— Татьяна, первая часть олимпийского сезона уже позади. Как оцените в целом ситуацию в российском фигурном катании? Насколько наши ребята готовы бороться за олимпийские медали?
— В парном катании у нас самые большие шансы на золото. В женском одиночном катании пути господни неисповедимы. Девчонки очень нестабильны. Как я в шутку говорю, мы, женщины, такие непостоянные (улыбается). Случиться может всё, что угодно. Кто-то из них может выстрелить случайно. Что-то произойдёт, и от испуга всё сделает: и отпрыгает, и с вращениями справится. А может, наоборот, зажаться и улететь вниз. Они все молодые, юные, неопытные. Хочется, конечно, чтобы кто-то выстрелил, и вообще хочется верить в чудо.
В одиночном катании Евгению Плющенко будет очень тяжело из-за травмы. Он самый опытный и сильный спортсмен, но здоровье не купишь. Поэтому если здоровье не подкачает и Женька будет в тройке, то для него это будет огромная победа. И неважно, какое это будет место – первое, второе или третье.
— Четвёртая Олимпиада – это уже победа…
— У меня тоже было четыре Олимпиады, но он на каждой стоял на пьедестале.
В одиночном катании Евгению Плющенко будет очень тяжело из-за травмы. Он самый опытный и сильный спортсмен, но здоровье не купишь. Поэтому если здоровье не подкачает и Женька будет в тройке, то для него это будет огромная победа. И неважно, какое это будет место – первое, второе или третье.
И в этом его уникальность. Он молодец. А в танцах я, конечно, желаю удачи паре Александра Жулина. Буду за них болеть. Им очень будет сложно, потому что много соперников. Канадская пара – Вертью и Мойр — очень сильна. Они олимпийские чемпионы, и я их очень люблю, они достойны этого чемпионства.
— То есть в противостоянии американского и канадского дуэтов вы отдаёте предпочтение последним?
— Да. Они уникальны. Американцы тоже прекрасны, но немного другие. Они волшебно катаются, парят надо льдом. Но к канадцам душа лежит больше.
— А что скажете о других соперниках? Всё же американцы с канадцами – это отдельная лига, которая будет спорить за золото-серебро, а наши за бронзу.
— Я люблю французов, и канадцы мне нравятся. Итальянцы тоже очень интересные. Но в этом году я не видела никого, кроме Тессы Вертью и Скотта Мойра. У них хорошая программа. Единственный минус её — такая же, как всегда. В прошлом году они были другие. Они ведь могут очень много, и, мне кажется, это ошибка тренера. Но они так красиво и нежно катаются, что не факт, что проиграют американцам. А вообще мне не важно, кто из них выиграет. Я за то, чтобы победил сильнейший. Просто очень люблю канадцев за то, что, как одно целое, просто летают надо льдом.
— Сильно ли изменились танцы на льду за два прошедших четырёхлетия?
— Да. Изменилось очень многое. В первую очередь элементы стали сложнее. Современные молодые пары почти как гимнасты. Когда я каталась, те же канадцы были ещё маленькими. Но их уже растили как гимнастов. Они гнутся по-другому, делают совершенно иные поддержки. Сейчас нет таких высоких партнёрш, какими были я, Анжелика Крылова, Марина Климова. Все сантиметров на 10 ниже, потому что сложные поддержки с длинными ногами не сделаешь. Можно сказать, что фигурное катание перешло на другой, более высокий технический уровень. Но это хорошо.
— Но при этом многие жалуются, что фигурное катание превращается в математику на льду…
— Это, конечно, неприятно. Современные правила не дают спортсменам лишний раз уделить внимание красоте, постоять, почувствовать музыку. Но правила есть правила. Для красоты есть показательные номера. Пожалуйста, самовыражайтесь. А это спорт.
— А можете назвать несколько пар, которые, на ваш взгляд, изменили танцы на льду?
— Людмила Пахомова и Александр Горшков, Джейн Торвилл и Кристофер Дин. И канадцы.
— Ваш дуэт с Романом Костомаровым к ним не причисляете?
— Про себя как-то нескромно говорить: я изменила мир.
— Но ведь каждый дуэт привносит что-то своё, уникальное…
— Но вы ведь спросили о тех, кто изменил мир, а не просто внёс свою лепту. Да, мне хочется верить, что нам удалось оставить яркий след. Что будущие поколения будут вспоминать нас, равняться, говорить, что Навка с Костомаровым были такими… Но, наверное, об этом лучше спрашивать не меня.
Современные молодые пары почти как гимнасты. Когда я каталась, те же канадцы были ещё маленькими. Но их уже растили как гимнастов. Они гнутся по-другому, делают совершенно иные поддержки. Сейчас нет таких высоких партнёрш, какими были я, Анжелика Крылова, Марина Климова. Все сантиметров на 10 ниже, потому что сложные поддержки с длинными ногами не сделаешь.
— Известно, что из-за травмы у вас нелегко складывалась подготовка к Олимпиаде в Турине, которую вы с блеском потом выиграли. Как справлялись с этой напастью?
— В августе у меня случился перелом, и его очень долго не могли диагностировать. Трещина была в микроскопической косточке, но она приравнивается к перелому. Я долго мучилась. Потом нашли причину и сказали, что если бы я пришла через месяц, то уже надо было бы вставлять спицу. А это не месяц восстановления, а три-четыре. И не известно, как бы всё тогда повернулось. Честно говоря, было страшно, что опоздаем. Программы ещё не были до конца готовы. Но в итоге мы справились. Значит, так было нужно. И при этом мы не пропустили ни одного старта.
— Выходит, путь к спортивному Олимпу у вас лежал в прямом смысле через тернии?
— А у меня всё в жизни через тернии.
— Что пожелаете тем, кто сейчас готовится, быть может, к своей первой Олимпиаде?
— В первую очередь нужно абстрагироваться от того, что это Олимпийские игры, и найти необходимую концентрацию. Думаю, что люди, которые едут на Игры бороться за медали, это умеют. А дальше победит сильнейший. Тот, кто будет более собран, сконцентрирован на результате и на том, чтобы не поддаться психологической атаке. Это очень страшно, но преодолимо.