Прежде этот приз получали Кержаков, Быстров и Билялетдинов. Приятно оказаться в такой компании?
Игорь Акинфеев, лауреат-2005, кивнул. Да, приятно и весьма почетно. Чуть позже принял приз из рук Виктора Горлова, президента детской футбольной лиги. И потом долго-долго отвечал на вопросы мальчишек из футбольной школы ЦСКА.
Сам, кстати, тоже раздавал ребятам призы — примерив колпак Деда Мороза. Ассистировал Акинфееву бывалый коллега Андрей Сметанин, в прошлом игравший и за московское «Динамо», и за «Спартак», а сейчас, в 36 лет, не теряющий надежду продолжить карьеру действующего футболиста, отыскать себе новую команду.
Тем временем корреспондент «СЭ» подошел к Акинфееву-старшему, Владимиру Васильевичу.
— Может, журналистам Игорь и не расскажет про самый трудный в году матч — но отец-то наверняка знает?
— Два матча за молодежку против Дании, наверное. Считаю, сын там сыграл лучше, чем остальные. Но по большому счету весь сезон тяжелым оказался. С февраля начали — о чем говорить?
— Из Дании сын вернулся подавленным?
— Как и вся сборная. Ребята прилетели в ужасном настроении, а здесь журналисты принялись добивать. Но Игорь уже привык к постоянному психологическому прессу.
И, кстати, не только к психологическому. Знаете, мне страшно, когда сына монетами и зажигалками закидывают, — помню, в Португалии пришлось туго, когда с «Порту» играли. Много набросали. Но самое ужасное было как раз в Дании.
— Что-то особенное метнули?
— Стеклянную бутылку из-под кока-колы. Совсем близко упала. А еще бильярдный шар бросили — он сантиметрах в двадцати от Игоря пролетел. Попали бы по голове — убили бы. Сын мне потом сказал: «Я из-за этого шара больше назад смотрел, чем на поле...»
— Игорь в одном интервью заявил, что сталкивается с завистью сверстников.
— Наверное, так и есть. Но мне он об этом не говорит. Хотя вообще-то переживаниями делится.
— Он переживает? Я стоял за воротами в московском матче против Португалии — ваш сын показался человеком без нервов.
— Нервы у него, конечно, есть, но он очень профессионально относится к делу. А карьера сына, мне кажется, похожа на карьеру Харина — тот вроде в 16 лет в «Торпедо» играть начал?
— Именно так. А когда, если не секрет, вы поняли, что сын — очень талантливый голкипер?
— Я никогда этого не понимал — мне тренеры Игоря говорили. Ему было четыре с половиной года, когда стали толковать о таланте. И ни разу не было, чтобы хоть один тренер его забраковал. Самым тяжелым, думаю, стал для сына первый матч за основной состав, в Самаре. Как ни странно, сложился он прекрасно… Может, из-за этого все дальше и пошло как по маслу. А наколотили бы штуки три — еще неизвестно, что было бы.
Сейчас я Игорю перестал давать профессиональные советы. В ЦСКА есть кому игры разбирать, да и сам он лучше меня разбирается. Совершенно самостоятельный человек.
— Правда, что Игорь до сих пор растет — в прямом смысле?
— Не знаю. Надо бы, кстати, его измерить. Скоро будет медкомиссия — проясним вопрос.
— О чем-нибудь жалеете?
— О том, что такой сезон заканчивается! Я до сих пор поверить не могу, что мой сын — в воротах клуба-чемпиона, что вся страна его в лицо знает, что Кубок УЕФА он над головой поднимал. Все как во сне.
ГЛАВНОЕ — НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ
Пока мы говорили с Акинфеевым-старшим, Игорь успел и в боулинг с малышами поиграть, и чокнуться бокалом шампанского с шумной компанией. Даже глотка, правда, не отпив, — ваш корреспондент следил внимательно. Наконец, появилось время для интервью.
— 2005-й — самый яркий год в вашей жизни?
— Только не «самый»! Будут, верю, сезоны и побогаче на призы. Я не хочу останавливаться. Внутренне успокоишься — вообще больше ничего не выиграешь.
— Что загадывали на прошлый Новый год?
— Только что сам пытался вспомнить — и не смог. По футбольной части, наверное, все сбылось — большего назагадывать было невозможно.
— Кто вас только в прошедшем сезоне не нахваливал. Самые памятные слова?
— Стараюсь за похвалами не следить. Расслабляет. И газеты стараюсь не читать.
— В которых однажды Овчинников, большой вратарь, высказался по вашему поводу: «Акинфеев играет в сборной, потому что сильнее меня».
— Вот такая похвала очень дорога. Мы с Сергеем — близкие друзья. И добрые слова Овчинникова много значат.
— К девятнадцати годам у вас дома, должно быть, образовался приличный «медальный уголок»?
— Это точно. Только не в моей квартире, а в родительской — я пока с ними живу.
— И какая судьба, например, у того свитера, в котором Кубок УЕФА выигрывали?
— Лежит, свернутый, на полочке. Как только появится свой дом — оформлю в рамочку и отыщу место на стене. Для меня этот свитер по-настоящему ценен.
— От медалей, известности можно устать?
— Можно, на себе испытал. Когда внимание к тебе постоянное, физически чувствуешь: что-то сверху давит. Охота отдохнуть от всего.
— После этого сезона вам по московским улицам не пройти.
— А я по улицам и не хожу…
— Говорят, карьера ваша похожа на жизненный путь Харина.
— Возможно. Но я себя ни с кем не сравниваю — какой есть, сижу перед вами. Сам по себе. Мы с Хариным встречались в Лондоне, перед матчем с «Челси». Перебросились парой фраз, времени на общение было немного. Надеюсь, еще встретимся.
— А кумиры среди вратарей у вас были?
— Черчесов. С ним я тоже, к сожалению, виделся лишь мельком. Если однажды выпадет случай, пообщаюсь с удовольствием.
— О чем говорили бы?
— Наверное, не о футболе. О жизни.
— Когда 14 декабря игрался последний тур Кубка УЕФА, за что переживали — за судьбу команды, которая могла продолжить турнирный путь, или за собственный отпуск?
— Я тогда как раз был на отдыхе в Индонезии — даже результаты узнавать не стал. Прекрасно понимал, как все сложится. Все было расписано.
— В прошлом году вы уехали из Индонезии за три дня до урагана. В этом повторять маршрут не боялись?
— А чего бояться-то? Чему быть — того не миновать, так мы с братьями Березуцкими рассудили. От судьбы не убежишь. Найдет даже на Бали.
— Такой сезон способно что-то омрачить? Например, вылет из Кубка УЕФА?
— Лично меня — нет. Даже поражение в Суперкубке не расстроило. Все неглупые люди понимают: это коммерческий матч. Выигрывает тот, кто в коммерческом смысле полезнее.
— В Дании, по словам вашего отца, чудом смерти избежали.
— Да, то бильярдный шар бросили, то бутылку. Но понимаю, что сейчас можно говорить что угодно — мне никто не поверит. Людям в голову уже ничего не вложишь.
— За прошедший сезон в других командах что-то удивило?
— За другими не слежу. Интересует только ЦСКА.
— Валерий Газзаев недавно в одном из интервью поразился корреспондентскому предположению о том, что может уехать в западный клуб. Вы тоже никуда не собираетесь?
— ЦСКА сейчас такой клуб, откуда ни один игрок уходить не хочет. И Валерию Георгиевичу можете верить — это удивительный человек. Никогда не будет говорить за глаза — любая правда только в лицо и сразу. Я таких людей уважаю.
— Кто-то считает, что в этом сезоне ЦСКА прыгнул выше головы. Кто-то, наоборот, убежден, что потенциал у команды приличный.
— Про «выше головы» судачат наши недоброжелатели. Не слушайте.
— Президент ЦСКА Евгений Гинер мечтает о красивом выступлении в Лиге чемпионов. А вы?
— До сих пор сидит в памяти заноза, что нам не хватило одного очка выйти из группы. В итоге получилось удачно, выиграли Кубок УЕФА — но осталось какое-то чувство… Недоговоренности, что ли. А в футболе нет ничего важнее чувства удовлетворения. И сегодня обидно за домашние поражения от «Челси» и «Порту».
— Нефутбольная мечта на будущий год уже сформулирована?
— Разумеется. Достроить квартиру — признаться, надоело уже, что меня завтраками кормят. «Завтра, завтра, завтра...» Скорей бы переехать — вот и вся мечта. Хочется чего-то своего. Но в каком районе буду жить, не спрашивайте. Секрет.
— А что загадывать будете в новогоднюю ночь?
— Напишите: «прочерк».