Кто-то из локомотивцев той поры, то ли Нигматуллин, то ли Евсеев, как-то сказал:
«Для меня «Спартак» — это, прежде всего, Парфенов». Удивительные слова? Это как
посмотреть. Да, Дима никогда не был звездой уровня Тихонова или Цымбаларя, его
не носили на руках, как Титова, но именно в его присутствии о «Спартаке»
старались не отзываться пренебрежительно — Парфенов таких вещей не прощал.
Руководство клуба имеет полное право расставаться с кем угодно. Более того,
логика непродления контракта с Парфеновым вполне объяснима: человек три года
толком не играл в футбол. Однако расставаться тоже можно по-разному.
…Dimon18 восемь лет был спартаковцем и, наверное, навсегда им останется, даже
после того, как Старков и Ко технично выдавили его из команды. Прощание с
красно-белыми заняло три минуты: Сергей Дмитриевич Шавло пожал руку, уже на
выходе кто-то догнал и подарил книжку. После того как болельщики, прознав о
потере очередного старожила, подняли настоящую бурю, Александр Петрович Старков
спешно позвонил Диме: Шавло меня не понял, ты мне нужен. Где главный тренер был
все предыдущие месяцы, загадка. И его поведение сейчас воспринимается точно так
же, как в случае с уходом Самедова: он элементарно прикрывает себя. Уважаемому
Александру Петровичу неважно, что каждая спекуляция на спартаковскую тему
вызывает у Парфенова страшные приступы боли.
«Спартак» с годами меняется, но традиция плевать в душу тем, кто ковал славу
клубу, остается. Просто прежние руководители не боялись вызывать огонь на себя,
и политика «отработанного материала» была публичной. Теперь же аналогичные
поступки пытаются завернуть в красивую обертку.
Внутри футбольного мира правда быстро выходит наружу. Когда мы пересказали
Парфенову всю с ним случившуюся историю, тот горько улыбнулся: может быть,
когда-нибудь я многое расскажу обо всем этом, а сейчас не готов и не стану
выносить сор из избы. В ходе нашего трехчасового общения Дима с потрясающим
достоинством подвел итоги своей спартаковской карьеры.
Скорее всего, на этой неделе титулованный защитник из девяти предложений от
российских и украинских клубов выберет одно. Сейчас Дмитрий склоняется к самому
сенсационному варианту, и если не передумает, то его трансфер произведет фурор.
— Вы долго находились на распутье: уходить из «Спартака» или попытаться
остаться в команде. Трудный был выбор?
— Если быть человеком-компьютером, то выбор элементарный: уходить. Но у меня
ведь еще есть сердце, в котором живет «Спартак», что с ним-то делать?
Психологически очень тяжело себя перебороть. Восемь лет жизни просто так не
перечеркнешь.
— Когда впервые задумались, что, возможно, придется проститься с
красно-белыми?
— Наверное, когда, в последний раз восстановившись после травмы, приехал из
Германии. Готов был играть, а в меня не верили, в состав не ставили. Тогда и
начали приходить в голову такие мысли. Я их гнал от себя и надеялся на лучшее,
но сезон закончился, а новый контракт мне не предложили: приезжай на сбор, нам
нужно на тебя посмотреть, подумать. Я уже не в том возрасте, чтобы по просмотрам
ездить. Тем не менее, ради «Спартака» я и с гордостью своей разобраться мог бы,
и много чего еще сделать, но мне непонятно: если за год тренер меня не
разглядел, то как он сделает это за две недели? К тому же предложений у меня
сейчас, скажу без лишней скромности, достаточно. По крайней мере, гораздо
больше, чем я ожидал.
— То есть абсолютно точно скоро смените клубную прописку?
— Вроде понимаю, что деваться некуда, нет смысла стучаться в закрытую дверь, но
не могу себе представить, как я буду вне команды. Напрягаю воображение, а не
получается. Наверное, пока контракт с новым клубом не подпишу, в это не поверю.
— Согласны, что минувший год стал самым тяжелым в карьере, или в 2002 все же
было сложнее?
— В 2002-м травма была жестокая, но тогда все проблемы сводились к одному:
поскорее восстановиться, поскорее вернуться в строй. В общем, все просто. К тому
же я уже проходил через схожие испытания и нисколько не сомневался, что
справлюсь. Какую бы боль в ходе тренировок ни испытывал. А в 2005-м очень сложно
пришлось психологически. Вроде восстановился, готов играть, а тебе не доверяют.
Нервы на пределе, никогда такого со мной не было. Пытаешься доказать тренеру
свою состоятельность — и опять ломаешься. Вновь пашешь над собой, набираешь
форму, а тебя даже в расчет не принимают. И ты опять терпишь, опять все в себе
перевариваешь. Я такой человек, который не будет ходить и кричать о своих
проблемах, а уж тем более чего-то от тренера требовать, я в себе это держу.
Амбиции внутри сидят, вот и думаешь: почему так, разве вон тот парень сильнее
меня? Не сильнее, но ему доверяют. У нас уедет иностранец на неделю, обидится на
что-то, и нет его. Вернется — его обнимут, и он выходит уже на следующую игру.
Должны же быть равные требования к людям. Тот же Юра Ковтун ждал-ждал, будет
шанс, будет шанс, а шанса так и не было.
— Получилось, что в этом сезоне вы сыграли два матча по одной минуте.
— Был такой момент в Томске. Я в конце встречи подхожу на замену минут за восемь
до конца основного времени. Старков говорит: рано. Чего рано-то? Что, я испорчу
что-то? «Минута будет, пойдешь». Не взбадривают такие эпизоды, мягко говоря.
— В тех вариантах, которые вам сейчас предлагают, что больше всего
привлекает?
— То, что там я буду на поле выходить, получу шанс поехать на чемпионат мира. В
«Спартаке» у меня таких возможностей, судя по всем раскладам, не будет.
— Очень хочется поехать на чемпионат мира?
— По-моему, это вершина для любого игрока. Ну, за исключением бразильцев да
каких-нибудь французов, которые каждый раз туда ездят. Поэтому надо приложить
все усилия, чтобы попасть туда. Не просто поехать, но и играть. Я ведь только по
телевизору на такие турниры смотрел и всегда мечтал там же в телевизоре
оказаться.
— За время, прошедшее после первой травмы, вы сильно изменились?
— Больше размышлять стал о жизни. До этого все шло само по себе. Ну думаешь,
обалденно, раз так все выходит. А как сломался, начал уже обдумывать поступки,
смотреть на себя со стороны. И до этого считал себя рациональным, а уж после еще
больше стал взвешивать свои решения.
— Как люди себя вели на протяжении этого периода, многие отдалились?
— Я думал, что в очень многих ошибусь. Предполагал, что останусь один, ну не
один, в узком кругу. Но, наоборот, немало людей еще ближе ко мне стали. Это
большая радость.
— Вы сколько еще поиграть планируете?
— Да разве можно загадывать? Года три-четыре еще легко могу. Иногда поражаюсь,
когда читаю прессу — пишут некоторые про меня: «отыгранный». Да раньше в сборную
Германии попадали только в тридцать лет! Взять тех же защитников «Милана» или
«Ювентуса». За что команды борются, все знают. А в «Милане» самый молодой
защитник — тридцать два года. Или посмотреть на «Реал» с «Баварией», немцы
возвращают Лизаразю, которому тридцать шесть лет. Это о чем-то говорит! Это у
нас просто стереотип какой-то странный выработался, что есть у игрока порог на
грани тридцати лет. Бред!
— Вообще, пресса часто про вас ерунду пишет?
— Как-то написали, что мы с Егором ездили на красном джипе по проституткам.
Признаться, не до смеха было, хотя, по идее, смешно. Или про скандалы в
«Спартаке»: как-то была статья, что Юра Ковтун в кого-то швырнул урну. Как Юрок
может в кого-то кинуть урну?! Вы можете себе это представить? Он скорее наденет
бутсы на шести шипах и прыгнет в кого-то двумя ногами.
— Какие вопросы журналисты задают вам чаще всего?
— Про травму уже замучили спрашивать. Я уже забыл про нее, она мне никаких
проблем не доставляет, а все напоминают, напоминают. Приятно, конечно, что за
меня переживают, но, наверное, уже пора прекратить. Биографию часто просят
рассказать, где и как я начинал. Иногда не выдерживаю, говорю: зайдите в
Интернет, у меня на сайте много интервью, возьмите там ответы.
— Наверное, надо для этого сильно вас, с вашим-то хладнокровием, из себя
вывести. Недаром вам нередко доверяли бить пенальти. Тоже ведь психологическая
борьба?
— Я к таким ситуациям хладнокровно отношусь. Никаких мыслей в этот момент.
Забил — не забил, это ведь лотерея.
— Помните, пенальти в Бухаресте били, когда все на волоске висело. Тоже ни о
чем не думали?
— Тогда вообще даже и сил не было что-то подумать. 3:0 уступали, и еще минут
десять играть. Не забей, запросто вылетели бы из Кубка УЕФА.
— Может появиться у человека комплекс, когда он не забивает с одиннадцати
метров?
— Наверное, если второй подряд не забьешь, тогда, может, что-то и появится. Но
на это надо спокойно смотреть. В воротах ведь тоже живой человек стоит, он тоже
каждый день тренируется, у него тоже своя удача есть.
— От удачи много зависит?
— И от нее тоже. Футболист просто бьет по воротам, а там уж — куда попадет. Так
многие хорошие нападающие поступают. Папен так делал. Выступая за «Марсель» в
полуфинале Кубка чемпионов против «Спартака», он вышел один на один с Черчесовым.
Тот гадал-гадал, а Папен как дал Стасу между ушей! Шева тот же, он разве
исполняет? Только если момент подходящий. А так — он просто бьет от души. Есть
возможность, метров с тридцати — бум, кочка, рикошет, в воротах! Это от Бога у
него. Я буду бить сто раз, у меня ни разу ни в кочку, ни в ногу не попадет, не
залетит.
— Против Шевченко вам доводилось играть?
— Только в «Черноморце» еще когда выступал. Андрюху давно знаю, в нем всегда
улавливался огромный потенциал.
— Против кого из нападающих было труднее всего? Против Роналдо?
— Против него было, кстати сказать, полегче, хоть он и забивал нам постоянно.
Многие отмечали, что здорово я с ним действовал. Вот с «собаками» Элбером,
Саморано приходилось гораздо сложней. Они, черти, необычайно грязно играли. Анри
запомнился скоростью, Рауль — забивным даром. С Кьюэллом, который сейчас в
«Ливерпуле», а тогда в «Лидсе» был, очень интересное противостояние получилось.
Мы хоть и проиграли на выезде, часто тот матч смотрю. Или когда футболка Кьюэлла
дома попадается, тоже вспоминаю.
— Какая футболка из домашнего архива у вас наибольшие эмоции вызывает?
— С буквами СССР на груди. Я ведь в юношеской сборной Союза успел покапитанить.
И та футболка со вторым номером для меня — как путевка в жизнь, всюду ее с собой
вожу. В ней и память о родине, об Одессе, ведь именно оттуда, из «Черноморца» я
в сборную попал.
— В декабре вы успели побывать в Одессе. Как она вас встретила?
— Пришел на футбол, просто посмотреть, так толком и не посмотрел. Люди шли
бесконечным потоком: Дима, ты возвращаешься? Очень приятно было. Побродил по
улицам, повспоминал свое детство, ДЮСШ зашел посмотреть — вот условия мальчишкам
создали! На море сходил, до сих пор в восторге. Прямо на пляже стоят столики:
здесь играют в нарды, дальше в шахматы, и так далее. За последним столиком сидят
две бабульки, грызут семечки и режутся в карты. Я поздоровался, послушал, как
они говорят, это же феерия! Я бы и сам с ними сыграл да речью родной насладился,
только вот времени не было. Надо было лететь в Москву, на переговоры.
К СВЕДЕНИЮ
В двух матчах чемпионата-2005 принял участие один из ветеранов «Спартака»
защитник Дмитрий Парфенов, но оба раза появлялся на поле уже в компенсированное
время. 15 мая в игре с «Томью» он заменил на 1-й добавленной минуте Егора
Титова, а 6 ноября в поединке с «Сатурном» — на 2-й добавленной минуте Владимира
Быстрова.
ДОСЛОВНО
— Я в последнее время понял, что футбольная карьера — это только маленький
кусочек жизни. А потом еще огромный участок, где будет еще много всего
интересного.
— Я не понимаю, как можно поздравлять настоящего спартаковца со вторым местом.
Мне приятно, что команда прогрессирует, что болельщики возвращаются на трибуны,
но я до сих пор признаю только первые места. Да и остальные ребята, с кем мы бок
о бок провели золотые годы, восторгов по поводу серебряных медалей, уверяю вас,
не испытывают.
САМЫЕ ЯРКИЕ СОБЫТИЯ В «СПАРТАКЕ»
СОБЫТИЕ 1.
— Итак, самое запоминающееся событие.
— Конечно же, мой приход в «Спартак», когда я впервые увидел Романцева вживую.
Это сейчас, может быть, люди избалованы, а для меня это было нечто из ряда вон
выходящее.
— Вы какие-то финансовые условия тогда себе выдвигали?
— Да какие условия? Что сказали, то и взял! И потом, когда продлевал контракт,
тоже не торговался. Может, это и неправильно, но мы так были воспитаны. Да я и
не понимаю, как можно было что-то требовать у Олега Ивановича. Таких
футболистов, наверное, и не существовало.
— Вам-то с вашей коммуникабельностью удавалось с Олегом Ивановичем общаться
вне тренировок?
— Я не был исключением из правил. В дебютный год даже не представлял, что ему
сказать можно. Это уже потом, годы спустя, какие-то разговоры у нас стали
проскакивать.
— Помните свой первый день в команде?
— Это не день — это сказка! Кстати, первым человеком, которого я встретил на
базе, оказался Коля Писарев. Видимо, кто-то там наверху организовал нашу
встречу. По крайней мере, мы сразу же стали друзьями и общаемся по сей день.
— В той — уже легендарной — дружине кто проводил наиболее сильное
впечатление?
— Там любого можно было назвать. Средняя линия просто золотая была: Аленичев,
Цымбаларь, Кечинов, Тихонов, Титов. Когда я первые матчи за «Спартак» проводил и
своими глазами видел, как команда ловит игру, какой у нее на поле появляется
кураж, это было такое мощное ощущение, что не передать словами. И когда сейчас
кто-то пытается принизить наши чемпионства, говорит, что тогда соперники были
слабее, чем сегодня, я недоумеваю. Получается, что «Аякс», «Реал», «Арсенал»,
которых мы обыгрывали, тоже были слабые? Кто же тогда был сильным? Думаю, если
собрать нас всех вместе, я имею в виду тот «Спартак», мы и сегодня шороху
наведем — мало не покажется.
СОБЫТИЕ 2.
— Это был мой первый трофей под красно-белыми знаменами: Кубок России 1998 года.
После победы мы всей командой на электромобиле катались вокруг поля и сломали
его.
— Неужели сломали?
— Насколько я знаю, он потом ездил, но счет выставили клубу приличный. Может
быть, просто хотели второй купить?
— Ребята тогда все были колоритнейшие. Столько вы времени вместе проводили!
— Когда закончу с футболом, вернее, когда мы все закончим, напишу книгу о нашей
жизни, о наших праздниках, розыгрышах. Это будет бестселлер, потому что мы не
только пахать, но и отдыхать умели на славу.
— А уж кличек сколько придумывали!
— Робсон по этой части у нас был рекордсмен. Как мы только его не величали!
Лично я его называл Фонарь. Как увидел Робу в первый раз, так и сказал: во
Фонарь! Самарони я называл Хохлом. Я ему говорил, посмотри на себя в зеркало,
какой ты бразилец, ты ж чистый хохол!
— Та дружба спартаковская сегодня еще осталась?
— Конечно. Вот я на днях ездил в Одессу, встретил Эдика Цихмейструка. Такой
родной человек, говоришь с ним обо всем — и не задумываешься: где сказать, где
не сказать. Спартаковец, одно слово. Нас всех вместе собери лет через двадцать,
в наших отношениях ничего не изменится.
— Из «бывших» с кем особо крепко поддерживаете контакт?
— С Димкой Ананко созваниваемся постоянно, с Вовкой Бесчастных. Это на всю
жизнь! Васятка Баранов вот только затерялся, притаился в Рязани.
— У вас с Барановым на правом краю пару лет было просто фантастическое
взаимопонимание.
— В «Партизане» играл против нас Томич, друг Пьяновича. Он рассказывал Михайле
про нас с Васей: так, как меня возили тогда в Белграде двое сумасшедших, никогда
такого больше не было! Персонально про меня Томич говорил: «Я думал, этот парень
— защитник, а он совсем не защитник! Он все время в атаке». У нас тогда
действительно все атаковали. Иваныч говорил: вы обороняться не умеете, идите,
наступайте. И не учил обороняться. Совсем. Хотя с другой стороны, зачем учить:
он же нам давал квадрат четыре на четыре: там если один не возьмет своего
футболиста, потом остальные трое тебя задушат. С такими языками все были! Так
что ерунда все это, когда читаю, что «Спартак» — мягкая команда, что защитники у
него посредственные были. Поверьте, против этих защитников нападающие соперников
боялись играть.
— Бывало, что на тренировках до серьезных стычек доходило?
— И заводились, и ругались, и матом друг на друга кричали, и прыгали в ноги.
Нормально было! Умели ребята, когда надо. Вадик Евсеев был шальной, не жалел ни
себя, ни противника. Хлестова — того главное было не заводить. Юра Ковтун, он
сразу мог прибить, а Димка — он ждет, ждет, а потом та-а-ак треснет. В какой-то
из игр момент помню: его кто-то сзади ударил, Димка поднялся: «Какой номер?»,
сказали номер, он прицелился, разбежался, как дал! Причем он грубо-то не играл.
Просто жесткий был чрезмерно.
— Правда, что он фамилии соперников не знал?
— Абсолютно. Какие там фамилии, он и названия некоторых клубов не запоминал!
Бывало, перед матчем на установку идем, а Бара (Хлестов), зевая, спрашивает, с
кем играем-то сегодня?
— Горлукович не менее своеобразным был?
— Мы с ребятами очень любили досуг в сауне проводить. Садились, руководства нет,
и давай истории травить. Смех стоял — вся округа, наверное, слышала. Так вот,
обычно картина была такая: сидим смеемся, заходит в парную Горлукович (мы его
Дед называли), ведро на камни выльет — все врассыпную. Поджаренные выбегаем. А
Деду хоть бы хны, часами сидеть мог.
— У вас ведь как раз с Горлуковичем была конкуренция за место в составе?
— Я приходил на его место. Думал, такой человек, капитан, надо же как-то
конкурировать. Очень помогло доверие Романцева: то, чего я был лишен в нынешнем
«Спартаке». Со стороны Горлуковича я никакого прессинга не чувствовал, он
командный мужик, победитель, с такими рядом находиться, может быть, и нелегко,
но полезно.
СОБЫТИЕ 3.
— На третье место я поставил бы победу над «Реалом» в 1998-м году. Победить
«Реал», который в том году выиграл Кубок чемпионов- это немало, согласитесь.
— Как отмечали ту победу?
— Да вообще не отмечали! Я вышел со стадиона, автобуса уже нет. Ребята решили,
наверное, что я на машине, и уехали. Дождь идет, холодно. Кто-то меня до города
подбросил, я встал под мостом и ждал, пока за мной друг подъедет. Когда он меня
увидел, мокрого, холодного, воскликнул: надо же, победитель «Реала» стоит под
дождем! Вот та фраза почему-то мне очень врезалась в память.
— Романцев хвалил команду после той игры?
— Олег Иванович очень скуп был на похвалы. Точнее будет сказать, он и не хвалил
нас вовсе. По-моему, раз только сказал: «Я горжусь вами». Было это в Ростове,
где мы красиво и крупно обыграли «Ростсельмаш», выйдя на поле через два дня
после победного вояжа в Белград.
— Действительно к вам персонально Олег Иванович претензий никогда не
предъявлял?
— Он, как правило, предъявлял претензии по линиям. Например, говорил: в защите у
нас проходной двор. У него очень строгие критерии были. Бывало, выигрываешь 3:0,
один в конце пропустишь, все — Олег Иванович расстроенный, молчит, опять тишина
в раздевалке. Или даже 5:0, один пустили, то же самое. Для нас пропущенный гол
был катастрофой. До следующего матча виноватыми себя чувствовали! Тоже этим
что-то воспитывалось в людях.
— Олег Иванович с вами ведь советовался в последние годы.
— Вызывал иногда, говорил: мне интересно, какой бы ты состав сегодня поставил. Я
называл — хорошо, иди.
— Часто совпадал ваш прогноз с итоговым?
— Случалось пару раз. Иногда Олег Иванович всегда подчеркивал: невзирая на
дружбу, скажи. Вот это твой друг, но скажи честно.
— А кто ваш друг? Можете в том «Спартаке» отличить друзей от приятелей?
— Вообще-то, мы все одной крови, и границы тут провести трудно. Егор, Юра Ковтун
— это точно друзья. Вася, наверное, все же приятель. Но зато какой! Да я вам
всех сейчас перечислю…
СОБЫТИЕ 4.
— Разгром «Арсенала» в «Лужниках». Я тогда хотел, чтобы тот матч никогда не
кончался.
— Мог тот «Спартак» чего-то добиться в Европе?
— Арсен Венгер в интервью как-то сказал, что для него загадка, почему «Спартак»
в 2001 году не выиграл Лигу чемпионов. Для меня тоже это непонятно! Наверное,
нам пауза зимняя помешала, трудно было перестроиться на игру в феврале. Хотя
шансы были очень хорошие. Даже Олег Иванович после «Арсенала» сказал: ребята,
нам по силам выиграть Лигу! Не получилось, к сожалению.
— В тот год «Спартак» еще был на виду у всей Европы. Не жалеете, что не
уехали вовремя?
— Теперь чего уж жалеть. Хотя варианты у меня хорошие были. В Леверкузен было
очень неплохое предложение. Даже предварительный контракт с клубом уже успел
подписать, но как раз в этот момент Даума выгнали из-за наркотиков, и все
сорвалось. На спартаковцев спрос в то время был очень высокий. Как-то раз смешно
получилось: на наш матч с «Баварией» съехалось посмотреть девять селекционеров
из разных клубов, а мы 5:1 проиграли. Они молча развернулись и ушли. Но когда мы
выигрывали, отбоя от предложений не было. Хотя многое и не доходило до нас. Что
краем уха услышали, то и помним.
— Первый тревожный звоночек в «Спартаке» когда раздался?
— Когда эти звоночки начались, я как раз травму получил. В 2001 году мы еще
держались, да и в 2002-м заняли третье место, хотя состав у нас был — сплошной
детский сад.
— Когда Юран, Цымбаларь, Тихонов уходили — это не настораживало?
— Конечно, неприятно было, больно, но, как и все остальные, я смотрел на
результат. А его и без этих футболистов мы достигали. Ну а раз выигрывали,
значит, все шло, как мы думали, правильно. Да и Олегу Ивановичу доверяли.
— По вашему мнению, в «Спартаке» закалялся характер игроков, или туда уже
попадали с характером победителей?
— Скорее — второе. И все приживались, и всех учили играть в футбол. Каждый
сезон приходило два-три человека, и было легче. Они смотрели на большинство и
делали так же, учились у нас всему потихонечку. А потом появилось сразу
десять-двенадцать молодых дарований, и все! Не будешь же воевать стенка на
стенку. Да и мало нас, старожилов, к тому моменту уже осталось. Молодые же
думали — ну раз мы сюда попали, будем чемпионами, жизнь удалась.
— Для вас в ту пору какие игры были принципиальными?
— С «Локомотивом». Хотя лично мне очень легко с ними игралось, мы им меньше трех
не забивали. Потом уже понял, что такое матчи с ЦСКА
— Семин у бровки — это что-то особенное. С поля он как воспринимался?
— Кричит, ругается. Любил на нас наезжать! Но ты ведь тоже заведенный, тоже
можешь ему что-то с поля сказать, чуть ли не послать. Это нормальные вещи,
кусочек футбольной жизни, на это никто не обижается. Такой футбольный театр. Тот
матч, когда мы в 2000-м 0:0 с «Локо» сыграли, — вообще отдельный спектакль!
Столько болельщиков, такая игра. В тот год как раз только-только Вадик Евсеев
перешел в «Локомотив», и в одном из эпизодов он как впаял по голове своему же
Соломатину. Семин не разобрался, как давай кричать: «Удаляй его! Удаляй!» Я все
понять не мог: кого удалять-то? Тиша на последней минуте не забил пенальти, и
так они радовались этой ничьей! Тогда ничьей с нами все радовались.
СОБЫТИЕ 5.
— Помню, мы у «Ростсельмаша» 1:0 выиграли, стали чемпионами. Знаете, как боялись
после этого в раздевалку зайти?! Мы собирались тренера качать, искали его,
искали, а оказалось, Иваныч свистка не дождался, ушел. Жутко он расстроился,
посчитал, что ужасно мы играли. Вот мы, чемпионы, стоим и не знаем, что делать.
Зашли в раздевалку и там минут пять в гробовой тишине сидели. Олег Иванович в
углу стоит, злой до невозможности, все боялись головы поднять, глазки в пол
прятали. Потом зашло уже руководство, шампанское внесли, стали поливаться,
отошли маленько.
ТРИ ВОПРОСА, КОТОРЫЕ НЕ ДАЮТ ДМИТРИЮ ПАРФЕНОВУ ПОКОЯ
Они мне не то, что не дают покоя, они просто до сих пор остаются без ответа.
1. Я так и не смог понять, почему моя футбольная жизнь, прежде такая
успешная, вдруг окрасилась в темные тона.
Три с половиной года сплошных испытаний — это, скажу я вам, очень непросто. Я
много разных теорий обдумал по этому поводу, и пришел к выводу, что не заслужил
я таких наказаний. Не исключено, просто закон компенсации сработал: не может же
постоянно все быть хорошо. Другое дело, что теперь, согласно этому же закону, у
меня все должно резко пойти вверх.
2. Кто наслал проклятие на «Спартак»?
Весь наш звездный состав попал под раздачу. Любого возьмите, от Филимонова до
Ширко, все пережили тяжкие падения. Единственный, кто не потерял ни одного года
впустую — Андрюша Тихонов, да и тот в первой лиге сейчас. Одни раньше срока
закончили, другие были атакованы травмами и обстоятельствами, Егор — самый
успешный из нас, и тот целый сезон из-за дисквалификации пропустил. Дима
Аленичев, вернувшись назад, в лазарет надолго попал. А ведь удар по одному — это
в какой-то степени удар по остальным, потому что мы друг за друга сильно
переживаем.
3. Зачем надо было весь год ходить, улыбаться, спрашивать о семье и говорить
о том, что на меня рассчитывают?
Конечно, у каждого руководителя, будь он тренером или президентом, своя тактика
выстраивания отношений с подчиненными, но я бы предпочел, чтобы мне честно
сказали, что я в их планах не значусь. Я же не юный футболист, жаль время
впустую терять. Я бы никаких забастовок не устраивал, а давно бы искал себе
другую команду. И еще спасибо сказал бы, за человеческое отношение.
ОТДЕЛЬНАЯ ТЕМА
— Сможете назвать одиннадцать человек, которых пригласили бы на свой
прощальный матч сыграть за «Спартак»?
— Одиннадцать я точно не смогу, у меня меньше пятнадцати не выйдет. В ворота
Фила поставил бы, с ним немало времени вместе провели. Ковтун, Ананко, Хлестов,
Ромащенко, Бушманов в защите. Ну точно — пятнадцать-двадцать у меня наберется.
Что ж поделать, будем варьировать состав. Цымбаларь, Тихонов, Аленичев, Титов,
Кечинов, Вася Баранов. Всем дадим поиграть. В нападение Робсона бы позвал,
Писарева, Ширко. Шира, кстати, недооцененный форвард. Против него играть не
легче, чем против Рауля. У него голевое чутье — фантастическое! Не было ни
одного матча, чтобы Шире не представился момент для взятия ворот. Как он этими
моментами распоряжался — другой разговор. Саша вообще — мастер по нелогичным
голам, с трех метров и в пустые ворота — это не его стихия.
— А кого бы пригласили в сборную российского чемпионата, которая против
спартаковцев сыграла бы?
— Я бы с Украины многих ребят позвал. А что до российского первенства… У меня
вроде бы ни с кем не было принципиального противостояния. Ну разве что с Серегой
Семаком, Димой Лоськовым часто сталкивались — хорошие ребята!.. Больше и не
вспоминается никто. Очевидно, лучшие полузащитники у нас были. Из последних
оппонентов — самый яркий Юрка Жирков. Мы с ним бодались на Суперкубок и в
Петровском парке, когда в свои ворота Зоа забил. Вот кстати, Люка я зову
«Тридцать А», как место в поезде.
— В современном футболе есть вещи, которые вас удивляют?
— Отношение российских клубов к легионерам. Ладно бы приезжали Анри или ван
Нистелрой, но ведь едут люди, которых вполне можно отыскать и в России. Аленичев
рассказывает, в Португалии как было: дали переводчика на три месяца — все.
Выучил — молодец, не выучил — твои проблемы. Сиди, как дурак, в раздевалке, не
понимай ничего. И куда деваться, учат! Все на общих основаниях, ни водителя тебе
персонального, ни чего! А у нас? Жуть, как с ними сюсюкаются. Мне-то совершенно
не жалко, и деньги их сумасшедшие меня не волнуют, но такой перекос — он
расхолаживает одних, злит других и явно не способствует единению команды. Я
говорю не о каком-то одном клубе, а о тенденции в целом.
— Когда африканцы в «Спартак» пачками ехали, как воспринимали?
— С юмором. Посудите сами. Приезжали, помню, нигерийцы в баскетбольных майках с
надписями «Айверсон», «О`Нил», «Джордан». Мы смеялись: баскетбольная пятерка
подъехала. Они в Тарасовке под стол и под кровать кости куриные швыряли. Это
показатель? А уж как нам сборников преподносили! Но я все равно не пойму, почему
у игрока, к примеру, сборной Чехии или Югославии должно быть больше привилегий,
чем у игрока сборной Украины? Образно говоря. В чем разница? В «Динамо» точно
так же нянькаются с португальцами. Мы с ними общались, Димка Аленичев нас
вывозил вместе. Такие они чудики, очень фестивальные ребята, хотя дело свое
знают.
— То есть имеются у вас вопросы к отечественной селекции?
— Мне не очень понятна политика наших селекционеров. Как пример, команда
собирается биться за чемпионство, а покупают игроков из клубов, всю жизнь
боровшихся за выживание. Но ведь психология у него уже другая. Ты все время за
очки цеплялся, корячился, и тут — оп, тебе уже надо тащить команду, которая за
золото рвется. Тем более за такие деньги. Сможет он перестроиться?
— А если бы была возможность пригласить с собой кого-то из известных людей на
необитаемый остров поиграть в «Последнего героя», кого бы позвали?
— Многих людей хотел бы пригласить, но они уже в возрасте. Не знаю, выжили
бы они на острове или нет. На отдыхе на Мальдивах читал книгу про Табакова, его
бы позвал. Куравлёва, Аллу Борисовну — боевая женщина! Путина обязательно бы
пригласил, интересно было бы с ним поговорить. Только вот Владимиру
Владимировичу, наверное, как-то не до игр.
ДОСЛОВНО
— Помню, как Олег Иванович уговаривал Безродного перед строем: «Артем,
пожалуйста, приходи завтра на тренировку. Мы все будем. Потренируемся. Приходи,
ладно?» Артем краснел, кивал головой и снова исчезал. Жалко парня, талантливый
был потрясающе. Мы его Малой звали.
P.S. Дима поднялся из-за стола: «Вы меня извините, у меня через двадцать минут
встреча с руководителем одного амбициозного клуба. Надо выслушать человека и
поблагодарить за внимание к моей скромной персоне». Парфенов попрощался и пошел
к выходу, где столкнулся с одним из посетителей ресторана: «Дима, остаешься в
«Спартаке»?» — протягивая листок бумаги для автографа, спросил тот. Парфенов
тяжело выдохнул: «Эх, друг, не трави душу…»