— Ассоль, вы открыли новый сезон – призовой позицией на фестивале мирового фристайла Mondial Acrobatx-2013. Расскажите об этом.
— Это были тестовые соревнования на воде. Они не особо показательные. Поскольку на воде многие пробуют сложные прыжки, которые на снег переносить не будут. Потому что на снег надо приземлиться и выехать, а на воде нет. Если ты что-то перекрутишь, ну будет синяк, удар, а на снегу 10 раз подумаешь, стоит ли исполнять сырой прыжок. Так что нельзя сказать, что если на воде всё шикарно, на снегу так же будет. Время покажет. Поэтому сейчас мы едем на снег, чтобы успеть понять, в каких кондициях находимся, и скорректировать нюансы.
— Вы единственная из девушек в нашей команде, кто исполняет тройное сальто. Чего стоило разучить этот прыжок?
— Я не помню, чтобы в этом было что-то страшное. Это не то что ты вчера не делал, а сегодня решил прыгать. Сначала готовили на лонже в зале. Когда ты подвешен на верёвках, это совершенно безопасно. Опробовали много двойных. Было весело и очень эмоционально.
Я испытываю кайф, когда лечу. У нас даже сама структура тренировок свободная. Для меня ходить строем и делать всё, как все, очень тяжело. Коробит. Хочется сделать назло. Благо во фристайле это не требуется. Можно оставаться личностью, такой, какая ты есть. Здесь это в порядке вещей. Серых, незаметных людей в большом фристайле не остаётся.
— Ваш брат Тимофей рассказывал, что он первым исполнил этот прыжок. Можно ли сказать, вы подстёгивали друг друга результатами?
— Я старше, поэтому нельзя сказать, что подстёгивали. Я первая перевернулась через голову. Он тогда был ещё маленьким, и для него строили специальный некондиционный трамплин – кочку. Потом стали прыгать вместе. Но у мужчин всегда была другая программа. Я и подумать, например, никогда не могла, что когда-нибудь буду прыгать тройное сальто. Мне казалось, что это чисто мужское, что к нам не относится. А потом фристайл рос и развивался, и теперь это обычное дело. Конечно, я сейчас не могу исполнить те прыжки, которые делает Тимофей, но он мне что-то подсказывает, что чувствуется именно изнутри.
— Спокойно воспринимаете эти подсказки или родственные отношения – это одно, а советы – дело тренера?
— Наверное, не в нашем спорте. Ты так или иначе слушаешь, что тебе говорят ребята. Итоговое решение за тобой, но постоянно что-то спрашиваешь – по скорости, по ветру, по трамплину. Бывает, что ты чувствуешь одно, а тренеры видят совершенно другое. И надо как-то найти баланс между этими подчас противоположными вещами и прийти к общему знаменателю. Тогда и нужен взгляд со стороны, советы ребят, которые скажут: «Здесь да, а вот тут иначе».
— Что во фристайле вас больше всего привлекает?
— Полёт и свобода. Я испытываю кайф, когда лечу. У нас даже сама структура тренировок свободная. Для меня ходить строем и делать всё, как все, очень тяжело. Коробит. Хочется сделать назло. Благо во фристайле это не требуется. Можно оставаться личностью, такой, какая ты есть. Здесь это в порядке вещей. Серых, незаметных людей в большом фристайле не остаётся. Все такие личности-личности, с особыми характерами, задумками, интересами. Яркие. Плюс есть драйв от лыж, от спуска, катания. Разные города, страны, континенты – всё постоянно меняется. Такая жизнь, которую вне спорта, сложно себе позволить.
Плюс у нас раньше была такая традиция, когда местные приглашали к себе на ужин. И мы знакомились изнутри с городами и его жителями. Один раз ужинали у шерифа канадского городка. Он рассказывал, как однажды к нему пришёл медведь и объелся яблок-падуниц. Захмелел. Лежит пьяный медведь в огороде – что делать? Пришлось ждать, пока проспится, потом прогоняли. Что взять с пьяного? И это не анекдот, реальная история, которую можно узнать, только из разговора. А поскольку я английский знаю хорошо, мне всегда легко и интересно общаться.
— А среди иностранных спортсменов у вас есть друзья?
— Есть Лидия Лассила. Она австралийка, но после того как вышла замуж за финна, живёт в Европе. Со швейцарцами хорошо общаюсь. У нас вообще такой вид спорта, где все друг за друга болеют. Никто не желает другому, чтобы тот упал. Когда человек что-то делает, этому все радуются: «Молодчина!» Думаю, это потому что нас мало. Есть ведь очень небольшая группа людей, которые могут так прыгать. В мире всего наберётся человек 50. На соревнованиях, конечно, все болеют за своих, но и к другим командам никакой ненависти нет.
— А китаянки втягиваются в общение или больше особняком держатся?
— Те, которые сейчас выступают, не говорят по-английски, поэтому мы не можем с ними общаться. Они нагленькие – лезут без очереди. Пытаются воспользоваться тем, что они похожи, и влезть, чтобы побольше прыгнуть, побольше потренироваться. На той Олимпиаде была Нина Ли, очень европеизированная девушка. Она нивелировала поведение остальных. Поскольку у них бывают с культурой проблемы.
Те, которые сейчас выступают, не говорят по-английски, поэтому мы не можем с ними общаться. Они нагленькие – лезут без очереди. Пытаются воспользоваться тем, что они похожи, и влезть, чтобы побольше прыгнуть, побольше потренироваться. На той Олимпиаде была Нина Ли, очень европеизированная девушка. Она нивелировала поведение остальных. Поскольку у них бывают с культурой проблемы.
— Вы были участницей трёх Олимпиад. Какие впечатления оставила каждая из них?
— Они все разные, со своим цветом, вкусом и запахом. Каждая – это неповторимое событие. Первая – это был почти шок. До неё я выступила на одном Кубке мира и сразу поехала на Олимпиаду. Она проходила в Америке. Было безумно интересно увидеть всех легендарных спортсменов в Олимпийской деревне. Раньше для меня они были из разряда небожителей, которых я видела только по телевизору. А теперь они сидят рядом за столом, едят суп… Это не укладывалось поначалу в голове.
— Каков был вкус и цвет Турина с Ванкувером?
— В Турине было три Олимпийских деревни, и мы жили не в основной. Там было мало спортсменов – фристайл и ещё пара видов. Поэтому в полной мере ощутить её не удалось. Хотя запомнилась сама организация, итальянцы, пища, какие-то вечерние шоу, которыми они нас развлекали.
В Ванкувере очень понравилась Олимпийская деревня, которая находилась в городе. Вышел — и ты уже в центре, среди болельщиков. Мы много что успели посмотреть, поскольку были там довольно долго. Сходили поболеть за другие виды и почувствовали, какой накал страстей на трибунах.
— В Сочи есть желание прийти за кого-то поболеть?
— Конечно. Но это не за день до своего старта, поскольку в преддверии соревнований ты настолько сконцентрирован, что не можешь воспринимать ничего другого. А после стартов хотелось бы остаться ещё на пару деньков, хотя бы сходить на то же фигурное катание или хоккей. Биатлон у нас прямо напротив. Если подняться наверх, то видно их трассы. Тоже интересно. Главное, чтобы пускали по спортивным аккредитациям.
— Сейчас часто думаете об Олимпиаде или больше сосредоточены на тренировках?
— Мы готовимся к Олимпиаде, так что на заднем плане мысли о ней всегда есть. Мы же тренируемся не ради тренировок. Интересно, как там всё будет.
— О медали мечтаете?
— Мечтаю, потому что столько сил в это вложено. К тому же Олимпиада в своей стране – такой шанс редко кому выпадает. Это большая удача и гордость. Столько болельщиков смотрят на тебя, поддерживают. Будем надеяться, что нам это поможет. Нам очень нужна удача.