Россиянин Николай Давыденко, проигравший в первом круге «Ролан Гаррос» итальянцу Андреасу Сеппи со счётом 3:6, 6:7 (5:7), 5:7, поговорил в том числе и с корреспондентом «Чемпионат.com» и рассказал о причинах неудачи, планах на травяной сезон, трудностями с уверенностью и игрой, а также о том, что он, возможно, не поедет на Олимпиаду.
— Николай, расскажите пару слов о матче и о вашем сопернике.
— Соперник был непростой для первого круга. Для игры с Сеппи уже нужно было находиться в неплохой форме, чувствовать мяч, поскольку это хороший игрок. Сейчас могу сказать, что я должен был выбрать другую тактику на эту встречу.
Я не хочу заканчивать карьеру, но если я ничего не буду выигрывать и не буду попадать в основные сетки турниров, то тогда уже подумаю о завершении карьеры. Я не хочу опускаться на уровень квалификаций и челленджеров, у меня уже сил нет. Я хочу остаться в основной обойме тура и попадать на турниры напрямую.
Я не мог изменить игру, у меня не получалось то, что я хотел. Вроде бы я начал встречу как обычно, бил довольно низко над сеткой и играл в свой теннис, но ему такой теннис оказался удобным. Я видел, что ему было легко: он чётко направлял мячи, атаковал, а я играл коротко. Я чувствовал, что не успеваю за ним. Во втором сете пытался что-то изменить, стал сильнее подавать с первого мяча, я старался ещё что-то поменять, но не чувствовал уверенности ни в чём. Если я проигрываю на задней линии, значит, уже не моя игра. Ведь для моей игры важна не подача, а то, насколько удачно я играю на задней линии: я пытаюсь контролировать розыгрыши и не допускать ошибок. Сначала я ошибался, потом я стал играть осторожнее и короче, ошибки сократились, но Сеппи просто забивал такие мячи. В этот момент я ничего не мог сделать. Я хотел играть глубже, но не получалось. В Ницце я играл в другой теннис, тут надо было менять игру. Вчера я провёл две тренировки, но не на «Ролан Гаррос», а на других кортах, это совсем другие ощущения. Словом, я не могу быть доволен сегодняшним матчем. Бывает, проигрываешь, но понимаешь, что играл неплохо, что прогрессируешь. Сегодня не тот случай. Я не мог улучшить свою игру. Мне надо подумать, что нужно поменять для Уимблдона. Мне нужно что-то другое. Конечно, там уже не грунт, можно играть и низко, и коротко. Может быть, на траве будет легче. Но это уже там надо смотреть, когда приеду в Англию. Надо провести пару тренировок, тогда пойму, что нужно сделать. Если комфортно себя чувствуешь, то приходит уверенность — и вообще, и во время матча. Это помогает тебе по ходу игр, а когда уверенности нет, то очень тяжело. Вроде бы уже третий сет, играем два часа, я должен прибиться, должен нормально играть из всех точек, но я продолжаю ошибаться. Не могу сказать, что конкретно нужно сделать, но я попытаюсь что-то придумать.
— Вы сказали, что не слишком довольны своей формой, но ведь в Ницце вы удачно сыграли — победили и Иснера, и Истомина.
— Там я играл в такой же теннис, как и здесь, но для Сеппи это не подошло. Я быстро начал проигрывать. Он начал забивать мячи, ему стало очень комфортно. Нельзя сравнивать Ниццу и Париж, абсолютно разные корты, другая погода, по-разному мячи летают. Здесь намного жарче, а корты быстрее. Там было медленнее, у меня было время, я мог подумать, подготовиться, а тут куда меньше времени на принятие решения, на подготовку. Тут сложнее. Каждый турнир отличается. Если соперник относительно лёгкий, то ты чувствуешь, что ты сильнее, что ты его обыгрываешь. Тогда ты прибиваешься к корту и привыкаешь к условиям. И тогда легче играть следующие круги. А когда соперник уже в первом круге тебя сильнее, то если нет должной уверенности, то, считай, уже проиграл. Я мог выиграть второй сет на тай-брейке, но неуверенность меня подвела. Маленькие ошибки и неточности в итоге определили результат. Помню, как я попал в коридор, когда должен был спокойно выиграть. Из этого всё и складывается. А когда ты немного не попадаешь, то ещё больше сомневаешься в себе, ещё меньше уверенности… Я буду стараться и играть дальше. После Уимблдона хочу сыграть ещё три турнира на грунте. Мне нужны очки, мне нужен какой-то результат, чтобы остаться в топ-50 или топ-100. Я не хочу заканчивать карьеру, но если я ничего не буду выигрывать и не буду попадать в основные сетки турниров, то тогда уже подумаю о завершении карьеры. Я не хочу опускаться на уровень квалификаций и челленджеров, у меня уже сил нет. Я хочу остаться в основной обойме тура и попадать на турниры напрямую. В общем, я буду пытаться что-то менять, поскольку физически я мог играть. Мы провели два часа, и я чувствовал себя нормально. Теперь надо подумать о тактике, о чувстве мяча, буду пытаться вернуть уверенность.
— А зачем вам пауза? Вы же очень хорошо играете на быстрых кортах. Внутри вы ловите всё без проблем.
— Это грунт. Здесь тяжело играть всё время в корте, и я этого никогда не делал. Я всегда начинал на полтора-два метра от задней линии, чтобы потихоньку входить. А так как я не чувствовал эти вращения, то я не мог поднять мяч и играл постоянно коротко. Даже то, что я играл в корте, – тоже коротко. Сопернику это было очень удобно. Я не мог нагнетать давление, что-то создавать сам. Я пытался бить в угол, но делал это недостаточно глубоко. Он спокойно добегал, переводил в другой
угол, и мне становилось намного тяжелее.
Когда я проигрывал 2:5 во втором сете, то я немного поменял тактику. Я стал отходить назад и играть плавнее, глубже. Он растерялся, и я начал выигрывать геймы. Нельзя играть в один теннис, потому что одному сопернику так удобно, а другому иначе. С испанцами просто: нельзя выкручивать, надо постоянно атаковать в корте, с Сеппи наоборот. Надо стараться заставить раскрутиться мяч, сыграть длиннее, чтобы заставить его ошибиться, поскольку он любит короткий теннис. Я всегда варьирую тактику под каждую игру, поэтому складывается такое ощущение, что я в любой момент могу изменить игру: и дать вращение, и сыграть быстро низко над сеткой. А сейчас я пытался поднять высоту, но не получалось. Мячи были у меня тяжёлые и всё равно летели низко, коротко, как бы я ни старался что-то изменить. Техника одна, и нереально подобрать её под мячи. Буду искать какой-то вариант, чтобы я мог и вкручивать, и низко играть.
— Можно ли сказать, что успешное выступление в Ницце как-то сказалось на вашей подготовке к «Ролан Гаррос».
— С одной стороны, да. Где-то пары дней не хватило мне, чтобы прочувствовать эти удары. Но мне нужно было сыграть в Ницце, чтобы как-то разыграться, набрать игровую практику. Я проиграл в первом круге в Риме и Мюнхене, сыграл два матча в Мадриде. Если бы я хорошо сыграл в Риме, то, может быть, пропустил бы Ниццу, чтобы подготовиться к «Ролан Гаррос». Но в любом случае обычно если я играл хорошо перед Открытым чемпионатом Франции, набирал уверенность, то и потом на нём у меня неплохо получалось. Но сейчас я приехал и чувствовал себя не в своей тарелке. Мне надо было что-то менять, поскольку я ощущал, что невозможно показать тот же самый теннис, что в Ницце.
— А что скажете о своём сопернике в полуфинале Ниццы Брайане Бэйкере? Можно ли было его пройти?
— У него схожая манера игры с Сеппи. Вот с ним я играл низко, и это ему было удобно. Я старался, бегал ещё быстрее, чем здесь. Я хотел попасть в финал, но я устал. Он играл хорошо, но я ему давал так играть. Бывает такой момент, когда я вижу, что соперник начинает точно направлять и забивать, несмотря на то, что я играю хорошо. Но из-за того, что я бью так, что он встречает мяч в нужной точке, ему становится удобно направлять мячи. Бывает, что я играю ужасно, но при этом не даю сопернику атаковать, и он тоже не может хорошо играть. Вот сегодня у меня не получалось изменить игру так, чтобы Сеппи было неудобно. Конечно, я хочу вернуть все эти выкруты, найти вращения. После Уимблдона я хочу попробовать на трёх турнирах на грунте показать какой-то результат.
— У вас недавно родилась дочка. Это как-то мотивирует на успехи в дальнейшем?
— Я каждый день получаю видео, фотографии, как она растёт. Конечно, очень скучаю. Хочется в любой день всё бросить и уехать к семье. Но в это же время понимаю, что ещё у меня есть шанс, нужно пытаться играть.
— Вы на протяжении шести лет ездили по турнирам с Ириной, а сейчас её нет.
— Да, она сейчас сидит с ребёнком, и совсем другие ощущения. Рядом семьи нет, и уже не чувствуешь себя как дома. Хочется не оставаться на турнире, а домой (смеётся).
— Нет желания играть до того момента, пока дочка сможет увидеть вас на корте?
— Это мне нужно аж до 35 лет играть… Нет, я не хочу заканчивать играть в теннис. Просто всё может быть в зависимости от результата. Я буду пытаться что-то показать. Если получится отыграть следующий сезон, то я сам буду рад. В этом году я показал мало хороших результатов. Полуфиналов Роттердама и Ниццы мало. Нужно выиграть хотя бы один турнир, и это даст уверенность в том, что я могу доиграть этот сезон и начинать готовиться к следующему. Ну и я должен пытаться как-то совместить это время с семьёй. После Уимблдона во время летних немецких турниров в Штутгарте и Гамбурге я хочу забрать их в Германию, чтобы они со мной были. Потом у нас будет короткое время, когда я улечу в США, а они в Москву.
— Вы ни слова не сказали об Олимпиаде.
— Пока я не знаю, буду ли играть. Хочу посмотреть на свой теннис на Уимблдоне. Это единственный травяной турнир, на котором я буду участвовать. Слава богу, что визу я уже получил (смеётся). Если бы Олимпиада была на харде, то я сказал бы, что поеду на 100 процентов, так как я уверен, что могу там что-то предпринять. На траве же играется только один турнир, потом три у меня будет на грунте, и просто нет смысла ехать на Олимпиаду. Туда едут, чтобы показать результат. А приехать, чтобы сказать: «Привет» и уехать, даже как-то смешно. Ну можно попытаться в паре или миксте что-то зацепить, но в одиночке на траве…
— А если отказаться от грунта перед Олимпиадой и сесть на сборы в Лондоне, чтобы целенаправленно подготовиться?
— Раньше я всегда старался играть два турнира перед Уимблдоном, но в итоге за две недели на траве я просто разрушал свой теннис. Я начинал играть в два-три удара и не знал, как сделать пять на таком покрытии. Я – комбинационный игрок, а когда идёт одна подача, приём, удар и всё, то к этому
Пока я не знаю, буду ли играть на Олимпиаде. Хочу посмотреть на свой теннис на Уимблдоне. Это единственный травяной турнир, на котором я буду участвовать. На траве же играется только один турнир, потом три у меня будет на грунте, и просто нет смысла ехать на Олимпиаду.
надо привыкать. Необходимо где-то полгода тренироваться, чтобы полностью понять, как играть и двигаться на траве. Получается, надо целенаправленно весь год готовиться к Олимпиаде, как это делают все олимпийцы, чтобы получить золото. Но мы же понимаем, что у нас совсем иной график. Мы не можем чётко подготовиться. Конечно, сейчас есть время сыграть траву, потом пропустить всё и тренироваться на траве, но… Если бы я хоть раз за девять лет дошёл до четвертьфинала Уимблдона, я бы мог сказать, что на траве чувствую себя уверенно и могу подготовиться к Олимпийским играм. Но у меня максимум однажды был четвёртый круг просто из-за того, что в тот год я вышел в полуфинал «Ролан Гаррос», и на Уимблдоне сыграл на уверенности. И после этого дальше второго круга я не проходил. Конечно, я хочу сыграть за страну, но нужен результат, а просто так ездить – это глупость. Лучше я в это время побуду с семьёй, чем я буду мучить себя и всё равно не покажу никакого результата. Так что Олимпиада пока под вопросом.
— Вы сказали, что, возможно, будете играть на Олимпиаде в трёх разрядах. Есть какие-то предпочтения, с кем хотелось бы сыграть пару?
— Может быть, я вообще не попаду на пару по рейтингу. Там Южный и Богомолов находятся выше. Сейчас после «Ролан Гаррос» будет итоговый рейтинг, по которому будет проходить отбор на Олимпиаду. Куницын тоже очень хочет поехать, но он по рейтингу не попадает. Андреев может попасть, если покажет хороший результат в Париже. Турсунову надо проходить три-четыре круга…. По идее нужно быть в топ-60, чтобы сыграть на Олимпиаде, а они стоят в конце первой сотни. Не думаю, что нашей стране дадут wild card. Получается, что максимум поедем мы втроём.
— Миша Южный тоже говорил, что сомневается по поводу игры на Олимпиаде.
— Я не знаю, как устроен его график. Если он тоже хочет сыграть два-три турнира на грунте, то тоже ему как-то нет смысла переходить потом на траву. Но сейчас он играет Галле и будет готовиться к Уимблдону. Он может хорошо играть на траве, так что у него больше шансов успешно выступить на Олимпиаде. Но это уже его дело, и я не хочу в него лезть. Я знаю только, что другие хотят играть, но рейтинг им не позволяет (улыбается).