Максим Максимов, принявший участие в двух стартах минувшего чемпионата мира в Пхёнчхане, в интервью корреспонденту «Чемпионат.ру» высоко оценил организацию турнира в Корее, рассказал о проблемах с адаптацией организма к местному часовому поясу и поведал об отношении команды к нелицеприятным высказываниями соперников в прессе в адрес России.
Южная Корея – страна со своим жизненным укладом, который надо было спокойно принимать. На мой взгляд, организаторы хорошо выполнили свою работу, сделав максимально возможное для спортсменов.
— На чемпионате мира 2008 года в Эстерсунде вы стали бронзовым призёром. Наверное, приезжая в Пхёнчхан, рассчитывали как минимум повторить прошлогодний успех?
— Конечно же, мне хотелось повторить этот результат. Но, несмотря на отсутствие медалей в этом году, я считаю, что выступил в Корее вполне достойно. А если бы я не допустил досадных ошибок на огневых рубежах в индивидуальной гонке, мне удалось бы покинуть Пхёнчхан и в статусе чемпиона мира. С другой стороны, к своим личным успехам могу отнести выступление в эстафетной гонке – пусть я и не продемонстрировал блестящий результат в данном старте, сам факт доверия со стороны тренеров был приятен. К тому же не думаю, что я завалил свой этап.
— Чем обусловлены ваши ошибки в индивидуальной гонке?
— В какой-то степени они обусловлены проблемами с акклиматизацией. Организм на протяжении полугода работал в одном режиме, меняя который в другом часовом поясе, приходилось сталкиваться с некоторыми трудностями. Например, я никак не мог заснуть раньше двух часов ночи…
— Тяжело переносите резкую смену часовых поясов?
— В этом году я впервые получил опыт поездки в Южную Корею, так что у меня нет возможности провести какие-либо аналогии.
— Организация чемпионата мира вызвала серьёзные нарекания со стороны представителей большинства команд-участниц. По-вашему, претензии обоснованны?
— Южная Корея – страна со своим жизненным укладом, который надо было спокойно принимать. На мой взгляд, организаторы хорошо выполнили свою работу, сделав максимально возможное для спортсменов. В ряде европейских государств мы располагали даже несколько худшими условиями, нежели в Пхёнчхане, и в этой связи не считаю верным подвергать критике организацию турнира.
— Немецкий биатлонист Михаэль Рёш по окончании соревнований заявил: «Надеюсь, больше не увижу никакого риса». Местная кухня, похоже, стала настоящей головной болью для большинства спортсменов?
— Национальная еда действительно немного осложняла жизнь, хотя наше руководство умело разрешило данную проблему, направив в Корею вместе с командой отличного повара. Остальная же биатлонная братия, питавшаяся в общей столовой, ощутила на себе некоторые оттенки национального колорита (улыбается).
— Накануне открытия мирового первенства спортсмены были лишены двух тренировочных сессий на стадионе ввиду плохих погодных условий. Как отреагировали на данное решение?
— От погоды никто не застрахован. Да и нельзя забывать про то, что у спортсменов была масса возможностей заменить эти тренировки занятиями в спортзале или обычным кроссом. Все биатлонисты работали на данном стадионе, так что отсутствие нескольких запланированных тренировок не стало камнем преткновения на этом первенстве. Думаю, что перечисленные вами проблемы были сильно преувеличены прессой.
Некорректные реплики соперников мы читали в Интернете ещё в тот момент, когда информация о допинге не получила фактического подтверждения. Нам было неприятно. Не думаю, что тот же Чудов в нелицеприятной форме высказался бы о своих соперниках.
— В течение одной недели центральный стадион Пхёнчхана посетили всего пять тысяч болельщиков. Согласитесь, это число выглядит несколько скудным для столь крупных соревнований.
— Этот вопрос необходимо задать болельщикам, которые не захотели прилететь в Пхёнчхан. Несмотря на не самую впечатляющую аудиторию, мы видели болельщиков с российскими флагами и чувствовали их поддержку. Насколько известно, в Корею в основном приехали люди из Хабаровска, Читы… Спасибо им!
— Российские биатлонисты рассказывали о колоссальном давлении во время чемпионата мира: дескать, в связи с допинговым скандалом иностранные спортсмены и журналисты постоянно бросали косые взгляды и нелицеприятно высказывались за спиной.
— Давление со стороны журналистов не почувствовал – всё же я не являюсь самым звёздным человеком в нашей команде, поэтому скрываться от фотографов и корреспондентов мне не приходилось. Что же до участников состязаний, то их некорректные реплики мы читали в интернете ещё в тот момент, когда информация о допинге не получила фактического подтверждения. Нам было неприятно. Не думаю, что тот же Чудов в нелицеприятной форме высказался бы о своих соперниках.
— Как вы отнеслись к инициативе тренера шведской команды Вольфганга Пихлера, собиравшего подписи с целью исключения России из числа участников турнира?
— Я слышал про эти депеши, но не видел лично. На мой взгляд, действия Пихлера – показатель воспитания человека.
— Невзирая на показатели индивидуальной гонки, в которой у вас была возможность завоевать золотую медаль, вы осознавали, что ваше попадание на пьедестал на этом чемпионате мира маловероятно?
— Текущий сезон начался для меня весьма тяжело и в целом протекал не так здорово, как хотелось бы. Мне не удалось набрать необходимые физические кондиции, но в гонках я прежде всего рассчитывал на стрельбу, которую, к сожалению, корейский ветер превратил в небольшую лотерею. Разумеется, завоевание золотой медали было маловероятно, однако на попадание в призы я надеялся.
— Ваши надежды могли воплотиться в жизнь в том в случае, если бы в эстафетной гонке турнира значительно эффективнее действовал Евгений Устюгов…
— (Перебивает.) Я ни в коем случае не осуждаю Евгения Устюгова, потому что каждый из нас однажды оказывался в подобной ситуации. Женя получил 21-й стартовый номер, что в целом стало одной из основных причин его неубедительной стрельбы на первом этапе – когда он только подходил к «лёжке», биатлонисты, стартовавшие с первых позиций, с 30-секундным запасом покидали огневой рубеж. Думаю, такое отставание несколько надломило Устюгова.
Разумеется, завоевание золотой медали было маловероятно, однако на попадание в призы я надеялся.
— Практически все биатлонисты самым тяжёлым видом соревнований называют эстафету, ссылаясь на психологический груз данной дисциплины. Вы не являетесь исключением?
— Нет, ведь в индивидуальной гонке биатлонист борется за себя, в командной – за весь коллектив. И осознание того, что ты можешь подвести свою команду, – очень тяжёлое бремя. В этой связи нельзя корить только одного человека в отсутствии медалей в данной гонке. Тем более мы боролись с очень сильными сборными: Францией, Норвегией, Германией, Австрией… Ничего страшного, что заняли лишь шестую строчку.
— Тем не менее отсутствие ошибок на старте означало бы совершенно иное развитие событий…
— Быть может, мы и впрямь составили бы серьёзную конкуренцию в борьбе за медали при отсутствии ошибок на первом этапе. Но переживать по этому поводу не стоит, ведь наша команда билась очень достойно. Более того, я убеждён, что этот состав способен одерживать победы в эстафетных гонках.