Французские журналисты L'Équipe провели исследование вреда фторсодержащих восков, которые несколько десятилетий использовались для смазки лыж. Они собрали комментарии бывших тренеров, лыжников и сервисменов национальных команд, которые подтверждают вред химического вещества для здоровья человека и окружающей среды. Международные федерации лыжного спорта и биатлона введут полный запрет на фтор, но только со следующего сезона.
В статье, в частности, приводится рассказ одного из самых известных сервисменов мира Джанлуки Марколини, работавшего со сборной России по биатлону, с норвежскими биатлонистами Йоханнесом и Тарьеем Бё, а также с лыжниками Стефанией Бельмондо (Италия) и Дарио Колоньей (Швейцария).
«Когда мой учитель Паоло Манфредини возвращался после соревнований, я всегда приходил к нему домой и просил его всё мне объяснить. Я хотел знать всё. Я немного помогал ему готовить лыжи, поэтому знал всё, что он надевает. Видел, насколько быстрее стали его лыжи, когда он начал использовать фторидный порошок. Это было безумие. В то время никто не думал, что это может быть опасно. Все наносили фтор без использования масок и защитных средств, и так продолжалось не менее десяти лет», — сказал Марколини.
Манфредини, активно экспериментировавший со фтором, помог сборной Италии выиграть два золота на чемпионате мира по лыжным видам спорта – 1987. Через 10 лет он умер от рака лёгких.
«Мы наносили фтор в помещении с плотно закрытыми окнами и ставнями, чтобы нас никто не видел. Нам не хотелось открывать окна, мы вообще не проветривали помещение и тестировали кучу разных продуктов. У нас болела голова, бывало, что мы выходили из кабины, покрытые воском, пьяные, под кайфом. Это был знаменитый продукт, похожий на кокаин. И он был такой же дорогой, как кокаин», — вспоминает бывший тренер сборной Франции по биатлону Ив Марешаль.
Подтверждает мнение коллеги и бывший тренер сборной Франции по лыжным гонкам Даниэль Дрезе, который перенёс инсульт: «Мы не считали часы, которые проводили в подвалах отелей, натирая воском десятки пар лыж без вентиляции. Мы были словно в гараже с работающим двигателем, находясь там часами. За несколько месяцев до инцидента я сказал своему коллеге-норвежцу: «Мы умрём из-за этого». После инсульта мне пришлось заново учиться читать, и это было непросто. Приходилось напрягать голову, чтобы построить предложение».
Норвежец Одд Биргер Скилдхейм, работавший вместе с Дрезе, признался, что после Олимпийских игр — 1994 он также почувствовал ухудшение своего здоровья и даже потерял сознание. Затем ему поставили диагноз «чрезвычайно низкая ёмкость лёгких».