем. Голкипер не исключает, что ещё сможет поиграть на хорошем уровне, но на данный момент у него нет самого главного – мотивации. И мотивации не финансовой – огня внутри и желания жертвовать временем с семьёй ради хоккея.
Брызгалов признаётся, что устал от хоккея и пока уверен, что ничего нового ему хоккей не даст. Вратарь с удовольствием уже сейчас бы рассмотрел вариант работы в штабе сборной России. Хотя не исключает, что в ближайшее время мотивация у него появится. Брызгалов пообещал озвучить своё решение в ближайшие два месяца.
А лето традиционно Илья провёл в России, в том числе проводил свои мастер-классы для начинающих российских вратарей. Мы встретились с ним во время проходившей в Москве «Школы вратарского мастерства Ильи Брызгалова», организованной компанией «МегаФон» и ФСО «Хоккей Москвы». Уже в ближайшие дни Брызгалов улетит в Америку – детям нужно идти в школу. Но вратарь обещает скучать по России, как это обычно бывает. После разговора с Брызгаловым в течение нескольких часов стало абсолютно ясно, насколько чётко Илья видит всю ситуацию и проблемы в российском хоккее. И пусть он понимает, что не может изменить мир, но повлиять на развитие своего вида спорта наверняка способен.
«В ближайшие годы в российском хоккее не будет проблем с вратарями»
— Вы пока не объявляли о завершении карьеры. Определились со своим будущим?
— Надо разобраться в самом себе, понять, что я хочу.
— Чем занимаетесь вне хоккея?
— Детьми. Наслаждаюсь летом, путешествую. Немного поддерживаю себя в физической форме – бегаю, пресс качаю. Это не как подготовка к сезону, а так, чтобы не растолстеть, чтобы живот не вырос (улыбается). Это мой образ жизни.
— Где путешествовали?
— Ездили в Грецию, в Италию — Венецию, Флоренцию. Вообще я хочу посмотреть мир, страны, которые я ещё не видел и те, которые мне нравятся, где я бывал раньше. Но я ограничен во времени. У меня есть обязательства перед женой и детьми – у них школа. Мы всегда путешествуем семьёй, когда наступает лето и у детей каникулы, перерыв в тренировочном процессе. А так практически всё лето мы были в России – в Москве, ездили в Тольятти дней на 10 навестить родителей и друзей.
— Традиционно летом вы проводите мастер-классы для детей в Тольятти и Москве.
— Да, в этом году в Тольятти удалось поработать с детьми один день, хоккейная школа «Лада» организовала. Я люблю детей. Мне нравится с ними делиться тем, что я знаю. Любознательность их. Если им это интересно — они задают вопросы. Мне хочется чему-то научить их в хоккейном искусстве, чтобы им в дальнейшем было легче играть.
— Но, наверное, эффективность от одного-двух дней занятий небольшая?
— Конечно. Но что-то у них в голове всё равно останется. Кто-то будет использовать это в тренировках, кто-то абсолютно всё забудет. По хорошему, конечно, вратарю надо уделять большое внимание каждый день, особенно на начальном этапе. С ним надо работать, учить кататься, правильно перемещаться, мыслить в воротах. Это потом, когда они уже подрастают, можно делать это через день, чтобы и они от тренера не уставали, и тренер не уставал от студентов. Тогда уже больше идёт корректировка каких-то элементов.
— Вы замечаете, как в России развивается вратарская школа?
— На данный момент я не вижу проблем с вратарями в России. У нас много вратарей высокого класса, и молодые ребята постоянно появляются. Я считаю, что в ближайшие годы в российском хоккее на этой позиции не будет проблем.
— Был такой период, когда ФХР продавила лимит на игровое время вратарей легионеров в КХЛ. Именно тогда заиграли Бобровский и ряд других вратарей. Вы считаете, действительно как-то влияют такие ограничения?
— Конечно, я могу и ошибаться, но моё личное мнение, что нет. Настоящий мастер рождается в условиях жесточайшей конкуренции, когда он себе это место выцарапывает, пробивает, доказывает. Тогда этого игрока уже ничем не сломить, его мало что может выбить из колеи. Он будет уже матёрый мастер.
У нас экспансия. Вот мы сейчас весь мир завоюем. Сейчас у нас и в Китае будут команды, и в Италии. Да у вас команда в Чехии умерла, другие клубы загнулись — а вы в Китай собрались. Надо чётко определиться, что делать.
— Вот вы сказали, что с этой позицией будет всё в порядке, но наверняка знаете, что зачастую в России в детских школах отдельно с вратарями не занимаются.
— Такая есть проблема, да, совершенно верно. Я в Тольятти посмотрел на вратарей, и многие из них абсолютно не обучены, они практически ничего не умеют. Это реальная проблема. Но здесь есть ещё важнейший момент – где взять кадры?
— Тренеров хорошего уровня мало.
— Конечно. Нужны кадры. А где их взять? Нужны люди, которые играли, но не все из них могут быть тренерами. Это тоже призвание. Раньше была Высшая школа тренеров, и сейчас нужно сделать Высшую школу тренеров для вратарей. Тренеры там могли бы собираться, делиться своими идеями, прорабатывать какие-то новые методики. Если это надо – всё можно организовать. Но для этого нужно и желание сверху, и административный ресурс, а разговоры — можно сколько угодно разговаривать.
— Желание сверху? Президент ФХР Владислав Третьяк — он как никто должен эти проблемы понимать.
— Нужно выстраивать серьёзную работу. Желание у людей есть, но как это всё организовать? Ты же не придёшь и не скажешь: я хочу организовать такую-то школу. Под лежачий камень вода не течёт. Есть идея, её надо прорабатывать. Здесь должны подключаться более серьёзные люди, у которых есть административный ресурс. Есть тренеры в отдельных городах, но нужно организовывать какие-то конференции, семинары, съезды, чтобы были просмотры, общение. Нужно делиться идеями.
«Мне интересно поработать в штабе сборной России»
— Сейчас изменилась структура ФХР, создали правление, которое возглавил Аркадий Ротенберг.
— Я не знаком с этими людьми и не могу ничего сказать. Пусть эти люди попробуют что-то сделать и хорошо, если у них всё получится.
— За океаном ситуация с подготовкой вратарей выглядит совершенно по-другому?
— Там есть и профессиональные тренеры, и детские. В Нью-Джерси, где мы живём, практически на каждом катке есть тренеры вратарей, которые организуют занятия по два-три раза в неделю. Все дети по-разному формируются, это зависит от физиологии, но прежде всего вратарю нужно дать базу, научить кататься. Правильно кататься надо учить с самого детства. И лучше позже получить вообще необученный материал, чем обученный, но неправильно, потому что переделывать очень тяжело. Потом уже нужно подводить к более сложным техническим элементам.
В России в детстве вратарями никто не занимается, поэтому пробиваются только таланты. В каком-то возрасте они попадают в хорошие руки, и из них уже начинают лепить настоящих вратарей, потому что они талантливые, легко обучаемые, им самим интересно. И за счёт своего природного таланта они быстро всё схватывают, у них всё сразу получается. Но чтобы поднять весь вратарский хоккей на хороший уровень не за счёт только талантливых детей, а системно, надо начинать серьёзное обучение с детства. Обучать: как правильно держать руки, толкнуться, остановиться, сесть и переместиться, встать, подняться, как нужно действовать в разных игровых эпизодах. Всё это нужно объяснять.
— Вы свою школу не думали создать?
— По мере возможности с «Мегафоном» пытаемся проводить мастер-классы, чтобы хоть что-то детям дать. Но да, это эпизодические занятия. Я нахожусь в России два-три месяца, и можно было бы собирать лучших вратарей со всей страны, привозить в Москву, организовать для них сбор на две недели – размещать детей, оплачивать лёд. Но это большие финансовые затраты. Я могу этим заниматься, мне интересно. Но кто за это будет платить?
— Может быть, это заинтересует ФХР?
— Может быть. Я не задавал такой вопрос. Мне кажется, что сама федерации должна быть заинтересована в этом и искать тех, кому это интересно.
— А если бы вам предложили поработать в штабе сборной России?
— Мне это было бы интересно. В сборной взрослые талантливые ребята, они многое умеют. Интересно работать с талантливыми людьми, с мастерами, можно что-то им со стороны посоветовать. Любому вратарю даже самого высокого уровня нужен совет со стороны. Некоторые вещи ты не замечаешь. Иногда игра не идёт, и ты не можешь понять почему, а совет опытного тренера, который сам играл, может помочь. Например, тренер говорит: у тебя проблема в том, что ноги немного непараллельно стоят. На следующей тренировке вратарь обратил на это внимание, и в следующей игре всё наладилось. Вот маленький нюанс – одна нога запала чуть глубже, а другая нет — и всё летит кувырком.
— Вы с Владимиром Мышкиным, например, работали в сборной. Вам тренер помогал?
— Да.
«Надо разобраться, что я, Илья Брызгалов, хочу»
— Илья, раз вы уже говорите о работе тренера, то всё-таки больше склоняетесь к завершению карьеры?
— Думаю, что в ближайшие месяц-два я определюсь, куда направлю свой кораблик (улыбается). Пока не готов. Надо всё-таки разобраться внутри себя, что я, Илья Брызгалов, действительно хочу. Хочу ли я ещё играть в хоккей или нет? Есть ли у меня ещё какие-то амбиции для хоккея? Готов ли я опять заставлять себя, опять через всё это проходить? Надо разобраться.
— А вообще мотивация у вас есть?
— Вот! Это главная проблема. Когда у игрока пропадает мотивация, очень тяжело играть. Лучше этого не делать. Для меня главный драйв всегда был в мотивации. На данный момент я вот с вами говорю… и понимаю, что у меня её нет. Но это сейчас. Может быть, я настолько устал от хоккея, а пройдёт один месяц, и я пойму, что не наигрался.
— Казалось бы, вы столько времени не играете и уже должны были соскучиться по хоккею.
— Видать, ещё нет (улыбается).
— Часто бывает, что игрокам такого уровня завершать карьеру именно приходится. А вот Сергей Фёдоров до сих пор не успокоился, например.
— Мы же все абсолютно разные, и у каждого есть свой ресурс – эмоциональный и физический. И физически ещё можешь быть готов, а внутри — эмоциональная пустота. Некоторые играют за деньги. Но деньги не могут быть мотивацией для спортсмена. Когда мотиватором становятся только деньги, ничего хорошего не выйдет.
— У вас такого никогда не было? Даже, допустим, когда была перспектива первого хорошего контракта?
— У меня деньги никогда не были мотивацией. Всегда были какие-то спортивные цели. Спортсмена должны мотивировать только большие задачи. Например, я хочу выиграть то-то и то-то и должен идти к этому. А по дороге к этому существуют агенты, которые сделают свою работу, подпишут контракт. Когда ты будешь постоянно работать над собой и становиться лучше и лучше, деньги придут сами.
— Если смотреть на титулы, то вы почти всего добились.
— Не всего. Выигрывали Кубок Стэнли и чемпионат мира, бронзовыми призёрами стали на Олимпиаде в 2002 году. Вот только золотая медаль Олимпиады отсутствует. Но следующие Игры будут через три года… так далеко (улыбается). Поэтому вот я и думаю: хватит ли меня ещё на три-четыре года?..
«Я вижу постоянные шараханья и разброд у нас в хоккее»
— Вас печалит отсутствие золотой олимпийской медали?
— Нет. Не то чтобы я огорчаюсь. Конечно, жалко. Просто понимаете, у нас был отличный шанс выиграть в Ванкувере. Но по ряду причин это не получилось.
— Вы считаете, могли золото выиграть?
— Конечно! Мы реально в тот год могли выиграть Олимпиаду. Но есть вещи, которые нам помешали это сделать.
— Это те вещи, о которых вы сразу после финала очень эмоционально говорили?
— Тогда много было сказано на эмоциях. Знаете, сейчас не хотелось бы углубляться в детали. Но там были объективные причины, которые нам помешали. Не хочу ворошить прошлое. Ничего не вернёшь. Но золото мы упустили.
— Каждый раз мы после Олимпиады посыпаем голову пеплом. После Сочи снова все признали, что проблемы в хоккее есть…
— А надо не голову пеплом посыпать, а просто остановиться, осмотреться, подумать и спросить себя: а что мы делаем не так, в чём наши проблемы? У нас полно талантливых детей. Проблема в том, чтобы из молодёжного хоккея их правильно трансформировать во взрослый. Это проблема клубов, которые не могут это сделать. У них нет правильных кадров.
Нужно всё разобрать по полочкам и начать трудиться, вкалывать. И с детского хоккея нужно всё выстраивать. Но результат не будет через год-два, надо это понимать. Это займёт десятилетия, поколения игроков надо будет вырастить и обучить.
— Наверное, это правильно делать сообща? У нас как-то сложно всегда с этим, интересы КХЛ и ФХР зачастую не совпадают.
— Да, у нас в хоккее существует большой разброд. У нас нет чёткой линии. С одной стороны, вроде как пытаются профессиональную лигу создать, но в то же время на эту лигу постоянно накладываются какие-то ограничения. В итоге КХЛ не развивается и не даёт массового притока игроков в сборную России. Тут существует конфликт интересов.
— У нас из всех 28 клубов КХЛ на сборную игроков соответствующего уровня не насобирать, если из НХЛ никто не приедет. И не то что на Олимпиаду, а на чемпионат мира.
— Проблема в том, что нас есть хорошая молодёжь, но потом многие из ребят теряются. Молодёжный и взрослый хоккей – две разные вещи, огромная пропасть между ними. Во многих клубах именно молодёжи не уделяют достаточного внимания, и они не могут их трансформировать во взрослый хоккей, поэтому они теряются. На них плюют, и эти дети пропадают. Как я уже сказал, это большая беда клубов.
«Нет чёткой стратегии развития хоккея в России»
— Вот вы сказали про спортивную мотивацию, но общепризнанно, что в КХЛ у игроков завышенные зарплаты, которые, как считают, многие тренеры, развращают хоккеистов, им нет смысла работать над собой.
— По поводу контрактов, скажу так: бизнес – это не то, сколько ты стоишь, а то, сколько агент договорился. Платят и платят. Я много слышал о том, что контракты в КХЛ завышенные. Да, может быть, и завышенные. Но если человеку столько предлагают, он что, будет отказываться? Это опять же проблема менеджмента. Значит, там сидят люди совершенно непрофессионалы, которые платят за стакан сока, который стоит 60 рублей, 600 рублей. Значит, просто люди занимаются не своим делом, они не знают хоккей.
Я немного слежу за российским хоккеем — проблемы все на поверхности. И мы опять возвращаемся к кадрам. Нет кадров, которые могут решать эти проблемы. Можете поставить главой ФХР или КХЛ кого угодно, но если вокруг президента не будет людей, которые знают хоккей, ничего не получится. И ключевое — чтобы они именно знали хоккей и были хорошими управленцами.
— Совместить это сложно, у нас немного таких менеджеров.
— Совершенно верно, таких людей мало. Но если они есть, их надо брать и их надо слушать. Если тебе хочется так, в тебе говорит эгоизм, но слушать надо людей, которые разбираются в своём деле. Если ты с чем-то не согласен, пусть они попробуют тебя переубедить. По крайней мере я вижу постоянные шараханья у нас в хоккее, и из-за этого нет стабильности.
То столько легионеров, то столько, то вообще убрать. Это не даёт никакой ясности лиге. Они сидят как на пороховой бочке. Вот всё решили по легионерам, и вдруг министерство спорта говорит, что всё будет по-другому. А тут, вроде, профессиональная хоккейная лига — КХЛ. Какое отношение к этому имеет министерство спорта? Получается такой борщ там – всё со всем перемешали, и разобраться никто не может. Потому что нет чёткой стратегии развития хоккея в России. Нет чёткой цели. Вы определитесь. Если приоритет сборная…
— На самом высоком уровне заявлено именно это.
— Тогда всё, вы не сможете построить хорошую профессиональную лигу и сразу откажитесь от этой идеи. Профессиональный хоккей и бизнес не любят ограничений. В НХЛ нет никаких ограничений. Ты лучший — ты и играй. Тогда и уровень хоккея поднимется, людям будет намного интереснее смотреть. Надо просто понять, что вы строите.
Если приоритет сборная – хорошо, тогда меняйте составляющую КХЛ. Но опять же существует эгоизм. У нас экспансия. Вот мы сейчас весь мир завоюем. Сейчас у нас и в Китае будут команды, и в Италии. Да у вас команда в Чехии умерла, другие клубы загнулись — а вы в Китай собрались. Надо чётко определиться, что делать. А то пытаются и лигу расширить, сделать её суперпрофессиональной, чтобы она могла соревноваться с НХЛ, а в то же время накладывают массу ограничений. Тогда как она будет развиваться? Абсурд.
— По легионерам сейчас ситуация, конечно, уникальная получилась.
— Команды уже укомплектованы, а им говорят: всё, теперь белорусы легионеры. Ты расторгаешь контракт, выплачиваешь неустойку, и люди остаются без работы. И это решение было принято не когда команды формировались, а за два дня до начала чемпионата. А как людям-то быть? Руководству команд как теперь? Получается, что человеческие жизни, неважно легионеры это или нет, ничего не стоят. Мы так решили, и нам плевать, что у тебя есть договор, что тебе нужна работа, что тебе нужно семью кормить.
Самое главное, что у меня есть любящая жена, которую я люблю, любящие дети, а остальное всё – такая ерунда и пустота. В мире есть много вещей, которыми можно будет заниматься, просто надо понять и найти себя снова. Хоккеем жизнь не ограничивается.
— А ведь всего 15 белорусов.
— Но за каждым из них жена, дети, родители. Вы просто примите это решение раньше. Предупредите всех, что будет вот так. И тогда эти ребята могли бы поехать в «Медвешчак» или в другие клубы, где нет лимита. Вот, кстати, опять интересная ситуация. У иностранных команд никакого лимита нет, а это только на российские команды распространяется. Абсурд! В одной лиге двоякие правила и команды находятся в разных условиях. Каша-малаша просто.
«КХЛ как бизнес-проект неживой»
— Если речь о том, что мы иностранцев в КХЛ тренируем, то ещё в «Йокерите» половина сборной Финляндии.
— Ну так значит надо выгнать их из КХЛ и всё. Что мы тут финнов готовим? И шведов хотели брать, там бы половина сборной Швеции играла. Вот и получается конфликт интересов.
— Как, на ваш взгляд, правильно должны быть расставлены приоритеты в российском хоккее? Важнее сборная и КХЛ?
— Если обращаться в советские времена, то у нас всегда всё было ради сборной. Национальная сборная по хоккею была гордостью страны. Если вы хотите оставить это, чтобы хоккейная сборная была визитной карточкой России, тогда развивайте её и всё подчиняйте её интересам. Потому что КХЛ как бизнес-проект неживой. Это не живое, а мертворождённое дитя. Сколько команд КХЛ выходят в плюс? Они все субсидируются. Люди вкладывают деньги в хоккей, но ничего не получают за это. А бизнес-проект подразумевает прибыль.
В НХЛ есть команды с финансовыми проблемами, но там лига действует сообща, они делят определённые доходы между собой и команды с финансовыми проблемами закрывают эти дыры, хотя бы частично.
— КХЛ 100 миллионов рублей по итогам прошлого сезона клубам предоставила.
— В НХЛ немножко другие суммы, конечно. Да, есть проблемы у «Флориды», у «Финикса», допустим. Но там вся лига клубы поддерживает. Всё пытаются сделать, чтобы развить хоккей, поднять и поддержать. Опять говорят о том, что будет экспансия. Хотят Квебек и Лас-Вегас, две новые команды добавить, а в очереди стоят Торонто и Сиэтл. Если бы это было убыточное предприятие, они бы не расширялись.
— Если смотреть на вещи реально, КХЛ никогда не приблизится к уровню НХЛ?
— Нет… Хотя нельзя говорить никогда, но тут ещё важнейший вопрос – насколько может потребитель оплачивать это шоу? У нас есть игроки, которые получают даже больше, чем в НХЛ. Есть очень высокие зарплаты, и чтобы выйти хотя бы в ноль, сколько должны билеты стоить? Это мы не считаем переезды, экипировку, тренировки. Ну, допустим, 80 долларов за игру. Кто у нас в России может себе это позволить? Плюс стадионы должны быть по 18 тысяч. Это шесть тысяч рублей билет, а Россия Москвой не ограничивается, и у нас некоторые люди месячную зарплату такую получают. То есть следует, что пока уровень благосостояния людей не поднимется до высокого уровня, КХЛ не быть прибыльной организацией. Или надо очень-очень серьёзно снижать заработные платы. Не в разы, в десятки. Тогда это будет окупаться и будет маленький бизнес-проект.
— Это реально? Все клубы должны договориться.
— Да, все клубы должны договориться. А вы думаете, многим этим игрока есть куда ехать играть?..
— Нет.
— Вот именно. Они будут играть здесь. В НХЛ ограниченное количество мест, туда попадает только элита, и им там платят, если они доказывают. То есть всё в руках клубов, они могут это сделать.
— Вам понятно, почему в этом году такой отток игроков в НХЛ?
— По поводу всех сказать не могу. Допустим, у Жени Медведева это последний шанс в его карьере попробовать себя в сильнейшей лиге мира. Такой шанс нельзя упускать. Чтобы дети могли посмотреть, что их отец играл в НХЛ, будет, чем гордиться. Попасть туда и играть очень тяжело. Это элита.
«Впервые чувствую себя свободным человеком»
— У вас не было мысли в России поиграть?
— Честно скажу, не готов к этому. Я летом даже не думал о хоккее. Пытался разобраться в себе. Как я уже сказал, главное для спортсмена мотивация. Чтобы играть, мне нужна мотивация, которой пока у меня нет. Это двигатель.
— Для вратаря 35 лет не тот возраст, чтобы карьеру заканчивать.
— Да, кто-то играет и до 45, но это уже, как говорится, наглость (улыбается). Я к этому спокойно отношусь. Если пришло время уходить, мы уйдём и не будем занимать чьё-то место. Если на данный момент подводить итоги, я считаю, что у меня была отличная карьера, я всем доволен. Провёл много матчей в НХЛ, играл на всех уровнях — на Кубках мира, Олимпиадах, чемпионатах мира, в Суперлиге выступал. Я доволен тем, чего достиг в хоккее. Не сожалею ни о чём. Самое главное, что у меня есть любящая жена, которую я люблю, любящие дети, а остальное всё – такая ерунда и пустота. В мире есть много вещей, которыми можно будет заниматься, просто надо понять и найти себя снова. Хоккеем жизнь не ограничивается.
— Вы сейчас как раз в поиске.
— Да, совершенно верно. Но я ищу не смысл жизни, он у меня есть. Я живу для своей семьи, пытаюсь делать что-то полезное, доброе людям по мере своих возможностей. Я реально смотрю на вещи. Знаю, что не могу изменить мир. Но вот в какой-то сфере деятельности я могу что-то сделать. «Мегафон» помогает проводить мастер-классы для детей, и мы это делаем, я делюсь с ними опытом. Мне это доставляет удовольствие. А что подумают? Люди могут думать всё, что угодно, меня это не интересует. Детям нравится, мне нравится – значит всё отлично.
— Наслаждаетесь жизнью?
— Да. За последнее время я, наверное, впервые по-настоящему чувствую себя свободным человеком. Я могу поздно лечь спать и не думать, что завтра не высплюсь, а мне надо будет работать на тренировке. Мне никто не будет говорить: ты должен делать то, не вздумай сказать в прессе это. Я принадлежу себе и своей семье. Когда ты играешь, у тебя постоянно рамки: режим питания, сна, переезды, тренировки, ты должен держать себя в отличной форме. Поправишься на два килограмма, и тебе потом чертовски тяжело.
— Устали от этого?
— Есть, да (улыбается). Но всё это может пройти, если ты найдёшь мотивацию. Когда находишь мотивацию, у тебя загораются глаза. А когда нет огня в глазах, тяжело себя заставлять постоянно. Что должно случиться? Только сам. Человек только сам может зажечь себя изнутри. Обещание золотых гор? Это всё не работает.
— Семья что советует?
— Дети очень хотят, чтобы я продолжал играть. Но в то же время я говорю им: «Лера, Владик, представляете, я опять буду надолго уезжать или в другой город уеду, а вы в Нью-Джерси останетесь и будете в школу ходить». Они сразу: «Тогда нет, не надо». И хочется — и колется (улыбается). Поскольку пока огня и страсти нет, значит, так и должно быть. Всё складывается, как есть. А через два месяца могут глаза загореться, у какой-то команды возникнут большие проблемы, и я буду единственным выходом. Самое главное — мотивация, огонь в глазах.
— С учётом того, какого уровня вратарь Илья Брызгалов, в случае вашего уходя сейчас останется какая-то недоговорённость.
— Есть наверняка недосказанность, да. Вообще я даже не представлял никогда, как буду заканчивать. И вот реально сейчас ситуация, что вроде нет ничего и хорошо. Одной проблемой меньше. Не надо ходить на работу.
Есть работа, я ходил на неё. Нет работы – ну нет и не надо. Хорошо. Я не убиваюсь, не дергаю агента: найди мне команду. Надо — сами придут. Может, это и неправильный подход, но я такой. Что я могу поделать? Меня не переделать. Всегда был такой… эпатажный (улыбается). Да, есть у меня это. Такой я человек.
Огонь должен идти изнутри, глаза загорелись, мотивация появилась, и ты можешь чем-то жертвовать. А играть в хоккей ради того, чтобы играть? И жертвовать временем со своей семьёй и детьми? Это не стоит того. Ты потеряешь год и не увидишь, как растут твои дети. Это бесценные дни.
«Ещё год поиграть в НХЛ или КХЛ? Оно мне надо?»
— А мнение своё можете поменять или пожалеть о чём-то? Как, например, бывали у вас скандальные заявления в интервью…
— Если у меня есть позиция, я буду её придерживаться, и попробуйте меня переубедить, чтобы я это переосмыслил. В отношении каких-то проблем, изменений политической ситуации я не буду менять свои жизненные устои, правила, принципы.
Если бы я очень сильно хотел поиграть, то мог бы сказать своему агенту: найди мне команду где-нибудь в Швейцарии, в хорошем тихом укромном местечке. Наверняка он бы нашёл. Но зачем мне Швейцария? Там тихо, хорошо, коровки ходят, травка зелёная, чистый горный воздух, лучшее образование. Если бы мне надо было, я бы нашёл, где поиграть.
— Не тот уровень?
— Речь не об этом. Мне не 21 год, чтобы надо было куда-то стремиться, что-то доказывать. Моя карьера так или иначе движется к завершению. Можно играть и получать просто удовольствие от хоккея, где минимум давления. А можно лезть туда, где постоянное давление: «дай результат», «надо».
— Вам понятно, за счёт чего тот же Гашек играл столько лет?
— Не знаю. Я другой человек. Семейный. Я люблю семью, дом. Это главное, что сдерживает. Я старался в карьере тоже всё свободное время уделить семье, но всё равно тогда я больше был занят работой, и всё было подчинено хоккею. Сейчас дёргаться и куда-то уезжать, оставлять семью одних, как говорят в Одессе, — оно мне это надо? Ради чего?
Ещё один сезон провести где-нибудь в НХЛ или КХЛ? Я не играл, что ли? Что мне хоккей нового может дать? Что я ещё не видел?
Поэтому огонь должен идти изнутри, глаза загорелись, мотивация появилась, и ты можешь чем-то жертвовать. А играть в хоккей ради того, чтобы играть? И жертвовать временем со своей семьёй и детьми? Это не стоит того. Ты потеряешь год и не увидишь, как растут твои дети. Это бесценные дни. У людей, которые занимаются бизнесом, дети вырастают и не знают их. Они всю жизнь гнались за деньгами, делали всё для своих детей, но они выросли и не знают своих родителей, родители детей не понимают. Частенько это заканчивается даже трагическими ситуациями. А стоит ли это того? Наверное, нет.
— Но это же ваше любимое дело.
— Да, но сколько ему можно уделять внимание? Каждый день, который дети живут и ты их не видишь, ты этот день уже не вернёшь. Этот день прошёл. У сына был успех или неудача, а ты не знаешь. И день прошёл. В хоккее у меня всё было. Я всё прошёл. Ничего нового мне хоккей не покажет, чтобы сломя голову бежать и играть ради хоккея.
Вот вы сказали про работу в сборной. Я мог бы приезжать и работать с вратарями сборной на турнирах, на сборах, а в сезоне смотрел бы за вратарями в НХЛ. Ты и при деле, и время проводишь с семьёй. Это как вариант интересный.
— Жить вам всё-таки комфортнее в Америке?
— Нам и здесь комфортно, и там. Но главная проблема — школа. Дети ходят в американскую школу. Если возвращаться сейчас в Россию, они умеют говорить, читать и писать, но не настолько быстро и не так грамотно. То есть у них будут большие проблемы, они не смогут быстро адаптироваться, а подвергать их стрессу мы не хотим. Это единственное обстоятельство, которое держит нас от того, чтобы вернуться домой. Дети и там занимаются спортом – хоккей и фигурное катание. Дочери 11 лет, сейчас она тренирует тройные прыжки. Мы на неё не давим, пусть развивается. Спорт – это хорошо.
— Из вашего сына получится хороший вратарь?
— Ему нравится. И если он захочет, у него всё получится. Я занимаюсь с ним каждый день на льду. По вратарю видно, с кем занимаются, а с кем нет, это бросается в глаза сразу. Я очень уважаю Петра Ильича Воробьёва, он мне однажды сказал такую вещь: «Илья, нет плохого студента, есть плохой тренер. Из плохого игрока можно сделать хорошего, из хорошего – классного, из классного – супер звезду. Только надо уделить ему внимание и воспитать. Нет плохих игроков». Если ты приложишь достаточно труда, ты его вытянешь из плохого в хорошего, на ступеньку ты его сможешь поднять. Из ВХЛ ты его сможешь поднять в КХЛ.
Не знаю, смог бы я долго заниматься с детьми, но с сыном занимаюсь. Не зря же университет педагогический заканчивал. Учился сам, на лекции ходил, всё записывал.
Самое тяжёлое, когда дети не слушают. Ты пытаешься их чему-то научить, что-то сказать, а им это неинтересно. Самому ребёнку должно быть интересно. Если он тебя не слышит — и не надо. Нужно чтобы в глазах был огонь, чтобы он хотел обучаться, ты не можешь заставлять его это делать. У сына глаза горят. Он любит хоккей. Не зря же он в полтора годика в Кубке Стэнли сидел и обнимался с ним (улыбается).
