Возникновение необходимости в ограничении максимальной зарплаты можно отнести к лету 1996 года. Всё началось с Майкла Джордана. Выиграв свой четвёртый титул и справедливо рассудив, что он имеет право на большее, защитник подписал однолетний контракт с «Чикаго» на $ 30 миллионов. В последующие несколько дней сразу три игрока последовали его примеру, заключив первые в истории НБА девятизначные соглашения: Шакил О’Нил ($ 120 миллионов за 7 лет), Алонзо Моурнинг ($ 112 миллионов за 7 лет), и Джуван Ховард (дважды: аннулированный 7-летний контракт с «Майами» на $ 100 миллионов, и позднее на тот же срок с «Вашингтоном» на $ 105 миллионов).
Последней каплей стало следующее межсезонье, когда Шон Кемп и Кевин Гарнетт присоединились к элитному клубу, поставив подписи под семилетними соглашениями на $ 107 и $ 126 миллионов соответственно. Владельцы клубов достаточно насмотрелись на это «безобразие» и ключевым вопросом локаута 1998 года стала борьба с растущими зарплатами игроков, в особенности с их максимальным уровнем.
После того как пыль улеглась и новое коллективное соглашение было подписано, в нём обнаружились следующие пункты: а) теперь существовало ограничение по максимальной сумме, которую игрок мог заработать за сезон; б) игрок с максимально возможным контрактом имел гарантию на заработок 105% от суммы своей зарплаты за предыдущий год (согласно новому соглашению игрок с максимальным контрактом на следующий год мог претендовать на 105% от своей предыдущей зарплаты либо на 35% от «потолка зарплат». – Прим. «Чемпионат.com»).
Но экономика НБА не стоит на месте, пункт о максимально возможном контракте явно устарел, и теперь вместо того, чтобы защищать команды, он приносит им куда больше вреда (как и лиге в целом). Постараюсь привести четыре довода в пользу того, что при заключении нового коллективного соглашения пункт о максимальном контракте следует исключить.
1. Максимальные контракты являются причиной несправедливого распределения богатства.
Как мы знаем, общее количество денег, которое получат игроки на зарплаты, составляет определённый процент доходов лиги от баскетбольной деятельности (BRI) – именно этот показатель был ключевым в процессе переговоров во время локаута 2011 года. Соответственно, ограничивая максимальные суммы контрактов, остатки сумм распределяются между игроками уровнем ниже, которые, возможно, и не стоят таких денег.
Например, Леброн Джеймс достоин $ 40 миллионов в год, однако может получать только половину этой суммы. Значит, его заслуженные $ 20 миллионов уходят другому игроку или игрокам, и кто-то получит больше, чем стоит. Это происходит потому, что коллективное соглашение предусматривает выплату около 50% BRI (примерно $ 2,24 млрд на сезон-2013/14) всем игрокам, но не различает, кому именно пойдут эти деньги: звёздам или ролевым игрокам.
Такое распределение имеет два эффекта.
А. Деньги уходят, а точнее просто не доходят до игроков, которые в большей степени ответственны за победы и поражения команды. НБА всю свою историю основывается на силе звёздных игроков, и сейчас, платя им меньше их реальной стоимости, лига девальвирует не только роль звёзд в успехах той или иной организации, но и затрудняет поиски адекватной им замены. Это косвенно связано с тем, почему слабые команды «сливают» сезоны: для большинства из них самый простой путь пополнить свои ряды таким игроком это получить его в «подарок» на драфт-лотерее.
Б. Оставшаяся сумма перераспределяется между игроками, которые, в конечном счёте, заменимы. В большинстве ситуаций клубы не имеют пространства для манёвра под потолком зарплат не из-за больших контрактов звёздных игроков, а из-за большого количества средних соглашений с игроками ротации, чью роль запросто сыграют другие, но за меньшие деньги. Именно это и являлось причиной, по которой владельцы требовали (безуспешно) отменить (или резко сократить) пункт о среднем уровне зарплат игроков в ходе локаута 2011 года.
2. Максимальные контракты искусственно субсидируют появление звёздных команд.
Подписывая звёзд по цене, которая явно меньше их реальной стоимости, у богатых владельцев или команд с большого рынка появляется возможность собрать у себя нескольких игроков крайне высокого уровня. Такого бы никогда не произошло, если бы клубам пришлось платить по рыночной стоимости. Легко провести аналогию с распродажами в «чёрную пятницу», когда цены на товары снижаются в разы. В таком случае покупатель может себе позволить, например, пять одинаковых товаров по цене одного.
Примерно это и произошло в 2010 году, когда «Майами» подписали Джеймса, Боша и Уэйда. В случае же отсутствия регулирования максимальной зарплаты Джеймс точно мог бы претендовать на контракт в $ 30 миллионов за год, и, как вы понимаете, подписание «Большого трио» стало бы несбывшейся мечтой «Майами». Тем не менее пока ограничение максимальных контрактов всё ещё существует, оно будет позволять владельцам собирать звёздные команды.
С потолком зарплат в $ 58,044 миллиона максимально возможные контракты для трёх звёзд находятся на уровне $ 16,6 миллиона. Однако из-за большого желания играть в одной команде, каждый из «Большого трио» пошёл на уменьшение своей зарплаты на сумму примерно в $ 2 миллиона и получает около $ 14,5 миллиона за сезон. $ 2 миллиона в год они сочли вполне себе приемлемыми потерями. А теперь включим воображение и представим, что никаких ограничений на зарплаты игроков не накладывается и Джеймс, который стоит $ 30 миллионов в год, подписывает всё то же соглашение с «Майами» и идёт на уступки в $ 16 миллионов. Эдакий фантастический сон Пэта Райли, в который верится с трудом. Как бы Король ни хотел играть в одной команде со своими нынешними партнёрами, я сомневаюсь, что подобное соглашение было бы подписано (не стоит забывать, что и Уэйд с Бошем в таком случае теряли бы явно не по $ 2 миллиона), и что сейчас бы в «Хит» существовала суперкоманда.
В новом коллективном соглашение содержатся пункты, снижающие возможности владельцев по подписанию большого количества звёзд – это и усиление налога на роскошь, и, косвенно, потеря возможности правила «сайн-энд-трейд». Отмена ограничений максимальных контрактов вкупе с сохранением нынешних регуляторов, в конечном счёте, приведёт к тому, что многие звезды поменяют клубную прописку, и распределение сил в лиге станет более или менее равным.
3. Максимальный контракт куда больше отражает статус игрока, нежели его силу.
Для многих игроков максимальный контракт является конечным знаком качества, который означает, что его умения и навыки высоко ценятся лигой и командой в частности, и что теперь он принадлежит к элите НБА. Проблема в том, что для игроков с разным стажем сумма максимальных контрактов разнится. Так, например, для новичка, такого как Пол Джордж, максимальная сделка начинается с $ 13,7 миллиона, тогда как для ветерана Дуайта Ховарда уже с $ 20,5 миллиона.
Суть в том, что, получив максимальный контракт в начале карьеры, игрок уверен, что и следующий его контракт должен быть максимального размера, вне зависимости от того достоин он этого или нет. Его самооценка не позволит подписать соглашение на меньшую сумму. Подобную ситуацию мы могли наблюдать в «Финиксе» с Шоном Мэрионом, который заработав за последний год своего контракта $ 17,8 миллиона, отказывался подписывать любое соглашение, кроме максимального ($ 18,7 миллиона в его случае). Его не интересовало то, что он всё равно остался бы самым высокооплачиваемым игроком в команде и одним из самых дорогостоящих в лиге, лично для Шона было недопустимо терять статус игрока с максимальным трудовым договором.
Отменяя термин максимального контракта, клубы смогут платить зарплату сопоставимую со способностями игрока, а не переплачивать лишь за этикетку.
4. Переподписание игроков на максимальные контракты может привести к их завышенной стоимости.
Это суждение напрямую связано с предыдущим. Текущее соглашение устанавливает размер максимального контракта на уровне 35% от потолка зарплат либо составляет 105% от предыдущей зарплаты – в зависимости от того, какое значение больше для конкретного игрока.
А теперь вернёмся к любимому многими Леброну Джеймсу. Вполне вероятно, что в 2014 году он станет свободным агентом, но по новому контракту всё равно не станет самым высокооплачиваемым игроком в лиге. Почему? Вспомните 2010 год, в котором он пошёл на уступки в $ 2 миллиона — и всё сразу встанет на свои места.
Такая система вредит и командам, которые держат на максимальных контрактах своих ветеранов, уже не соответствующих таким деньгам. Это уже вошло в стандартную практику продолжать платить возрастным игрокам огромные суммы за былые заслуги, однако такая переплата зачастую не позволяет командам собирать конкурентоспособный состав.
Наглядный пример – кумир миллионов, невероятный трудяга Коби Брайант. Его зарплата в последний год текущего соглашения составит $ 30,4 миллиона. Даже отбросив в сторону травму ахиллова сухожилия и пожелав ему скорейшего возвращения на паркет, трудно представить, что он принесет сопоставимую пользу «Лейкерс». А что уж говорить о его следующем соглашении с зарплатой в $ 31,9 миллиона за первый год, он ведь уже всех оповестил, что не готов пойти на уступки в этом вопросе. Безусловно, он всё ещё в порядке и многим даст фору, но ответ на вопрос: «Достоин ли он таких денег именно в игровом плане в таком возрасте?» – имеет, скорее всего, отрицательный ответ.
Кроме того, отмена пункта о максимальных контрактах заставит генеральных менеджеров клубов куда более тщательно оценивать вклад игроков в успехи клуба и платить им соответствующие деньги. На данный же момент им не приходится различать талантливых игроков своей команды – они просто платят им максимально возможные суммы, прописанные в коллективном соглашении. Например, менеджер «Индианы» Кевин Притчард не беспокоится о том, кто ценнее для команды – Пол Джордж или Рой Хибберт – он просто платит им положенные по CBA максимальные контракты.
Конечно, существуют и преграды для отмены данного пункта соглашения
1. Со стороны профсоюза баскетболистов. Отмена пункта об ограничение максимальных контрактов при сохранении остальных регуляторов зарплат, приведёт игровой мир из социализма, в котором богатые (звёздные игроки) платят пролетариату (ролевым игрокам), в менее сбалансированную систему. В то время как игроки высокого уровня, такие как Джеймс, получат от этого огромную прибыль, это ударит по тем, кто хочет нажиться на средних контрактах (как Табо Сефолоша), ведь общая сумма зарплат игроков так и будет составлять около 50% доходов лиги от баскетбольной деятельности. Ирония в том, что это прямо противоположно той позиции, которую занимал профсоюз баскетболистов в 1998 году, когда не хотел включать пункт о максимальных сделках в коллективное соглашение.
2. Близорукость владельцев. Инстинктивно у многих хозяев клубов появляется страх перед отменой максимальных контрактов, ведь они боятся, что чрезмерные запросы игроков будет крайне тяжело удовлетворить коллективам с маленьких рынков и те не смогут привлекать звёздных игроков. В реальности же даже богатые команды вряд ли смогут содержать больше одного, максимум двух игроков высшего уровня под потолком зарплат, что, несомненно, даст шанс бедным командам подписывать соглашения со звездами.
3. Это не надёжно. Несомненно, это огромный шаг в правильном направлении, но возможность, пусть и небольшая, собрать звёздную команду всё равно останется. «Бруклин» в это межсезонье продемонстрировал, что если команда одержима целью разжиться игроками с именем, то добьётся этого, несмотря на огромные издержки. Разница лишь в том, что теперь клубы с маленьких рынков будут иметь больше возможностей по сохранению звёзд у себя, в частности в связи с большей гибкостью платёжных ведомостей за счет снижения выплат игрокам ротации.